Лукашенко рассказал, зачем ему «Вагнер» и как он вел переговоры с Пригожиным.
В Белоруссии прагматично подходят к ситуации с ЧВК «Вагнер». Об этом 27 июня заявил Александр Лукашенко, принимая с докладом министра обороны Виктора Хренина.
«Этот переполох в России, конечно, и нас напряг очень серьезно. Военные наши отреагировали неплохо. Все военные. И милиция, и пограничники. Четко отреагировали, в течение полудня были приведены в нужное состояние. Это наша работа, так должно быть. Но я хочу подчеркнуть и в канун праздника поблагодарить ваши тылы: семьи, жен, детей. Я особенно это отслеживал: ни одна жена, ни одна семья не бухтела, не плакалась. С пониманием это восприняли. И даже с каким-то энтузиазмом. Поэтому моя благодарность женам, детям, семьям наших военных. Вот это действительно тыл… Поблагодарить надо командиров частей, которых нам пришлось поднимать, под ружье ставить. И поблагодарить через них жен и семьи наших военнослужащих. Это действительно единство и монолит. Но ни в коем случае не расслабляться», — сказал он.
При том Лукашенко отметил, что «сейчас много разговоров и болтовни: „Вагнер, Вагнер, Вагнер“».
«Люди не понимают, что и мы прагматично к этому подходим. Если их командиры приедут к нам и помогут нам… Опыт. Слушай, они на передовой — штурмовые отряды. Расскажут нам, что сейчас важно. Вот мне Путин в последний раз сказал: контрбатарейная борьба, без этого невозможно. Беспилотники. Они через это прошли. Они расскажут про оружие: какое хорошо работало, какое нет. И тактика, и вооружение, и как наступать, как обороняться. Это бесценно. Вот это нам от вагнеровцев надо взять», — добавил Лукашенко.
Одновременно белорусский лидер подчеркнул, что «бояться их нечего», так как «мы же ухо востро держим».Александр Лукашенко после церемонии вручения погон высшему офицерскому составу рассказал подробности того, как 24 июня шли переговоры с руководством ЧВК «Вагнер».По словам Лукашенко, «вчера утром я принял решение, что пришло время на эту тему что-то сказать (естественно, не все), притом честно, открыто, ничего не скрывая».
«Подтолкнуло меня к этому как раз то, что в СМИ, особенно России… Белорусы — молодцы. Я, откровенно говоря, попросил пресс-секретаря обзвонить руководство основных наших СМИ и попросить, чтобы они не топтались на этой теме. Радоваться нечему. Вы сейчас узнаете почему. Но в России, как всегда, всегда так бывает, появились ура-патриоты, я увидел эту тенденцию, которые начали выть и кричать, осуждать Путина, требовать от него не прекращать уголовные дела, ловить, мочить, сажать. Вот это то, от чего я хотел бы предостеречь и нас, и российское общество. И в связи с этим, когда разворачивалась, как президент Путин назвал ее, эта смута в России, как-то все под веником сидели… А после драки руками мы умеем махать, ох как умеем, и советовать: „Мочить, мочить и мочить“. Слушайте, ну есть кого мочить, особенно знаете где. Есть кого сажать там, где это нужно»… Вот это меня подтолкнуло к тому, что я должен сказать несколько слов о ситуации, которая развивалась в пятницу и в субботу, поскольку был погружен, как вы знаете, в эти события полностью», — заявил он.
Эо нужно «для того, чтобы вы понимали и знали, почувствовали, что происходило и что могло случиться».
«Итак, пятница. Вы знаете, у нас такой день был счастливый, мы все готовились отпраздновать день выпускников. Естественно, и я был занят прилично этими вопросами. Да и как-то, откровенно скажу… Получая редкую информацию о том, что происходит в России, в Ростове (Ростове-на-Дону), на юге, я как-то и внимания особо не обращал. Война идет, мало ли что там происходит. Но к утру субботы, с 8 часов утра, мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России. Кое-кто мне там подсказывает, что пишут в этих телеграм-каналах, мессенджерах… Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля (глава КГБ Белоруссии Иван Тертель) мне докладывают: президент Путин хочет связаться. Пожалуйста. Договорились в полдесятого, что мы переговорим в любое удобное для него время. Когда в 10 он выступил, в 10.10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России», — рассказал Лукашенко.
Он сообщил, что задал Путину несколько вопросов, «в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная».
«Самое опасное, как я понял, — это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) — мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным (глава ЧВК „Вагнер), с командирами его. На что он мне сказал: „Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет…“ Я спрашиваю: „Где он?“ — „В Ростове“. Я говорю: „Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться“. Он в очередной раз говорит: „Это бесполезно“. Я говорю: „Хорошо, подожди“. Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова:
„Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было“. Я говорю: „Вот видишь, не все так печально“. В 11 часов… Надо было еще эти телефоны найти… Говорю: „Как с ним связаться? Дай телефон“. Он говорит: „Скорее всего, у ФСБ есть телефон“. Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом», — рассказал Лукашенко.По словам белорусского лидера, немалая роль в организации переговоров принадлежит генералу Юнус-Беку Евкурову. В них на первом этапе также участвовал директор ФСБ Александр Бортников.
«Кроме Евкурова на первом этапе и Бортникова, директора ФСБ, в этих переговорах никто не участвовал… В 11.00 он (Пригожин) мгновенно снял трубку. То есть Евкуров его позвал, отдал ему телефон: „Вот, президент Белоруссии звонит, будешь ли разговаривать?“ — „С Александром Григорьевичем буду“. Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор — эйфория. У Евгения полная эйфория. Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать», — сказал Лукашенко.
Он также отметил, что думал, «с чего зайти к нему, чтобы начать эти переговоры».
«Ребята только с фронта. Они видели тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина. Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видел эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог», — вспомнил детали он.
Президент Белоруссии продолжил:
«Я говорю: „Женя, никто тебе ни Шойгу (министр обороны Р РФ Сергей Шойгу.), ни Герасимова (начальник Генштаба Валерий Герасимов.) — никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться — по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки“. Молчит. „Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!“ Я говорю: „На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте“. Подумай, говорю, об этом. „Нет“ — такая вот эйфория», — рассказал он.
Александр Лукашенко подчеркнул, что развивающаяся ситуация в России коснулась бы в итоге и Белоруссию, а потому пытался убедить Пригожина остановить движение войск.
«Долго я его убеждал. И в конце сказал: «Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 41-м (ты же книжки читаешь, образованный, умный человек), мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России. Это и не только потому, что это вот наше Отечество. А потому, что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России, а предпосылки для этого были колоссальные, следующими были мы», — рассказал Лукашенко.
По словам белорусского лидера, Пригожин ответил, что «пойдем на Москву, нам нужна справедливость», так как «мы воевали, мы честно воевали и вы , Александр Григорьевич, знаете, как мы воевали». Было также отмечено, что в свое время началась конкуренция между армией и ЧВК, в результате чего «межличностный конфликт между известными людьми перерос в эту драку».
«И вот тут я еще хотел бы сделать одно замечание, почему своим СМИ, пресс-секретарю поручил ни в коем случае не делать из меня героя, из Путина и Пригожина. Потому что мы прошлепали эту ситуацию. Мы ее упустили. А потом, когда она начала развиваться, мы видели и думали, что рассосется, — и я, и Путин. Но я в меньшей степени, если уж откровенно говорить. Но тем не менее. А оно не рассосалось. И столкнулись практически два человека, которые воевали на фронте. Я, опять же, в этой теме, в этом котле был постоянно. Я знаю работу Шойгу. Незаслуженно его порой критикуют», — подчеркнул Лукашенко.Белорусский лидер напомнил, что Сергей Шойгу бывал не единожды в Белоруссии и он вел с ним переговоры.
«Конечно, я не могу в СМИ давать то, о чем мы говорили. Мы с ним вели очень серьезные переговоры. Генерал Хренин (министр обороны Белоруссии Виктор Хренин) с ним встречался не единожды, и мы спокойно поддерживали чем могли (а могли многое) и многое сделали. И в этом отношении Шойгу немало сделал. То есть он занял свою нишу там, где он может чего-то сделать», — сказал он.
После этого Лукашенко продолжил.
«Разговаривая во второй или третий раз, я его предупредил. Я уже вижу, что он готов отступиться, но я его предупреждаю: „Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно (ненарочно) убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, — все, никаких с тобой переговоров не будет и я с тобой разговаривать не буду“. Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я Вам клянусь, что этого не будет», — пояснил он.
После нескольких раундов переговоров Евгений Пригожин в итоге отказался от своих первоначальных требований.
«Он мне сказал: «Александр Григорьевич, я не буду требовать от Президента, чтобы он отдал Шойгу и Герасимова, и встречи даже просить не буду», я говорю: «Ну и хорошо. Это очень хороший шаг. Не надо в этой ситуации, напрягая обстановку, требовать неисполнимое», — рассказал белорусский лидер.
Соедующим условием, по словам Лукашенко, была остановка дальнейшего движения колонны ЧВК на Москву.
«В пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: «Александр Григорьевич, я принимаю все Ваши условия. Но что мне делать? Останавливаемся — они начнут нас мочить». Я говорю: «Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя» … В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать. Бортников умный человек. Он сказал: «Александр Григорьевич, ну я же не дурак, я же понимаю, что может быть. Если они где-то остановятся, колонна сожмется…Она в кучу соберется… Чтобы не было, знаете, желания и искушения взять и ее тут накрыть. Пообещали: этого не будет. Я и сказал Пригожину: «Это — гарантия» — «Что дальше?» — «Вплоть до того, что я выведу тебя в Белоруссию и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной». — «Да, я Вам верю. Я верю». — «Хорошо, в этом направлении будем действовать», — отметил белорусский лидер.
Лукашенко также подчеркнул, что «действовать надо было быстро и решительно, потому что и по пути в Москву, и возле Кремля уже был выстроен рубеж обороны, и если бы вагнеровцы дошли до него, столкнулись бы на этой черте с силами обороняющихся, то пролилась бы кровь».
«Я говорю: „Хорошо. Бортников этим занимается. Тебе надо с ним связаться“ — „Он не берет трубку“ — „Возьмет. Через 20 минут звони“. Попросил Ивана Станиславовича (Тертеля): срочно, говорю, найди Бортникова, пусть мне позвонит. Он позвонил. Я говорю: „Александр Васильевич, обязательно возьми трубку, если тебе позвонит Пригожин“. У него, конечно, внутри все клокочет. Я говорю: „Слушай, отложи все в сторону и сделай, как мы с ним договорились“. Они переговорили. Он развернул колонну, и они пошли в свои лагеря в Луганскую область. Они ушли в лагеря», — раскрыл подробности Лукашенко.
В дальнейшем разговоре с Президентом России Владимиром Путиным он еще раз попросил не допускать силового разрешения ситуации. Тот пообещал и договоренности выполнил.
«Смута таким образом была предотвращена. Опасные события, которые могли быть, были сняты. Гарантии безопасности, как он (Путин) вчера сказал, пообещал, были предоставлены», — подчеркнул Лукашенко.При этом он подчеркнул, что в той ситуации не было героев.
«Нет в этом деле героев. Нет. Это я вам искренне говорю. Мы с Путиным виноваты, что не приняли вовремя меры. Поэтому никто себя здесь героем не считает. Да, мы остановили плохое развитие событий. Возможно, чудовищное событие. Параллельно примерно в 11 часов первое наше было совещание с силовиками. Я потребовал, чтобы все войска были приведены в полную боевую готовность. Всякое может быть. И позвонить Шойгу, спросить, что надо. Мы союзники. Остаться в стороне не можем. Если рухнет Россия — это цитата моя, я говорю главам государств на всех совещаниях, — если кто-то думает, что кому-то будет хорошо из-за того, что в России плохо, забудьте! И цитата: „Если рухнет Россия, под обломками будем все мы“. Если кто-то этого не понимает, задумайтесь над этим. Покопайтесь в истории», — подчеркнул белорусский лидер.
В конце Лукашенко заявил, что «не надо никого сажать, надо остыть и перевернуть эту страницу.
«Главное, уважаемые друзья, это вывод и уроки, как я всегда говорю. Вывод: это была бы война на два фронта. Это не Пригожин. Пригожин — спусковой крючок. Началась бы эта смута по всей России. И это был бы открыт второй фронт. И тут действительно, как во времена гражданской войны. Еще раз повторяю, и это самый главный вывод: ни Путин, ни Лукашенко не герои. Мы делали свою работу. Но многое упустили. И даже не упустили, а не придали значения этому… Сейчас никого не надо сажать. Это я просто обращаюсь к россиянам — ура-агитаторам и патриотам. Не надо никого сейчас сажать, не надо никого расстреливать. Надо остыть и перевернуть эту страницу. Придет время, если будет необходимо, вернемся к этой истории. Но сейчас надо остыть. Не надо накалять обстановку и кого-то упрекать», — сказал президент Белоруссии.В Белоруссии не строят лагерей для ЧВК «Вагнер» и не будет пунктов по набору.
«Мы пока никаких лагерей не строим. Но если они захотят (я так понимаю, они смотрят отдельные территории), мы их разместим. Ставьте палатки, пожалуйста. Но пока они находятся в Луганске в своих лагерях. И как мне сказал вчера звонивший Пригожин (руководитель ЧВК ), кто-то контракт с Минобороны с Шойгу подпишет. Но, говорит, самое главное, мои ребята уже по полгода — по году не были дома. И мне было важно с Путиным договориться, чтобы он их не трогал. Он пообещал, выполняет свое обещание. Они хотят поехать в семьи. Ну ради бога… Молодец Путин (президент РФ Владимир Путин), вчера сказал: „Если кто-то не хочет контракт заключать, воевать там и прочее — хорошо, вы свое отвоевали“», — отметил глава государства.
Александр Лукашенко еще раз подчеркнул, что никаких лагерей в Белоруссии для «Вагнера» не строят.
«Мы им предложили одну из заброшенных частей. Пожалуйста — забор есть, все есть. Ставьте палатки. Чем можем, поможем. Пока определятся, чем им заниматься», — добавил он.
Белорусский лидер также отметил, что в республике не будет и пунктов по набору в ЧВК «Вагнер».
«Если кто-то и хотел служить в „Вагнере“… Там, кстати, есть один. Дима. Он мне назвал его. Один из руководителей „Вагнера“. Наш, белорус, бывший военный. Прекрасно, говорит, служит. Мы его повязать не можем. Мы никого удержать не сможем. Хотите там зарабатывать деньги немалые… Но должны понимать, что каждый день ты ложишься спать в обнимку со смертью. И автомат под голову… Поэтому нам не надо открывать никакие пункты по набору „Вагнера“. Я думаю, их и не будет никогда. Вот на сей момент я полагаю, что никаких пунктов нам открывать не надо и их не будет. А кто захочет там служить, они найдут туда дорогу», — подчеркнул Лукашенко.
