Пять триллионов рублей запланировано выделить на реализацию утвержденной в конце прошлого года президентом России государственной программы вооружения отечественной армии. Программа рассчитана до 2015 года, и, как подчеркнул Владимир Путин, около 80% выделяемых средств пойдет на модернизацию и закупку современных видов вооружения и техники. Однако ни сама армия, ни военно-промышленный комплекс пока не готовы к массированным денежным вливаниям со стороны государства.
Перевооружение – проблема для Российской армии более чем актуальная: как подтвердил министр обороны РФ Сергей Иванов, сейчас «наша армия имеет вооружение и военную технику, большая часть которых была разработана в 60–80-х годах прошлого века».
Объявлено и о формировании относительно новой системы закупок для вооруженных сил – единой системы заказов, в рамках которой создается Центр заказов и поставок вооружения, военной и специальной техники. Планируется, что в 2007 году на базе этого Центра будет организовано новое федеральное агентство – по закупкам вооружения, военной, специальной техники и материальных средств, которому все российские силовые структуры и делегируют часть своих функций, связанных с размещением заказов, контрактацией и управлением финансовыми потоками.
Министром в 2006-м также были озвучены планы создания новой Федеральной целевой программы реформирования оборонно-промышленного комплекса, нацеленной, по его словам, на обеспечение потребностей именно покупателей: «Приоритет будет отдан тем предприятиям, которые могут производить именно то, что нужно Минобороны, а не то, что нужно им».
Впрочем, все это планы на перспективу. В российский бюджет 2007 года запланировано заложить почти 1,5 триллиона рублей расходов по статьям «национальная оборона» и «национальная безопасность» – это примерно 27,8% всех бюджетных расходов. Собственно бюджет Министерства обороны (официально декларируемый) запланирован на уровне 870 млрд. рублей, хотя еще летом речь шла о меньшей сумме – 821 млрд. рублей.
Финансирование военного ведомства за последние годы (согласно официально опубликованным цифрам):
2000 год 146,4 миллиарда рублей.
2001 год 214 миллиардов рублей.
2002 год 284 миллиарда рублей.
2003 год 344,325 миллиарда рублей.
2004 год 411,5 миллиарда рублей.
2005 год 550,1 миллиарда рублей.
2006 год 711 миллиардов рублей.
2007 год 870 миллиардов рублей (план).
Несложно подсчитать, что в бытность Сергея Иванова министром обороны бюджет его ведомства вырос шестикратно. Однако сразу уточним: цифры эти практически невозможно проверить, поскольку они могут постоянно корректироваться и меняться (в сторону увеличения).
Скажем, военный бюджет на 2001 год первоначально был оценен в 206,324 млрд. рублей, но впоследствии была названа цифра в 214 миллиардов. Аналогичная путаница и с бюджетами других лет: на 2002-й планировали 263 млрд. рублей, но потом вдруг оказалось, что МО получит уже 284 миллиарда, бюджет-2006 оглашался из расчета 668,3 млрд. рублей, а затем вдруг выяснилось, что миллиардов уже 711. Аналогичная путаница и с бюджетом на 2007 год: в устах самого министра звучит цифра то 820 млрд. рублей, то 870 миллиардов.
НЕ В КОНЯ КОРМ
Сколько на самом деле тратят (и потратят) – неведомо, поскольку вовсе не все военные расходы расписаны в одну статью бюджета, их прячут в целую массу иных расходных статей самых разных ведомств. Невозможно дать и качественную оценку военных расходов, так как их реальное постатейное распределение – государственная тайна. Проще говоря, есть некая общая сумма, но невозможно понять, как и на что она расходуется, сколько средств идет на содержание личного состава, сколько – на содержание и обслуживание боевой техники, инфраструктуры, на боевую подготовку, на закупку новых вооружений или на модернизацию уже имеющихся, на ремонтно-восстановительные работы и прочее. Однако примерный процент (очень условный) средств, направляемых российским МО на закупки вооружения, вычислить можно.
Официальные цифры гособоронзаказа:
2002 год – 80 миллиардов рублей.
2003 год – 113 миллиардов рублей.
2004 год – 148 миллиардов рублей.
2005 год – 187 миллиардов рублей.
2006 год – 237 миллиардов рублей.
2007 год – 302,7 миллиарда рублей (планируется).
Официально считается, что 43% военного бюджета сейчас идет на перевооружение или модернизацию техники, уже стоящей на вооружении, а 57% – на содержание армии и флота, хотя еще в 2002-м на перевооружение шло не более 20% средств Минобороны. Сергей Иванов сообщил, что в будущем соотношение планируют изменить, направив на закупки и модернизацию вооружений не менее 50% военного бюджета.
На первый взгляд все выглядит очень оптимистично. Только вот несмотря ни на шестикратное возрастание официальных военных расходов, ни на увеличение сумм, выделяемых на перевооружение, каких-либо конкретных и осязаемых результатов практически не видно: ни боеспособность российских вооруженных сил, ни их качественное оснащение с 1999 года не претерпели существенных изменений к лучшему. Россия как не имела, так и не имеет действительно профессиональной армии.
Переход к комплектованию на контрактной основе, по сути дела, провален. В начале 2006 года Сергей Иванов сообщил, что в частях и соединениях постоянной готовности проходят службу 42 тысячи контрактников. Однако реальная квалификация этих военнослужащих не слишком отличается от той, которую получают солдаты срочной службы, то есть крайне низкая. И по-прежнему основой комплектования вооруженных сил остается призыв, отменять который реально никто не собирается, потому что за те смешные деньги, которые армия предлагает за службу по контракту, набрать, подготовить и содержать сотни тысяч профессионалов просто невозможно.
С техническим оснащением дело и вовсе обстоит печально. Известно, что свыше половины из 20 тысяч танков, имеющихся в Российской армии, нуждается в капитальном ремонте. С 1999-го по 2004-й армия получила всего пятнадцать танков Т-90, 40 БТР-80 и 24 истребителя Су-27 и 6 штурмовиков Су-25, причем это были не вновь произведенные самолеты, а модернизированные старые. Из трех тогда полученных стратегических бомбардировщиков Ту-160 два были модернизированы и лишь один – новый. Цифры эти, кстати, тоже могут скакать и меняться, поскольку руководители МО либо жонглируют ими вольным образом, не согласовывая данные хотя бы друг с другом, либо просто берут с потолка. В частности, в 2004 году армия получила, по одним данным, 31 танк, по другим – всего 15. В 2005-м было получено 17 танков, хотя звучали обещания относительно 90. И как величайшее достижение подавалось, что в 2006-м вооруженные силы получат целый батальон Т-90 – 31 танк. Но тогда выходит, что с нынешними темпами оснащения новой бронетехникой для полного перевооружения потребуется от… 500 до 900 лет! К слову, в одном лишь 2004-м на экспорт ушло как минимум 310 танков и 55 самолетов – нужное количество техники промышленность осилить пока еще в состоянии.
ПЕРВЫМ ДЕЛОМ САМОЛЕТЫ, НУ А ЛЕТЧИКИ… А ЛЕТЧИКИ ПОТОМ
Однако не факт, что даже массированные поставки новых систем вооружения кардинально улучшат ситуацию в российских вооруженных силах. Хотя бы просто потому, что российские военные не в состоянии содержать и должным образом освоить даже имеющееся у них сейчас вооружение.
Какой прок от нового истребителя, штурмовика, бомбардировщика, если все равно 1200 боевых самолетов – из числящихся на вооружении 1800 (данные на 2005 год) – прикованы к земле! Причина? Утверждают, что не выделяются средства на ремонт – ни на капитальный, ни на регламентный. Нет денег – нет и запчастей.
Половина всего авиационного парка нуждается в полной замене или хотя бы в капитальном ремонте двигателей. Проще говоря, авиация гниет на корню, возможности содержать ее нет. Осенью 2005-го заместитель главкома ВВС по тылу генерал-лейтенант Иван Пеньков сообщил: свыше 70% авиабаз требует незамедлительного капитального ремонта ввиду своей практически полной изношенности. Сам главком ВВС еще в феврале 2005 года на заседании коллегии Минобороны заявил, что полеты боевой авиации скоро станут просто невозможны из-за неизбежности грядущего выхода аэродромной системы из строя. Но если это случится, потребуются колоссальные средства уже не на модернизацию, а на строительство сотен новых аэродромов.
Сегодня у ВВС России наберется от силы десяток авиабаз, взлетно-посадочные полосы и рулежные дорожки которых отвечали бы требованиям безаварийной эксплуатации боевой техники. На других полосах самолеты просто-напросто гробят – после каждого цикла взлет-посадка из строя выходят шасси, двигатели и планеры машин, навигационное оборудование. В ответ министр обороны России сдержанно предложил ВВС самим изыскать источники внебюджетного финансирования для поддержания в надлежащем виде аэродромов.
Но если самолеты на приколе, а не в воздухе, о какой квалификации летного состава может идти речь?! Нагляднейший пример – случай 2005 года с майором Валерием Трояновым: при перелете из Ленинградской области в Калининградскую на истребителе Су-27 пилот заблудился, свернул на территорию Литвы, где и катапультировался, разбив самолет. Так вот, годовой налет у майора был всего… пять часов! И это типичнейшая ситуация в ВВС: пилоты сидят на земле, потому что нет средств на горючее и на поддержание техники в нормальном состоянии. Какой тогда будет прок от новых самолетов, если они точно так же будут гнить на земле? Впрочем, если в год заказывать в среднем по 17 самолетов, то перевооружение авиации займет… 107 лет!
Положение в других видах и родах вооруженных сил не лучше. У танкистов те же болячки, что и у авиаторов: они не в состоянии не только содержать, но и качественно освоить уже имеющийся в наличии танковый парк, нормально водить эти самые танки и метко стрелять. Опять все упирается вроде бы в деньги, которых много, но отчаянно не хватает на проведение нормальной боевой подготовки, регулярных полигонных стрельб и учений. Но какая тогда разница, что будет стоять в танковых парках – старые Т-62 и Т-72 или новейшие Т-90С, если результат один?
ТОРГОВЛЯ АРМИИ НЕ ТОВАРИЩ
Говоря о перспективах, возможности российского оборонно-промышленного комплекса (ОПК) стоит оценивать реалистично, не поддаваясь очарованию больших цифр – как произведенной продукции, так и расходов на закупки вооружения или доходов от экспорта. В 2005 году объем экспорта российского вооружения составил 6,126 млрд. долларов, к 2007 году эту цифру рассчитывали увеличить до 7 миллиардов. И нынешний портфель заказов уже вполне сопоставим с загрузкой советской военной промышленности. Рост этот, правда, считают специалисты, все еще идет за счет старого советского ресурса, который в ближайшее время иссякнет. К тому же экспортное производство вооружений и доходы от него вообще имеют слабое отношение и к проблеме перевооружения, и к развитию собственно вооруженных сил. Упрощенно говоря, это совершенно разные карманы. И далеко не всегда потребитель вообще производит оплату или рассчитывается реальными деньгами.
В частности, Китай, Индия, Индонезия оплачивали поставки российского оружия товарами, Малайзия за поставляемые ей истребители платила «Рособоронэкспорту» пальмовым и кокосовым маслом, каучуком, какао-бобами, а также кофе и чаем крайне низкого качества. Как «Рособоронэкспорт» реализовывал китайские пуховики, тряпье, зажигалки и малайзийское масло, полная загадка.
Та же часть выручки, которая после всего этого достается производителю, расходуется, насколько известно, не слишком эффективно. Во всяком случае, в кардинальное технологическое переоснащение производства средства как не вкладывались 10 лет назад, так не вкладываются и сейчас. Еще 21 марта 2000-го, говоря в Нижнем Новгороде на Всероссийском совещании работников ОПК о массовой изношенности основных фондов оборонных предприятий, Владимир Путин отметил: «Срок службы станков составляет 25–30 лет вместо положенных 10–15. В промышленности безвозвратно утеряно примерно 300 технологий производства вооружений». Президент тогда честно признал, что никто толком не знает, сколько средств «идет на переоборудование устаревшего производства, сколько на внедрение новых технологий, сколько на подготовку кадров», но главный вывод был очевиден: «Очень часто деньги расходуются неэффективно, нерационально, не на главном, так сказать, направлении».
Спустя шесть с половиной лет к лучшему в этой сфере не изменилось почти ничего. В январе 2006-го руководитель Департамента оборонно-промышленного комплекса (ОПК) Минпромэнерго Юрий Коптев заявил, что более 80% основных фондов российских оборонных предприятий полностью амортизировано, то есть изношено. Станочный парк ОПК, по данным все того же департамента, находится просто в ужасающем состоянии: станки свой ресурс выработали. По словам Юрия Коптева, «продукция производится на уровне технологий, которые созданы до 1993 года». Какую технику современного уровня можно производить на оборудовании советского периода, используя технологии, по сути, 1960–1970-х годов?!
По данным Департамента ОПК Минпромэнерго, треть предприятий ОПК – де-факто банкроты. В финансирование исследований и разработок в России вкладывают в 10 раз меньше, чем в развитых странах, инвестиции в основные фонды в 5 раз меньше, в 5 раз ниже и затраты на подготовку кадров, производительность труда ниже в 5–10 раз.
КАДРЫ СОБРАЛИ ВСЁ
В 2000 году Владимир Путин бросил оборонщикам: «У нас отсутствует целостная система управления качеством выпускаемой продукции. Никто не отвечает за конечный продукт производства. Поэтому так часты выходы техники из строя, аварии и катастрофы из-за производственных дефектов». Спустя несколько лет один из чиновников «Рособоронэкспорта», по сути, повторит эти же слова: «Мы уже сегодня испытываем серьезные проблемы, связанные с качеством, надежностью и уровнем послепродажного обслуживания поставляемого на экспорт оборудования».
Доходы ОПК от экспорта вооружений за эти годы значительно возросли, однако даже на значительное увеличение фонда заработной платы эти деньги почти не идут: зарплата на внешне успешных предприятиях оборонки на 20% ниже, чем в «гражданской» промышленности, а от зарплат в добывающих отраслях отстает и вовсе в 4–5 раз! В интервью «Независимому военному обозрению» директор Московского института теплотехники Юрий Соломонов (один из разработчиков ракетных систем «Тополь-М» и «Булава-30») признался, что «в структуре цены ракеты «Тополь-М» фонд заработной платы не превышает 7%», что многие достижения оборонной отрасли достигаются «и за счет очень низкой заработной платы».
Отсюда логично вытекает вопрос: насколько качественно будут работать люди, которым платят, по сути, гроши? Да и остались ли еще в оборонке вообще при таком подходе действительно квалифицированные специалисты? В 2000-м приводились такие данные: с 1996-го средний возраст работников военно-промышленного комплекса увеличился с 47 до 58 лет. Вывод был таков: через три-пять лет работать будет некому.
Но работают же! Да, но очевидно и то, что с таким подходом за последние 10–15 лет из оборонной отрасли вымыты кадры наиболее квалифицированные – как рабочих, так и инженеров и конструкторов. Судя по всему, там остались, с одной стороны, те, кому уже особо некуда идти и нужно доработать до пенсии, с другой – молодняк, не имеющий достаточных профессиональных навыков и квалификации.
Если сборка вооружений даже для экспорта ведется без должного усердия и контроля качества, что уж говорить об оружии, производимом для отечественных вооруженных сил! Достаточно вспомнить, сколько проблем происходит каждый год при демонстрационных пусках новых баллистических ракет – как морского, так и наземного базирования: за последние несколько лет не было ни одного учения, когда при пуске не произошло бы что-то нештатное. В принципе аналогичные примеры можно привести и в отношении авиационной техники, и иного вооружения, особенно морского: даже в самые благостные для ВПК советские времена корабли с наших верфей сходили с огромной массой недоделок. Образно говоря, если «ВАЗ» сейчас делает продукцию такого качества, что после покупки новую машину приходится перебирать, затягивать гайки и устранять прочие недоделки, то ведь и с выпуском военной техники (даже и нового поколения) дела обстоят не лучше.
Из всего изложенного пока следует лишь один вывод: без реальной и кардинальной перестройки всей военной системы России увеличение абсолютных цифр финансирования армии и даже принятие специальных целевых программ не может дать того качественного скачка, о котором так много говорят.
ДОСЬЕ
К 2015 году планируется оснастить новыми или модернизированными образцами техники 45 танковых батальонов (из них 22 батальона – новыми танками), 173 мотострелковых и парашютно-десантных батальона (4109 БМП и БМД, 3008 БТР всех типов), пять ракетных бригад (60 ракетных комплексов «Искандер»), 9 зенитно-ракетных частей (18 дивизионов зенитно-ракетного комплекса С-400). За этот период в войска должны поступить 116 новых и 408 модернизированных авиационных комплексов фронтовой авиации, 156 новых и 372 модернизированных боевых вертолетов, 34 новых и 159 модернизированных комплексов дальней авиации. Запланирован ввод в боевой состав Военно-морского флота РФ двух многоцелевых атомных подводных лодок и четырех дизельных субмарин, 12 боевых надводных кораблей и пяти боевых катеров различных проектов.
Деловые люди
от 01.02.2007
Армия как зеркало русской революции
Мы еще увидим “небо в алмазах”
Генерал Антон Деникин вспоминал, что, когда стал капитаном и получил роту, первым делом отменил телесные наказания. Эксперимент не удался. С роты Антона Ивановича быстро сняли, а его преемник, раздавая зуботычины, говорил: “Здесь вам не Деникин”. В тех же мемуарах один из лидеров белого движения и командующий одним из фронтов во время Первой мировой войны сформулировал главную проблему русской дореволюционной армии. Ее главная беда заключалась в том, что она была как бы поделена на две команды — офицеров и солдат. И играли эти команды совсем в разные игры. Только, может быть, во время Отечественной войны 1812 года общее единение сумело охватить все воинство — от рядовых до генералов.
Между тем Деникин сформулировал главную проблему не только дореволюционной армии, а русской армии вообще. Советская армия также была поделена на офицеров и солдат. Можно вспомнить бесчисленные рассказы дембелей о том, как они писали в сапоги взводных и ротных, чтобы дать понять, как они на самом деле относились к командирам. Конечно, во время боевых действий появляются исключения. Кого-то начинают любить. Как правило, тех, кто своей ответственностью спасает жизни подчиненных.
Есть банальная мудрость: Вооруженные силы — всегда слепок общества. Русское общество и при царе, и при коммунистах, и после революции 1991 года поделено на две неравные части — представителей власти и находящихся при власти слоев и — все остальные. До 1917 года у власти находилось дворянство. До 1991 года — ЦК КПСС. Сейчас — чиновники разных мастей, которые по сути присвоили себе все привилегии высшего класса. По большому счету быт чиновников абсолютно отстроен. Их мир совсем мало пересекается с миром подведомственного населения. Разве что неизбежные встречи на дорогах, где привилегии в виде машин с мигалками одних вызывают все большее социальное раздражение у других. Но, если общество так поделено, так почему армия должна быть одной командой? Это невозможно, потому что противоречит всему укладу отечественной жизни.
На самом-то деле: безобразия в армии — проблема цивилизационная. Мы ничего не сумеем изменить, пока не откажемся от “особого русского пути”. Пока будем считать, что нынешнее особое положение чиновников, полная сакральность и самодержавность власти не есть уродливое проявление негодного госустройства, а местная ценность, освященная традициями.
Но почему-то именно положение в армии общество раздражает и вызывает чувство стойкого неприятия. Более того, проявление этой же единой в целом крестьянской цивилизации в гражданской жизни приветствуется большинством населения. Но когда дело доходит до Вооруженных сил — все меняется. Сколько ни обвиняли комитеты солдатских матерей в том, что они работают на ЦРУ, эти матери не исчезают и борются за то, что считают важным. Борются гораздо более успешно, чем все другие правозащитники вместе взятые. И именно потому, что пользуются широким сочувствием населения. Их заботы понятны всем. Трагедии молодых людей, отданных в армию, вызывают гораздо больший отклик, чем любые другие несправедливости.
В чем же дело? Как ни странно, дело в том, что именно по отношению к армии видно, как очень медленно, шаг за шагом, иногда по миллиметрам, но все-таки меняется та самая русская цивилизация, о ценности которой так любят рассуждать патриоты. Дело в том, что большинство людей уже переехало в город. Их быт изменился. Практически в любой семье уже нет “лишних” сыновей, с потерей которых можно смириться. Как правило, в семье один мальчик. И он является главной ценностью для родителей. Привычный лозунг: “Бабы новых нарожают” — уже впрямую не соответствует действительности.
С другой стороны, совсем скрыть факты дедовщины и других безобразий — тоже уже невозможно. Все-таки у нас хоть и суверенная, но пока демократия. А не традиционный бабушкин авторитаризм. И если в других областях жизни победа вечных ценностей кажется возвращением к привычной психологической ситуации, то в случае с армией этого уже произойти не может.
И именно по отношению общества к армии видно, что Россия хоть медленно, но меняется. Что ценность человеческой жизни, которая никогда не была присуща нашему государству, потихоньку начинает доходить до широких масс. Доходить самым естественным путем — через страх за судьбу детей.
И если дело так пойдет дальше, то уже в обозримом периоде высшие чиновники не будут так спокойно смотреть на бесконечные “дела Сычева”, которые каждый год происходят десятками. Просто суверенная демократия будет иметь шанс превратиться в демократию обыкновенную. И тогда даже вельможи будут понимать, что закон написан для всего общества. И их дети не отсидятся где-нибудь, а тоже пойдут по призыву. И тогда их гораздо больше будет интересовать то, что происходит внутри Вооруженных сил. И они будут по-другому смотреть на министра обороны, по-другому с ним разговаривать, по-другому требовать от него перемен. И он тоже почувствует, что необходимо что-то менять кардинально. Перед своими-то неудобно.
В этом и есть залог того, что реформа призыва, с которой теперь якобы разобрались, будет неизбежно продолжена. Дайте срок.
Московский Комсомолец
от 08.11.2006
а скока то щас контрактник в армии получает?
