finix_observer

[Гость]

прошу, избавь, от этой вечной свободы


это солнце не похоже на наше,
его лучи - остывшие искры,
спустя века, здесь всё останется также,
и голос мой, всего лишь, времени призрак.
идут часы, разбитых капель о камни,
прошу, молчи, час расставания близок,
твои мечты, здесь остаются словами,
мои слова, здесь оставались немыми.
ты видишь, там, сухое древо надежды,
последний лист, его дрожащий, не сорван,
прочти его, в молитве, пролитой выше,
прошу, избавь, от этой вечной свободы.

***

останься…


неслышно…
так падают листья,
касаясь чуть зеркала глади.
вода их уносит.
останься…
рекой моих тонущих мыслей,
в потоке сознанья,
несущего листья
куда-то…
где край неизбежности
долог.
в бескрайнее море надежды,
под небом любви…
его солнце,
утонет в закате, и прежде,
минуты разбитой на звёзды,
успеет, коснутся прибрежной
полоски прилива,
оттенком горячего солнца.
как губы,
которые шепчут:
останься…

***

пьеро


мне кажется, что я схожу с ума,
мне кажется, а, может быть, и правда,
намного ниже стали рукава,
и света нет в его кинотеатрах.
ушёл механик, плёнка как змея
зарылась в пыль, и прожитое завтра,
напоминает прошлое вчера,
билетов нет в его кинотеатрах.
одно лишь место - деревянный стул,
на нём пьеро, стареющий внезапно,
его костюм уже не на него,
актёров нет в его кинотеатрах.
ушла мальвина и ушла давно,
но почему, казалась непонятным,
мой друг, пьеро, мой старенький пьеро,
их больше нет в твоих кинотеатрах.

большой экран, тугое полотно
затянет жизнь, бегущую куда-то,
мой друг, пьеро, мой старый друг, пьеро…
живая кукла мёртвого театра.

***

ты ангел? я не вижу твоих крыльев


ты ангел?
я не вижу твоих крыльев.
в них день, а ночью - ночь,
а в ней луна.
зачем ты здесь?
в ней сны сокрыты пылью,
пересчитай по лицам имена.
кого, зачем?
а я тебе не верю.
когда проснётся полная луна,
откроются незапертые двери…
прости, но мне пора,
оставь меня.
пришедший сам,
уйти не сам не может.
старик, похоже, ты сошёл с ума.
смеёшься, а старик тебе поможет,
ведь завтра выйдет полная луна.
нет, ты, похоже, надо мной смеёшься,
я кину мелочь, и пойду, пока.

слепой старик, и лишь старик, возможно,
но чьё-то имя заберут века…

***

тот край земли


а дождь всё лил,
пустые обещания
стекали с крыш,
и капли на стекле,
он оставлял,
как будто на прощание,
тебе и мне.

а дождь всё лил и лил,
и кажется, прошёл,
гораздо далее
чем мы с тобой смогли.
однажды вспомню,
что тебя нашёл,
тот край земли.

летели облака,
и, кажется,
и кажется, они,
теперь над нами,
времени река уносит дни,
часы, минуты, и…
так хочется сказать - не говори.

***

он жил в мире, которого не было


он жил в мире, которого не было.
он научился летать без крыльев,
он верил в то, во что веруем,
и он любил её имя.
любил её глаза, волосы,
но вот амур стрелял мимо,
оставляя, всего лишь, полосы
на теле этого мира.
а он хотел показать ей многое
больше, чем у него было,
только это не знали многие,
многие этого мира.
и он днями кружил под окнами
и ей это казалось мило,
и за мыслями мимолётными,
уходили года лениво.
и, однажды, она заметила,
что сама была серокрыла,
только небо дождём ответило
синеглазого серафима.

[L.S.D.]

солёные стразы

на двух сторонах медали
останутся аксиомой
мой лёд, твоё жаркое пламя,
и всё же, давно знакомы.
мой дождь, твоё яркое солнце,
подвластны иным законам,
полночного неба звёзды,
днём кажутся небосводом.
огонь раскаляет камень,
и паром наполнит воздух,
но вот удержать твой пламень,
мне кажется невозможным.
и я проливаю небо
на эти листы бумаги,
однажды, сожги всё это,
огонь прочитает знаки.
расставит, где надо, точки,
раскроет в кавычках фразы,
и если вдруг, холодно ночью
согреют "солёные стразы".

когда-нибудь в мае

люди остались немыми,
последние вздохи - дыханьем.
знаешь, даже если, не сбудится завтра,
мы справимся сами.
и если, погаснет заря,
мы зажжёмся огнями,
когда-нибудь
в мае.

тогда я возьму твою руку,
ты, кажется, вспомнишь,
что были друзьями
в разлуке…

и мимо летят переулки
размерено в сутки.
и медленно тают трамваи
и слышатся сутры,
как будто читает рубаи
уставшее утро.

***
наверно, это всё зима,
движенье в свете фонарей,
я нахожу ещё слова
среди листов календарей.
и тихой поступью летя,
среди идущих мимо дней,
я снова узнаю себя
в душе неистовой твоей.

***
кто же ты? кто?
кто бросает листок на листок?
что в этих мыслях,
рвущихся строками строк?
что в этих звуках,
слетающих с этих губ?
кто мы, мой друг?

***
мысль свободна,
свободна! почувствуй,
будь, что будет,
не бойся, мой друг,
плачь, люби и живи
и предчувсвуй!
те мгновенья,
где сходится круг.

***
последнее , что я хочу сказать
не в тех словах, что слышатся глухими.
я не учился никогда писать,
а, просто, говорить старался шире.

***
И если тот мальчик,
живший когда-то в дали
сверкающих звёзд,
заберёт свою алую розу.
вернётся сюда,
под бескрайнее небо земли,
то я покажу ему
старую-старую прозу.
И он, непременно,
в усталых набросках руки
узнает себя,
и рассыпятся новые звёзды.
И с каждой из них
будешь звонко смеяться, ты,
и снова из глаз
покатятся яркие слёзы.

[L.S.D.]

дети опустошенного города

там души опустошённого города дремлют,
и город тот полон дремоты.
во снах его сказочных сказочно внемлют,
им снятся заботы.
в том городе улицы названы ветром.
одни повороты.
в том городе можно услышать ответы
кого-то.
и солнце в том городе катится
прямо по крышам.
в том городе памяти
"памяти", нет, не услышим.
в том городе нет никого,
даже эха.
в том городе сна,
как оказалось, последнего века.

проснись!

проснись! сегодня утро ярче,
забыв про всё на склоне дня,
вчерашний грустный красный мячик,
сегодня выпрыгнул не зря.
он жёлт и yellow бъётся, скачет,
сегодня я! сегодня я!
сегодня я, ни как иначе,
люблю тебя…

остановить сияние её,
как встретить поезд
не сойдя с пути,
попасть в вагон,
постельное бельё,
не заплатив,
с собою унести.
не на конечной
выйти на перрон,
и по нему
105 шагов пройти,
и на последнем,
вспомнив про него,
остановиться
где-то позади.
у края,
долго смотрится закат,
и кажется, что яркие лучи
холодно-тёплые,
и пёстрый виноград
застелет эти улицы в ночи.
а там, она,
за тысячей огней,
а там, она,
за тысячей такси,
а там, она,
и каждый хочет к ней,
не каждому получится найти.
остановить сияние её?..
остановить…
ну что ж, останови.
закрой глаза и выдохни…
и всё?
и больше никогда не находи.

и все подобно пламени огня
(-anathema-violence-)

и всё, подобно пламени огня,
оставит пепел на моих ладонях,
гори, гори, гори! моя звезда,
хоть там, вдали,
за тысячи агоний.
гори, гори, гори! в моих глазах,
сжигая смыслы тысячи ироний…

играя вновь, одну из тех симфоний,
на мокрых оголённых проводах.

как всё же холодно, убитая Мишель,
как всё же холодно, пускай и в месте с вами,
помадой нарисована мишень,
в бокалах выдохлось, и выдохлись мы с вами.
стрелялись? это да, сомнений нет.
пистоли завалялись на рояле,
а секунданты? секундантов нет,
наверно застрелились вместе с нами.
и всё в крови, испачкано в крови?!
нет, просто, утро и следы помады,
возьмём реванш на новой ноте "ми"?!
и снова расстреляем всё в опале.

спасибо…
больше, чем можно сказать.
Но ты же ведь знаешь, что солнце уходит на запад,
увидеть последний,последний увидеть закат
и тихо заплакать.
заплакать всё это дождями, дождями огня,
холодными каплями вдоль раскалённого неба.
спасибо за то, что когда-то, придумав тебя…

придумали следом.

диалог двух лиц в третьем :: антонимы встречи

но где же он?
он больше не придёт.
а если попросить?
проси хоть вечность.
но я…
но ты…
оставила его?
нет, он оставил.
просто скоротечность…
зачем тебе в пустую тратить сны?
люби других.
другие так не любят…
он будет в первых радугах весны…
пусть будет всё, пускай всё так и будет.
я так хочу, побыть ещё хоть раз,
в его глазах, его словах и мыслях…
и он хотел… но вы боялись фраз,
теперь неважно… опадают листья.
а он любил! он так любил меня?!
ни прошлого, ни будущего - любит.
я не смогла…
а он прожить и дня, не мог без вас,
но жил, живёт и будет.
но почему…
вопросом на вопрос…
не отвечайте… с вами мы не судьи.
всё так запутано.
и сложно и легко:
он другом был, для вас и другом будет…

дарить любовь, которая горит,
не то, что сердце, прожигает небо-
-последнее, что может сохранить
всё это…

он любил её больше неба,
больше жизни, прошедшей мимо,
думал он, что любил человека,
оказалось - простое имя…
Им написанное когда-то,
на стекле, в запотевшем мире,
для которого время - даты,
для которого жизни - цифры.
и стирал его каждый пятый,
каждый третий читал молитвы,
и катились тугие капли
на земле оставляя литры.
он сидел за столом, пил кофе,
по стеклу проплывали титры
уходящих, знакомых в профиль,
непонятных людей и мыслей.

я устал от безумства дней,
я устал от "без_смысла" фраз,
я устал от мира людей,
я устал и устал от Вас.
от любви, нелюбви устал,
от пустых и простых идей,
от того, что не досказал…
что так сильно сказать хотел.
я устал говорить, молчать,
я устал понимать и быть,
я устал умирать и ждать,
я устал, начинаю жить.

они проснулись только на рассвете…
"их крылья - пепел ускользнувшей ночи,
в листах ушедших некогда империй
они оставили неисправимый почерк.
их ножны были скованы под небом,
мечты разбиты в тысячи иллюзий,
в кровопролитии брошенному свету
они друг друга называли - люди"…

знаешь, солнце восходит снова,
и весной расцветёт подснежник,
всё когда-нибудь… но не ново,
повторяется, будто прежде.
вот, опять, новый год крадётся,
заставляет менять одежды,
а надежды - они как солнце,
озарятся над побережьем.

даже пусть на краю ты света,
даже в богом забытом месте,
вспомни эти слова поэта,
ведь в душе мы навеки вместе.

и пускай простучат куранты,
и пускай разлетятся песни,
километры? слова крылаты
от Нью-Йорка до Поднебесной.

до нового года осталось
совсем ничего,
так, пара деньков
в предпраздничной суете.
не спится, поэтому
пишется медленно, но
мне кажется… кажется…
снова пишу о тебе.
ночь спрятала мысли
под белым пуховым платком,
цвета отражаясь,
теряются в темноте.
сквозь запахи хвои,
оттенки твоих духов
сплетаются нежно,
в глубоком волшебном сне.
растаяли свечи,
и тихо, почти тайком,
я лягу у ног,
и оставшись наедине,
храня твои сны,
оставаясь
преданным псом,
тебя провожу
до следующей зимы…

небо падает белыми хлопьями,
фонари, улыбаясь, при встрече,
загораются яркими звёздами,
провожаю рождественский вечер.
мысли медленно кружатся в воздухе,
чем-то сладким и чем-то волшебным,
под твоими горящими окнами,
остаюсь, как обычно, в прошедшем.
время нехотя, всё-таки, тянется,
засыпая, мурлыкает нежно,
весь дрожащий, в разгаре праздника,
кем-то выброшенный небрежно…
мы сидим и болтаем на лавочке,
согреваем друг друга надеждой:
безответно влюблённый сказочник,
и котёнок, безумно нежный…

в ночь уходили тысячи дней,
тысячи глаз провожали солнце,
тысячи ждали тысяч людей,
вдруг кто проснётся…
тысяч ударов тысяч сердец,
выдохом, вдохом,
тот, кто нашёл её, наконец,
стал почти богом.

мне снится война вперемешку с тобой,
багряный закат и море,
но крови небес не хватит на то,
чтоб сделать войну любовью…

опавшие листья и томик стихов,
страницы открыты в камень,
и больше не видно ни снов, ни слов,
осталась… лишь память…

В Рождество..

На площади было пусто и тихо. Город как будто засыпал, на его улицах попадались люди парочками, и тихо падал снег.
Мы шли втроём, она кружилась, задрав голову к небу…
- Какой же сегодня замечательный вечер и звёзды, везде звёзды,
они превращаются в снег и медленно падают, кружатся, кружатся…
Она вдруг бухнулась на спину и подняла руки.
Он помог ей подняться и крепко обнял.
"А хотите, я расскажу вам сказку?.." Они обернулись, и мы неспеша пошли дальше.

"Это было в старой Англии, под рождество. В небольшом городе. На улицах было много людей,
они уже начинали расходиться по домам и праздновать. Все улицы этого города выходили
на центральную площадь. В последнем доме, на одной из этих улиц, не горел свет.
От холода в его подвале проснулся маленький мышонок. Было очень сыро и шумно,
он чихнул, встряхнулся и решил посмотреть, что происходит там, на верху.
Ведь, всё равно надо было выбираться, потому что очень хотелось есть.
И оставаться в подвале, было равносильно смерти.
Он осторожно высунул мордочку из подвальной щели и увидел оживлённую улицу,
освещённую фонарями, с множеством идущих ног, бегущих колёс и стучащих копыт.
Мышонок был удивлён и не понимал, что происходит. Это было его первое рождество.
Он боялся, дрожал, но, вдруг почувствовал сладкий тёплый запах сдобы, который шёл от булочной,
стоящей на противоположенной стороне дороге. Запах был настолько сладок, что безумно манил к себе.
Маленький мышонок глубоко вздохнул, закрыл глаза, и прыгнул на проезжую часть, убегая от
каблуков, колёс и копыт. Перебежав через улицу, он уткнулся в угол небольшой лестницы,
ведущей к двери булочной. Его сердце замерло. Спустя несколько мгновений, он глубоко задышал.
Живой - первое, что он почувствовал, придя в себя, и неспеша развернулся.
Дверь была слегка приоткрыта, и в полоске света, там, в тепле, было что-то белое и пушистое.
Мышонок испугался, потому что понял, что это кошка, и ему никогда туда не попасть.
Он свернулся маленьким серым комочком, вдыхал сладкую сдобу и засыпал.
Лучше, чем замёрзнуть в сыром подвале. А так, возле булочной, где хоть не много, но теплее.
Он почти уже спал, но почувствовал, что рядом с ним что-то упало.
Он вздрогнул и ещё сильнее вжался в угол.
Перед ним лежал смятый комочек промасленной бумаги, от которого пахло чем-то вкусным.
Видимо кто-то из прохожих нечаянно выронил салфетку.
Мышонок подполз поближе, ухватился и потащил подарок в угол. Там он кое-как развернул его
и нашёл малюсенький кусочек, небольшую крошку оставшуюся от сладкого торта.
Он съел её, и она была самым вкусным, что когда-либо он пробовал.
Потом он спрятался под салфетку, которая была его одеялом, и уснул.
Из булочной тянуло сдобой. Было тепло. Вверху горел фонарь. И медленно падал первый снег…"

Он взял её руку и прижал к щеке.
-Знаешь, любовь - это маленькая крошка, которая помогает дожить до утра…
Она улыбнулась.
-И вправду, стало теплее. Ой, фонарь загорелся.
"Один. В прошлом году получилось четыре".
-Куда пойдём?
"Пойдёмте, покажу вам ангела, может, ещё успеем".
-Ангела?
"Да, я не знаю, кто он, но каждое рождество он надевает крылья и бродит по улицам…"

мне сегодня писал стихи
без иллюзий, признаний, слов,
надо мной оставлял круги
улетающий самолёт.
перечёркивал полосой
небо полное синевы,
в семи тысячах над землёй,
исчезало навеки "мы".

[Релеве]

Афтар жжот!!!!Понравилось..зачетался.!!
Клева!!

[L.S.D.]

где ты?
я не вижу тебя в зеркалах
времени, тонких.
настолько прозрачных,
что имя
произнесённое вслух, замирает
навеки.
где ты? дай мне, лишь слово
на запотевшем стекле,
видное только дыханием
в губы.
мир, зацелованный нами,
останется миром
надежды,
а руки - памятью,
что вытирает времени стёкла.

вот гений сумасшествию грозит,
рисунок за рисунком: профиль, фас.
в нём время не от времени бежит,
невидимое видит острый глаз.
рукой как кистью рассекает холст
и кровью красок падают мосты
души, чей мир ещё такой живой,
терзаемый в объятьях красоты.

[Геката]

мда… мы в зеркалах…
чёрт возьми, вроде уже знакомо творчество, но всё равно каждый раз при прочтении не оставлюет равнодушной…

[L.S.D.]

…о камни пурпУром алым.

любовь ненавидит слабых,
призревших свои законы,
превращая ангелов в падших.
(мы снова с тобой не знакомы)
любовь не боится сильных,
последним она способна
обрезать стальные крылья,
бросая под неба_своды.
любовь разбивает тюрьмы
иллюзий свобод, депрессий,
но каждый влюблённый узник,
пройдя между этих сессий…
бросается в её двери,
хватаясь зубами жадно,
за тонкие нити мгновений,
набравши побольше в жабры…
глотает холодный воздух,
и в судорогах забвений,
ему незнакомых позах,
в истериках сновидений…
глотает свою надежду,
последнюю, между малым,
но любит, и бьётся сердце,
о камни пурпУром алым.

с последним шагом

разлуки тающих сердец,
их слишком мало,
чтобы поднять любви венец,
с пустых вокзалов…
уходят тихо поезда
по веткам алым
туда, где теплится звезда
за океаном.
где волны катятся в прибой
и слишком мало,
осталось времени на бой
с последним шагом…

в своём безумии одни,
с пустых вокзалов,
мы начинаем свои дни,
с последним шагом.

стирая ей написанные строчки

играло утро занавесом дня,
в гримёрку уходили жрицы ночи,
места пустели, новая толпа,
ждала огня, и солнце было очень
тогда прохладным.
время вразнобой шло на часах,
стоявших вдоль обочин,
антракт прошёл, и город, вновь живой,
один из всех, себе остался точен.
не убегал от таянья часов,
и каждый шаг, запоминал на ощупь,
он тихо слушал реплики весов,
тянувших вниз две чаши одиночеств…

он шёл за ней и в мыслях рисовал
картины радуги, и бег его пророчеств,
его мечту, почти что, обгонял,
среди чужих ему имён и отчеств.

она нашла его на ярком склоне дня,
ей реплики его казались очень
тогда близки.
она тогда была, одной из тех
кому хотелось очень
простой любви.
и началась игра, игра в любовь
и строчки многоточий
переполняли мысли и слова,
бросая вверх две чаши одиночеств.

они взмывали вместе в облака,
в них коротая неба дни и ночи,
но только ей наскучила игра,
и в ней, казалось, не хватало точки…

она бежала за своей мечтой
туда, где видела знакомый почерк.

он убегал, чтобы забыть её,
стирая ей написанные строчки.

одной звездой

ну где же звёзды,
звёзды, где же вы,
зачем сегодня небо
мгла сокрыла,
ответьте звёзды,
с этой высоты,
ну не ужели всё
проходит мимо?
она не здесь,
а где-то далеко,
и не от вас
свою улыбку скрыла,
здесь время тает
на моё стекло,
туманом белым
катится лениво.
в её Венеции
безоблачно, тепло,
и небо там
от ваших глаз не скрыто,
так дайте мне
упасть ради неё,
одной звездой,
вдоль линии прилива.

ни слова больше…

сегодня понял - не смогу забыть,
сегодня понял, что она бессмертна,
та нота заставляет сердце бить,
стучать и открывать любые двери.
что никогда не прекращу писать,
о той любви, что вырывает в небо,
тебя забыв, я не смогу сказать…

ни слова больше… этих уст, поэта.

то, что так отделимо от времени

если только успеть,
если, только успеть… записать
на листке
убегающие мгновения…
если только успеть,
если, только успеть… обогнать
время, нет,
время неотделимо от времени…
если только успеть,
если, только успеть… удержать
небо глаз
уходящих в сомнение…
если только успеть,
если, только успеть… показать,
то, что… так не найти,
то, что так… отделимо от времени…

я начинаю с белого листа
писать стихи,
и появляются слова, слова,
слава любви.
я начинаю с чистого листа
свои шаги,
следы останутся, наверняка,
следы любви.
я начинаю, каждый раз
от первых строк,
до сток последних - всё что смог,
и что не смог…

тень оставляет след,
слышишь, уходит в ночь,
в сумерки сигарет
дым убегает прочь.
слышишь, её шаги-
-дрожь по твоим плечам,
слышишь!? тогда беги,
в апофеоз начал…

комкай в гортани грёз
смыслы последних фраз,
ярко-зелёных слёз
ярко-зелёных глаз.

слышишь, тогда беги,
прочь от неё, прочь,
только, твои шаги,
ночь погружают в ночь…

ПУЛЬС

это всего лишь образы, образы хрупкого мира…
не разрушай его…
Пульс.

ожидание - пауза между двумя ударами сердца.

Какое огромное небо. Тысячи звёзд. Мне тепло, потому что ты рядом.
Я слышу, как бьется твоё сердце. Говорят, люди появляются на свет, чтобы найти свою вторую половину, половину своего сердца. Знаешь, может быть, поэтому я слышу его.
И ничего больше, только биение…

Прислушайся. Что ты обычно слышишь? Шум, только шум мира, в котором выделяешь
частоту звука, которая тебе интересна. Ты - ходячее радио, и кто-то крутит твою ручку, сбивает настройку, и мучает антенну. В тебе есть место для парочки кассет, с обычной плёнкой, которые ты прокручиваешь время от времени, зажёвывая и затирая. Ругаешься
на случайные записи влезших в эфир, собственно "влезших в эфир", плёнку, которую ты называешь памятью, и ещё много чего, заодно. Просто потому, что что-то не вовремя.
Или просто… зачем писать пустоту: большое длинное "ш". У тебя есть парочка аккумуляторов, которые ты периодически оставляешь заряжаться на ночь. И собственно,
больше ничего особого и важного. Писать, воспроизводить. У тебя есть микрофон, на который ты пишешь и парочка динамиков, которыми ты говоришь. Обычный такой магнитофончик. "Чик" и запись пошла…

Мы редко слушаем сердце. Мы не считаем вдохов и выдохов, время считает за нас.
Мы этого просто не замечаем. Мы смотрим на часы, чтобы спешить… чтобы не торопиться лишний раз, но никуда не опаздывать. Это мы придумали время, секунды… минуты… мы работаем, как часы, ходим, как часы, живём-умираем. Тик-так, и время пошло…

Дай мне руку. Ты видел? упала звезда. Кто-то загадал желание. Я никогда не загадываю,
когда падает чья-то звезда. Это значит, что желание уже исполнилось и упало в ладони. Звёзды - это наши желания. Поэтому они никогда не кончаются. Смотри! Ещё одна. Сегодня волшебная ночь.

Когда ты смотришь, туда, наверх, ты слышишь, как бьётся твоё сердце. Ты слышишь небо. А ты знаешь, почему сердце стучит… почему замолкает, всего на мгновение. Оно слушает, оно ищет такое же сердце. Паузы отклика, ожидания ответа.
Наша жизнь соткана из этих ожиданий.
Когда мы любим, она заполнена биением, ещё одного, маленького сердца.

Бред и точка (знаки)

шаги… шаги. шаги. шаги. шаги. времени. быстро. через точку. точку. точку. точку. как

отрезает. я упускаю время? говорю? я не просто говорю. в этот момент я убегаю.
убегаю от точек. ещё одна. А! не попал. ну давай, поставь ещё одну. А ты! что ты?
сидишь и думаешь, что всё… в порядке. но нет. точки. нет точки
падаешь в никуда
строчки – всего лишь скорость твоего падения
ты пропускаешь их
и не за что зацепиться
без точки.
без точки, продолжать запятыми, обрекая на вечность повторения, в тех же запятых
(а если в скобках (вложенность (вложенность (вложенность (тоже самое (только вглубь

(до тех пор (пока скобки не окажутся пустыми (не окажутся))))))))) – чёрточка - раскрытие
определения - повторение того же…

"Бред и точка".

название в конце
концов, остаётся названием.
Если задумываться только над знаками, забудешь куда ехать. Шоссе никогда не

закончится. Но если ты хочешь увидеть его окончание. Начни сначала, несмотря на
знаки…
Здесь дорога обрывается, и начинается горизонт.

оставляя внутри нечто большее, чем заметил

мысль, рождённая в тишине звука… звука одного дня,
остаётся, всего лишь, рождённой мыслью,
чтобы не стать ложью, ускользающей с языка,
искажённою ложью, правдивых истин.
ты читаешь стихи? ты читаешь их про себя,
я читаю их вслух, не боясь, оказаться лишним,
и пишу это всё, каждый раз, пишу про тебя
это вслух, что б ты понял, насколько возможно выше…
говорить это сердцем, и вроде, пустые слова,
сочетания букв, не похожих на тексты песен,
почему-то играют на струнах простого дня,
оставляя внутри, нечто большее, чем заметил.

[L.S.D.]

здороваться тихо с соседями,
наверное, это привычка.
всё равно, что писать комедии,
курить и зажигать спички.

и когда кажется: всеми забыт,
и когда кажется: всё забыто,
открываются двери в лифт,
и девочка по имени… (имя скрыто)
с забитым доверху ранцем книг,
роняет приветствие, как бы мимо,
то ты понимаешь: и в этот миг
никто не забыт, ничто не забыто.

облако сна вперемешку с облаком пыли,
звёзды в коробке, закрыты в чулане на месяц,
ветер, сидящий на шторах в забытой квартире,
солнце, смотрящее лампочкой в сторону лестниц.
птицы, поющие тихо в шумящем эфире,
радиоволны, бегущие в серые стены,
вешалка, шарф и измятые белые крылья-
-всё, что осталось от синего-синего неба.

Осень была совсём тёплой. Ещё чувтвовалось лето, а солнце согревало.
была почти четверть второго. В парке было светло и пусто. День не был особенным,
обычный вторник. Листья уже начали падать и под ногами лежал огромный золотой ковёр.
Один из тёплых дней осени, наполненный светом и прохладой.
Проходя по одной из аллей, среди длинного строя лавочек, взгляд невольно выделил одну,
стоящую как и все, немного присыпанную листьями, но…
На самом её краю виднелось что-то вроде тетради.
Подойдя ближе, удалось разглядеть цвет и не обычную обложку. Она даже больше походила на книгу
в твёрдом переплёте, или на альбом, обшитый красным бархатом. Кто-то забыл,
скользнула первая мысль. Рядом никого не было, и казалось что тетрадка появилась сама-собой,
или кто-то специально оставил, но только аккуратно. Её ещё не успели укрыть листья, видимо,
оставили недавно. Может подписана, инициалы. Да и, если просто книга, может что-то интересное.
Подошёл поближе, смахнул листья, присел рядом. В моих руках оказался дневник,
Наверно именно так и должен выглядеть личный дневник. Он казался очень старм, потёртым,
и не был подписан. Пустая обложка тёмного бархата с букетом приятного запаха оставшихся духов,
и ощущением тёплых рук, держащих его когда-то.
Страницы между обложками охранял бантик бордовой ткани, выполняющий роль замка,
как завязывают папки.
потянув за коньчик тисьмы, бант легко развязался и открыл первую страницу.
между ней и обложкой лежал цветок - маленькая чайная роза, начинающая распускаться.
цветок был очень сухим, и его лепестки катались по бумаге. Справа, где обычно подписывают
прямо напротив, мелким почерком "флёр". Хвостик от "ф" уходил в причудливй узор,
убегающий к цветку. Ниже была нарисована копия. Почерк женской. Видимо подарок.
В виду того, что сам дневник явно представлял личную ценность, читать я его не стал,
но подписи так и не нашёл.
последние страницы были пусты, на первых двух не было видно ни инициалов, ни адресов, ни дат.
Начало дневника было на французком, которого я не знал, но мог отличить.
Ну что было делать?.. оставить на том же месте, подаждать пока кто-то придёт.
Второе интриговало больше, из-за необычности начала.
Но никто не пришёл. Уже наступал вечер. Я решил взять дневник домой, а на следующий день
дал объявление о находке. Но телефон молчал, и никто не появился. Две недели дневник лежал
около телефона, а потом переместился на полку поверх ряда книг.
Личное-это конечно хорошо и не для чужих глаз, но хозяина не нашлось.
А жизнь не так часто приподносит такие сюрпризы. А может самому найти?- подумал я.
И снова открыл.
да, ну должно хотя бы быть имя, от кого… кому… Нет. "Флёр", потом строчки на французском,
что-то вроде пожеланий, и опять без подписи. Так страниц пять. И там же, после начала уже
другая рука. Надо бы перевести… Заполночь. Будем искать.
Проснулся рано. Собрался обзванивать знакомых, но передумал на первом же номере.
А если найдётся? А я тут уже компанию разварачиваю военную по рассекречиванию.
Нужны другие методы, и чтоб далеко не ходить, пошёл в сеть, и спокойно начал перевод.

"Жизнь бесконечна, цена каждого мгновения - цена жизни. Мгновения оставленные на бумаги,
живые. Пусть мгновения моей жизни хронятся здесь, вечно цветущей розой и наполнятся
её запахом. Чувством моей любви. И если кто-то прочтёт это, пусть оставит свою любовь.
Вечно любящее сердце…"
да… странно всё это, как перед смертью писалось, ужаз, ну и мысли.
Девушка заводит дневник перед смертью, и оставляет его где-нибудь.
ага, только я не первый нашедший, тут ещё много чего. Но её руки уже нет.
Замечательно… дневник самоубийц, который ходит по рукам.
Нет, бред какой-то, а может просто первая запись, а потом случайно или нет, потерялся,
и пошло поехало.

"Я не знаю кто вы, но я вам очень благодарен за этот подарок, и мне хочется верить, что это всё
не глупая случайность, что всё же есть судьба, и есть нечто большее, чем просто слова.
Нечто настолько сильное, что может заставить жить, и всё что произошло, должно было случится.

Я нашёл этот дневник на набережной. Он лежал у самой кромки воды. Кто знает, заметел бы я его,
нашёл бы, если пришёл туда раньше, или позже. Но оказался, именно в тот самый момент.
Я вас не увидил, никого не было. Неподалёку стояло несколько судов.
Но там никто о дневнике не знал, и не мог ответить кто его оставил. Вы правда, очень помогли мне.
Может быть, мы знакомы. Да или нет, всё равно спасибо. Я - художник, в парочки кварталов от набережной
у меня мастерская. Пишу картины, в основном город. Разные места, широко не известен. Кое как свожу концы.
не жалуюсь, на жизнь хватает. Картины покупают. Рисую на улицах портреты прохожих.
Раньше работал в баре на площади, но потом ушёл. Месяц назад в этом самом месте, возле воды,
рисовал один из видов на мосты и собор. Пейзаж, как пейзаж. Но на нём тогда первый раз появилась
та девушка. Она стояла на той стороне канала в белом лёгком платье, босиком, с распущенными
светлыми волосами. Долго смотрела на воду, потом присела, свесила ноги,
улбалась и щурилась. Козалась, что она была не частью толпы, а частью этого города.
Той его частью, которую многие не видят, и не чувтсвуют. И я рисовал, я не помню как, я не заметил
пролетевших в одно мгновение часов. Я влюбился в эту девушку, но так больше её и не видел,
хотя наверное узнал бы, ведь мы были не так далеко, да и она заметила. Но не успел даже крикнуть,
когда оторвал глаза от линий холста её уже не было. Словно она появилась в мслях тем живым, чего
так не хватало в этом небе, камне и воздухе. Но я верю, что видел её на яву.
Потом я не мог рисовать, всё получалось не так. Картины не шли, и дело не в деньгах,
дело в выражении. Как будто та картина и была шедевром, тем чего добивался всю жизнь.
И осталась в красках. Как бы я хотел увидеть её вновь. Этот пейзаж остался у меня,
я не хотел его отдавать ни за какие деньги, в результате ничего подобного не смог повторить.
И уже ришил, что всё кончено, что это был мираж. И я не знаю, что делать. И тогда в тот день,
в полном отчаянье я нашёл его, и прочитал… может, это вы, та девушка. Спасибо. Надеюсь
вы вернётесь за ним. И я вернусь, обещаю…"

Вот как, а мог наделать глупостей. Закалдованный дневник. Чудеса. Странно, не сходится кое-что
"появилась в первый раз" и больше он её не видел. Когда же она ещё появлялась, появлялась ли вообще.
Хотя может дневник у него был некоторое время а после находки, она и появилась. Тогда зачем оставлять.
Оставил, потом поинтересовался, а она тут не причём, так и остался лежать.
Потом ещё несколько строчек.
Ответ, и как не странно её ответ, именно после того как дневник оставил, прямо в точку. Совпадение?
Там было совсем немного, что она хотела найти его, но они разменулись, и что дневник не её.
И она тоже сначала подумала, что это он ей оставил.
В результате путанницы, наверно решили оставить, да и перве строчки, намекали.
Может искали владельца, может нашли. Но цепочка продолжилась.
После ответа был отступ. Посередине страницы явно набитой рукой, была нарисована маленькая набережная
девушка с парнем, седящие на фоне заката. А между ними два сердца, связанные тонкой ленточкой,
с бантиком.

сегодня от чего-то грустно мне,
о, время! не беги, прошу, так быстро,
твоей реке не хватит дней
…не хватит мыслей.
зачем же так спешить, постой,
лишь миг, недвижно,
и пусть листок ещё совсем пустой,
но сердце слышно.

сегодня грусть собрала чемодан,
подастся грустить к другому.
а скуке наскучило, скука ушла,
из скучного дома.
обида обижена, в целом на мир,
но это не ново, взяла да и выпила
весь мой кефир и будет здорова.
а ревность ревнует себя не к себе,
до крайнего слова, оставила буквы
на левой стене, мол, буду не скоро.
любовь разлюбила, об этом вообще
пожалуй, ни слова.
неведома сила, на потолке, касается пола.
а злость разоралась на всех остальных,
и с сорванным горлом, сидит теперь, смотрит
на весь этот пир зашторенных комнат.
у боли ужасно гудит голова, последнюю волю,
взялись исполнять тошнота и нужда,
а жалость в запое.
такое вот утро - похмелье души,
рассолами моря, рассвет омывает
остывший кувшин вчерашнего горя.

стук, стук,
вьётся паук
над тенью,
из рук
падает книга.
стук, стук,
рокот минут,
часы вот пройдут
мимо.
стук, стук,
не заперт на крюк
последний этаж
мира.
стук, стук,
открыто, мой друг,
на ужин, мой друг,
лира.

в этот час капризна ночь, тише,
но она всё так же нас слышит,
месяц льётся по реке звездной,
остается засыпать поздно.
чтоб дыханием согреть руки,
у камина в этой ветхой лачуге
в позабытых на земле сказах,
пылью снежной занесённых рассказах,
в не дописанных, увы, строках,
в снах замёрзших ледяных окон.
чтобы было здесь тебе проще,
расскажу ещё одной больше.

было озеро, давно, дАвно,
не слыхал никто о нём и подавно,
в глухой чаще гор, неба выше,
волны в брега вливались тише,
чем ветра обдували пики
чёрных скал, изменяя лики.
днём его не скрывало небо,
льдом его не сковала нега,
зимних месяцев стыли вьюги…
слушай, слушай, согревай руки,
не спиши, здесь огни не гаснут,
всё нам угли покажут ясно.
ведь в сказаниях очень старых,
много так, порой, вещей странных.
…и вода была синей неба,
в нём тепла была, словно в море,
было озеро, словно света,
было озеро, словно бога.
берега его были летом,
волны шли серебром линий,
золотого песка веки
украшали ресницы лилий.
днём в воде оставались звёзды,
отдыхая от сонных мыслей,
точно сном там дышал воздух,
точно в нём сон дышал жизнью.
и всего один жил там старец,
на краю огромного моря,
ничего не мог уж исправить,
сделанного в мире собою.
а когда-то белые крылья,
к небу вырывались душою,
он ходил вдоль линии жизни,
открывая путь пред судьбою.
он мечтал о сказочном месте,
по земле ступал за собою,
точно тень по сторону света,
не себя хранил, от плохого.
не один, таких ещё много,
за спиною прячущих нимбы,
умирающих с тобой только,
повторяющих все молитвы.
в их глазах новое небо,
в них оно переполнено жизнью,
света больше чем солнца у лета,
голос тих как движение листьев.
и однажды, шагал он за нею,
той, что бЫла, такой, что не мыслил,
и готов подарить был небо,
за одних только глаз её выстрел.

нескончаемо бежит время,
время жить, убегает быстро,
он любил её больше неба,
он любил её каждой мыслью.
но её истекало бремя,
истекало его слезами,
и тогда появилось место,
между теми двумя мирами.
это озеро - его слёзы,
а вокруг, берега желаний,
а крупицы песка- звёзды,
но теперь его сердце - камень.

да, печально, но, правда, всё же,
где теперь это место? знаю.
я продолжу, продолжу позже,
что листок, разбудил тот камень.
его нёс безрассудный ветер,
через скалы, сухую скатерть,
он коснулся воды и встретил,
тот утёс, что когда-то замер.
тот листок был твоей душою,
от любви пролетевший выше,
он кружился один за горою,
горы сделались ниже, ниже.
сердце снова впитало слёзы,
и наполнилось снова жизнью,
совсем скоро и ты проснёшься,
всё останется меж сном, былью.

я не помню вчера,
я не знаю сегодня и завтра.
моя жизнь - полоса
толстой шторы большого театра.
полоса от огней,
пролетающих быстро и мимо,
моя жизнь - голос мой,
мои мысли, мне данное имя.
моя жизнь - суета,
отголосок случайного эха,
моя жизнь - пустота,
пустота одного человека.

мне дела нет до совершенства линий,
я - скульптор, собирающий мгновенья,
из воска лиц, освобождённых пылью,
навечно замерших от изумленья.
черты, рисуя резкими мазками,
я слышу пение опустошенной лиры,
в её картинах яркими цветами
обезображены неясные мотивы.
но я рисую, каждый раз, и вижу
в них тысячи случайных эпизодов,
в них мысли вырываются всё выше,
творя сумбур в зеркальных коридорах.
моя рука дрожит, дрожит от страха,
не дописать последние картины,
не вытолкнуть весь этот мир из мрака
палитры мёртвой на живом эскизе.

я чувствуя, в предчувствии пишу,
не говори, прошу, ни слова,
не умоляя истины, скажу,
что потерял с крупицами святого,
последнюю надежду, наяву,
увидеть сон, которому не ново,
казаться истиной у сумерек в плену,
в плену надежд, оставленных без крова.
там дальше музыка, произнести тех нот,
там невозможно, выше слов поэта,
там звуки, словно нож по силуэтам,
картины нарисованную дрожь,
пускают в душу знаками рассвета
…и снова дождь.

Многие люди ведут дневники. Делают заметки в маленьком блокноте или тетради. Записывают вечером произошедшее за день. Или встают утром, ставят дату, первую мысль, и так всю жизнь.
Зачем? Попробую узнать. Не то, чтобы я начинаю вести дневник, но "Сегодня" захотелось оставить на двойном листке в клеточку из общей тетради.
И так,
26 октября. Всю ночь шёл дождь. И утром, выйдя на улицу, в обычное, осеннее и мокрое, увидел
картину, которую замечал уже много раз. На асфальте, куда ни наступи, дождевые черви. Лежат
тысячами и закрывают собой даже маленькие дорожки. Большинство передавлено, некоторые отчаянно вытягиваются во всю длину, пытаясь уползти от неминуемой смерти. Кучи трупов, искалеченных, ещё тянущихся. И девушка, навстречу, в чёрных туфлях, на шпильке - ад просто. Раздавленные, тонкие, как листики в гербарии, шлёп и плоский. Но есть и более ужасающие картины.
Большие, жирные черви с чётко видным рисунком, оставленным подошвой, выдавленными
внутренностями, съёжившиеся, извивающиеся из последних сил.
А люди идут, смотрят прямо, и давят. Интересно, сколько их погибает…
Даже, кажется, что многие специально выходят на улицу, с утра пораньше, чтобы подавить.
Надевают специальные ботиночки, под настроение, и вперёд. Идут, гордо наступая на бедных
кольчатых. Делают фарш.
Вот так, утром, после сладкого сна дождливой ночи, просыпается вроде нормальный человек, радостный, выспавшийся, хотя ещё рано. Встаёт, идёт в ванную, пьёт чай с бутербродом, одевается, выходит в коридор, а там… Вот они - армейские, на толстой широкой подошве, с высокой шнуровкой, вымытые и начищенные, ждавшие этого мгновения целую неделю, ботиночки. Тут же туго завязываются с треском новой кожи. И в бой!
И он идёт, иногда, смотрит под ноги, проверяя, много ли налипло червяков, периодически вытирая
хлюпающую жижицу об асфальт, эйфорически улыбаясь и вдыхая этот запах.
(о запахе: не знаю, но в такие дни присутствует особый запах, и мне кажется, присутствует именно
от того, что творится под ногами).
А он идёт довольный, несущий смерть, задыхающимся от дождя. И под конец этой "обычной"
прогулки, его подошва становится почти ровной, а червячки, видные по её бокам, ещё шевелятся.
Гадость. Всё это вытирается об бордюр, железки, споласкивается в лужах и приносится домой,
в мыслях победы, некого превосходства и спасения от тяжких мучений.
И много ли таких "маньяков"…
Сегодня шёл и смотрел на эту мерзость, изучая внутреннее строение кольчатых. Хорошо, что только чай с утра выпил, а то бы вывернуло, туда, к ним, за компанию. Раньше ходил, вроде ничего - утро, червяки, а тут, на тебе. Наступать старался аккуратно, что б, ни дай бог, не раздавить бедных тварей. И хочется верить, что не раздавил, а проверять крайне не хочется. Посмотреть под ботинок и увидеть этот ужас, жуть. Вот были бы они в сотенку раз больше, выползали бы из своих больших нор на дорогу, перебирая своим кольчатым брюхом, булькали и глубоко дышали, холодные и скользкие. Их тогда бы перешагивали и обходили. А если б, ещё больше, сидели бы мы тогда дома и не выползали, чтобы не переполз кто, случайно. Были бы специальные службы, "убирающие" кольчатых, во всех смыслах.
Одним словом, лучше ужас для них, чем для нас.
Вот в Индии, наверно, тоже дороги есть, и черви должны быть. Как же они там в такие дни по улицам ходят… Стараются не наступать. В любом случае, хоть один живой да останется, выйдет солнышко, и он уползёт в свою норку, если конечно не засохнет.
Черви, гадость - скажите вы, и будите правы. В такие дни - гадость.
Сижу сейчас на низком подоконнике большого окна. В библиотеку не пустили. С курткой говорят,
нельзя, хотя какая это куртка - скорее жилет или полу-свитер на молнии с кнопочками. Странные они, в джинсовых куртках пускают, хотя, те тоже куртки, только на пуговицах, иногда в комплекте с
джинсами. А тут, нет, пусть даже и пиджачок, вот иди его и сдай, а в джинсовых сидят и молчат.
Однажды так девушку знакомую не пускали, и на предложение: "вон же сидят люди в куртках,
тогда и их выгоняйте, я вам с удовольствием в этом помогу"- попросили, вести себя культурно и
покинуть помещение. Видимо личная неприязнь, попавшая под настроение.
Да, непереносимость. Наверняка кто-то уже жалел кольчатых, многим неприятно.
"Хороший писатель точно и ярко передаёт настроения и чувства".
А вот, непереносимость?
Да, интересно получается, к примеру:
- Привет, а ты читал это?
- Да, чуть не стошнило два раза.
- Хорошая значит написано.
- Ты видел, только что мужик понёс наверх плюшевого розового бегемота…
Ненавижу розовых бегемотов.
- Да, почему?..
- Однажды в супермаркете стоял такой, только раза в два больше.
Листовки раздавал, "старый знакомый". Увидел, не выдержал, дал ему в челюсть.
Охранники еле растащили.
А книга отличная, обязательно прочти.

тихо. я слушаю сплин
и если б курил, закурил
сигару, а может быть трубку
с далёких Курил.
не закажешь маршрутку,
и строчки, для связи,
всерьёз или в шутку,
писались на память,
магнитную ленту,
которых здесь нету.
здесь нет ничего,
просто был белый лист,
побывший зелёным и жёлтым.
лежал на полу,
почти журналист,
почти прирождённый.
лежал и смотрел
в непростой потолок
из букв искаженных,
в которых отчётливо было:
"курок", и что-то про "чёрных"…
опять убивают, и снова меня,
так нЕпринужденно.
болеть человеком,
наверное, зря,
тем боле не скромно.
зачем говорить все детали
и мне, зачем это слышать,
сейчас утону в красном, белом вине
и сделаю тише.
а ей хорошо, с ним ночные часы
под клубною крышей,
летели быстрее,
чем строил мосты,
глупеющий "Ницше".
любил на бумаге, а в жизни
комок, стоявший у горла,
сказать ей всё прямо, мешал
потолок со стенами комнат.
тогда у неё слушал всё, словно друг,
всю исповедь полно,
и был удивлён сим сплетением букв…
(а парень то чёрный)
и что-то внутри неожиданно вдруг
меня изменилось, обидная ревность.
(с расизмом, мой друг, ровнять не случилось)
вот так вот, порой происходит, но вот,
какие причины?
спросил, и ответил мне мой ангелок:
всё в русских мужчинах.
не уж то действительно в наших рядах,
так много кретинов, которые… но
и я вспомнил себя, и стало тоскливо.
ведь было не всё, да и много - не так,
и некая сила, оставила злость,
подняла белый флаг, любовь погасила.
а что добиваться, менять пятый год
невидимой битвы,
в начале которой, всё было и так,
тогда уже видно.
шизоидный бред, но вот вспомнилось всё ж,
(корявые рифмы)
когда поэт пишет, он любит и ждёт
внимания нимфы.
а может быть, творческий эгоизм-
-желание строчки,
эмоции, точки через девиз,
эмоции, точки.
и нужно кого-то и просто любить,
чтоб были цепочки,
которые можно в бумагу сложить
коротенькой ночкой.
цинично и страшно
а если всё так,
порой в одиночку
в бумагу труднее доставить пустяк:
последнюю строчку.

в этот день ясное облако
ниже спустилось,
чтоб рассмотреть у зеркальной воды
своё имя.
правда ли то,
что вчера ему, только приснилось,
правда ли то,
что оно стало сказочно бело.
но у реки море памяти,
вторя лениво,
лишь повторяя движения
синего неба…
облако медленно, медленно,
медленно плыло,
имя свое, вопрошая у тёплого ветра.
он подгонял паруса, надувая шарами,
и говорил, что так много, таких уже было.
имени каждого, ветер, наверно не знает,
миг унося, звуки быстро проносятся мимо.
он отпустил его в снежные горные дали,
горы молчали, вздыхая от грусти тоскливо.
имя не помнили и, только эхом шептали:
облако, облако, облако катится мимо.
облако плакало, спрятавшись между домами,
старого города, все переулки залило.
имя своё, я, никогда не узнаю,
солнце, ответь мне! ответь мне, земное светило!
солнце ответа ему, и тогда не сказало,
лишь улыбнулось, лучами согрев переливы.
радуга, радуга, радуга! - дети кричали -
-облако в радугу превратило!

вечности вздохнуть, мало,
времени уйти, быстро,
каменой реки два квартала,
два поворота в мыслях.
розами испачканы губы,
вёсны окружили цветами,
голуби летят в утро,
в этот раз, прощаясь не с нами.
под окном усталая осень,
листьями шумит под ногами,
хочет статься пламенным морем,
волны разбивая о камень.
кто тебе сказал - "это грустно"…
тот наверно слеп и не знает,
каждого мгновения чувства,
именно сейчас не хватает.
хоть дыши стократ ещё чаще,
выдыхая слов одни звуки,
твоего дыханья не хватит,
чтоб согреть холодные руки.
остаётся пламенем сердца
солнцу обжигать переулки,
целовать в уста, чтоб согреться
в пламени осенней разлуки.

что может случиться однажды…
однажды случиться, может
то, что хоть однажды случалось
с кем-нибудь из прохожих…
просто людей, или близких
очень, не очень знакомых,
может, случалось, но в мыслях,
иль не случалось, но всё же…
может случиться, однажды.
кто-то писал это ниже,
кто-то прочёл это дважды,
трижды, четырежды, трижды.
это не так уж и важно,
звук здесь - жужжание жизни,
мир - просто, листик бумажный,
сложенный в четверо-
-стишье.

мусорщик едет медленно,
вдоль, выгружая баки.
жалость ему неведома.
клумбы и красные маки…
всё в одну кучу времени,
память из жизни в знаки.
мусорщик едет медленно.
клумбы и красные маки…

-осмелюсь… Гамлет?
вот искусство жить,
вот - умирать.
Ваш выбор?
выбор быть?..
хотите вы мне что-нибудь сказать,
грехи быть может?
может, может быть?..
начнём сначала,
может быть с конца?
но, будущему прошлого не смыть,
давайте с середины,
от венца
лаврового к терновому спешить.
ну что же, начинайте.
-я боюсь…
боюсь сказать с тех самых пор, как нем,
последней исповедью вам клянусь,
ведь больше нечем клясться у небес.
её любил, Афелию мою,
но только мысли шли наперерез,
она лгала, что может быть, "люблю",
но лишь мгновенье, я же лгал весь век.
я лгал другим, я лгал себе, я лгал.
и правду видеть не хотел в отрез,
мою любовь, мой ангел пожирал,
в моей душе тогда ютился бес.
но тихий, тихий демон - тишина,
бездействие, закутанное в «нет»,
рождало, строки, мысли и слова,
на протяженьи долгих, долгих лет.
она любила "нехотя" других,
хоть слово "нехотя" казалось только мне,
не мог смериться с тем, что нам "не быть",
печаль свою, я утешал в вине.
вине пред всеми, жалостью себя,
любовь несчастна, бедная любовь,
но только кто, несчастной сделал, я
ее, убив, в себе убив, и вот…
мне всё казалось черно-белой мглой,
ее, развеяв в тысячах страниц,
сшивая сердце золотой иглой,
я утопал в мечтаниях ресниц.
она пыталась сделаться родной,
как с лучшим другом заводила речь,
но я кричал, кричал и демон мой,
что нам не быть и мысли нужно сжечь.
я в ревность рвал мечтанья на куски,
реальность жёг, себя, сжигая в прах,
я умирал стократно от тоски,
от пустоты, что сам себе воздав,
заполнил всё разбитою мечтой-
-безумием проваленных глазниц,
как вдруг, явился призрак предо мной,
мой призрак, мной написанных страниц.
он говорил и голос уши рвал,
он говорил в предчувствии десниц,
он говорил о том, что не сказал,
тогда себе я в путанице лиц.
и я просил, просил его молчать,
а он "Ты что же! хочешь лгать и тьме!?
я лишь пришёл, пришёл тебе сказать…
смотри! смотри! что сделалось тебе!"
он засмеялся и исчез впотьмах,
и только дрожь бежала по спине,
тогда я поднял, поднял этот прах,
который по сей день стучит во мне…

ну вот, пожалуй, нечего сказать,
одно прошу, Гораци жалко мне…
Афелию? хочу ли я страдать?
нет, я люблю, до окончанья дней.

-н-да, больше Фауст, надо вам сказать,
ну что ж входите, раз пришли.
по мне?
все будет в норме.
отведи его.
ну что ж, давай Офелию ко мне…

мы в зеркалах,
изображенье глаз
уходит вглубь
прозрачных коридоров.
под отраженьем
миллионов нас
мы ищем свет
в запутанных ионах.
бежим за ним,
но сломаны углы,
мы жадно ищем,
ищем совпадений,
на искаженьях
собственного "Ты",
на переломах "Я"
от исступлений.

в один из последних дней
чуть тёплого ноября,
стояла толпа людей
у дома на цифру два…
стоящего на "Эн-стрит",
под сотенку этажей,
на крыше которого, смерть
играла с толпой людей.
играла в обычный пас,
все мысли, бросая вниз,
все думали, вот сейчас
закончится бенефис…
он просто смотрел в окно,
в обычный обеда час,
как вдруг позвала его
та мысль, что, в который раз,
из душного мира часов,
завязанных в галстук рук,
забытых в работе снов,
оставила только звук…
который тащил наверх,
к свободе живых ветров,
и быстро оставил бег
под лестницами шагов.
он вырвал тугую дверь,
закрывшую горизонт,
и сделал к карнизу все
пятнадцать своих шагов.
стоял над толпой зевак,
болтая ногами бриз,
и вдруг, растянув пиджак,
с улыбкой рванулся вниз.
скорее б всего упал,
но всё же раскрыл крыло,
и тихо поток обнял
нА пятьдесят втором.
народ расступился вмиг,
и в выпусках новостей,
довольный собою "псих",
своих поздравлял друзей…
кричал её имя вслух,
кричал "я тебя люблю!",
его телефон из рук
тащили из "не могу!".
а он "на восьмой канал!
смотри, там прыжок в твою честь,
ведь я не забыл, мадам,
сегодня вам, двадцать шесть!"

протяни мне свою руку, вечность,
между тонких пальцев время пропустив,
изменяя только мира скоротечность
в изумлении бегущих мимо лиц.
протяни мне свою руку, вечность!
я возьму к тебе её стихи, той, что
вырвала любви эквивалентность
из сомнений ненаписанной строки.
протяни мне свою руку, вечность,
не сейчас, когда-нибудь ещё,
после первого мгновения последних
строчек, прозвучавших, как шагов…

о чём сегодня капает вода,
пустых причин озёра отражая,
в твоих глазах расколотого льда,
ты скажешь - чушь, и что уже большая.
Алиса в праздники, но в праздники не та,
сегодня тихо, падают мгновенья
на блюдца, чашки, и твоя река,
уносит прочь печали дуновенье.
и серебром небесного ручья,
на тёмном небе звёздною капелью,
растает утром звонкая роса,
растает радугой прошедшего забвенья.

снов твоих тонкая нить снова уходит,
куда?
где мне тебя не искать, не звонить и не сказать:
пока…
снова молчит твой телефон
выкинув провода,
в этих коллизиях прошлых времён
слёзы твои - вода.
капают, капают полутона
туши немых ресниц,
много раз больше чем все слова
буковок всех страниц.
кажется только, что ночь одна,
кажется только, но
светит, всё так же, твоя луна,
светит в твоё окно.

зачем ты прячешь в сумраке теней стальные крылья?
во времени давно минувших дней, остывших пылью,
иди ко мне, я научу любить, меж сном и былью,
в твоей тюрьме не суждено пройти хотя бы милю,
последнюю,
иди ко мне на свет, глаза привыкли, твоё лицо,
минуты долгих лет, не изменили.
иди, не бойся, обними меня… невыносимо!
(та сила, та, что преданна любя, любя убила)

стой!
я слышу,
каждый твой шаг,
каждый твой вздох,
вижу
насквозь.
как мокрый дождь,
бьющий
холодом неба.
в пропасть,
толщей воды
тает.
только,
вечность
не смыть с твоих крыльев.
прячешь
сердце под сумраком ночи,
в пламени,
слёзы
таят.
в плену раскаленной
горечи страха.
реки
рвут оригами
на тонкие чувства.
встань же!

каждый идущий быстрее,
времени против,
знает,
что обречён,
но шаг его крепок.
каждый, жаждущий мести.
встань же!
не говоря своей цели.
вижу
нитью судьбы расплетает,
каждое слово
в крике.
в этой печати,
масти
пачкают красным.
иди же!
сквозь сумерки смерти.
против
времени,
рвущего судьбы,
на части.

держи меня за руку,
держи,
последнюю заповедь
напомни,
и сколько ни падают
этажи,
нам всё равно вверх,
запомни.
пускай, только два
не моих крыла,
пускай, только,
не отпускай только,
и сколько ни рвись,
всё равно одна
земля под ногами,
и только-
-не страшно,
мне страшно не падать вниз,
лететь в никуда.
безразличия судей,
не хватит на то
чтобы каждый миг,
хватать из иллюзий.
не хватить, судьба
всё равно одна,
и чувствовать будем,
завязанных два,
не своих крыла,
завязанных в узел.

ты слышал когда-нибудь,
как разбиваются звёзды,
рождённые в небе,
из яркого облака пыли?
ты видел, как умирают герои,
которые некогда были…
героями сказок?
мой маленький принц, это нужно?
кому-нибудь нужно?
не знаю…
наверное, да.
а ты в это верил?
ах, если бы люди
в них верили так же…
и я - человек,
в чей разум врываются мысли,
и всплески истерик,
не видящий берег
у неба…
в нём тянущий руки
всё выше,
и тонущий в жажде познаний,
такой же, как все,
умирающий в мыслях о жизни.
рисую бумажные звёзды,
комкаю страницы.
и это кому-нибудь нужно,
мой маленький принц?!
(вспоминая о принце)

куклы играют с куклами,
играют с куклами в куклы,
часы идут за минутами,
ночи меняет утро.
слова остаются буквами,
за трафаретами чувства,
куклы говорят с куклами,
внутри остаётся пусто.

куклы сломаны куклами,
падают в жизни русло,
куклы, любимые куклами,
падают, но без чувства.

осенью хочется думать о лете,
о чём-то ещё,
но только…
цифры в счастливом
трамвайном билете,
не сходятся в тройки.
город - один,
в отраженьях витрин
тают постройки,
в этом стекле,
этот мир из картин
кажется тонким.
где-то над ними
плывут облака,
долькой лимона
тает на кончике языка
цифра перрона.
сквозь остановки
пустых фонарей
кажется морем,
вся эта жизнь - сон,
в котором ты мне
слишком знакома.

мысль, рождённая в тишине звука… звука одного дня…

«Её глаза синие, синие как небо, я раньше никогда не видел таких глаз.
Она улыбается и держит меня за руку… крепко. Крепче чем этот мир и, может
быть, это она всё это время держала меня. Я не боюсь. С ней я не боюсь ничего…»

Странно, мы просто молчим. Кажется, что поезд идёт вечность.
Глаза ещё только привыкают к свету нового дня. Первый поезд. Пусто.
Может быть выходной. Можно спросить какой день недели, но какая разница,
просто - первый день.

Странно, пусто. Как будто это не тот мир, как будто всё исчезло. Она держит меня за

руку
крепко. Я слышу птиц, слышу, как льётся вода. Мы входим в большой парк. И солнце,
солнце мелькает над листьями. Ветром путает волосы. Она улыбается.
Мы раньше были здесь. Да, я помню, я помню этот парк. Мы были совсем детьми.
Наши качели. Сейчас, должно быть, осень. Но здесь тепло и тихо, ничего не изменилось.

Она смотрит прямо, там маленький пруд. В нём раньше плавали лебеди. Я хочу ей

сказать, сказать хоть что-нибудь, но не могу. Не могу сделать ничего. Я только могу

держать её руку. Часов нигде нет, даже, кажется, что нет и самого времени. Странно. Мы

снова уходим, уходим дальше. Пустые улицы, на которых есть только листья, пустые

окна. Я даже не могу разглядеть, что в них. Солнце стоит на месте, всё время в зените.
Небо ясное, как её глаза.

Это наш дом, но мы идём мимо. Она держит меня за руку, крепко. Я хочу обернуться

назад, но при одной мысли, она сжимает ладонь сильнее, и мы начинаем бежать, бежать

так быстро, что всё проносится мимо полосой шума, смазанного и грохочущего где-то

позади.

Кафе. Небо становится тёмным. В нём видны звёзды. Я люблю смотреть в небо ночью,
но не вижу ни одной знакомой, все рассыпаны как маленькие капли, и напоминают

больше, нарисованную картинку. Как будто красками, но живыми, маленькой кисточкой.
Она смотрит на меня. Мы сидим напротив. Её глаза синие, она улыбается, держит меня

за руку. Перед ней стоит кофе. Я чувствую его запах. Пар поднимается, и касается губ. Я

чувствую их, как будто дыхание. А небо и звёзды, дрожащие в чашке, становятся всё

дальше, с каждым прикосновением. Ночь, выпитая до дна - исчезает, и становится

настоящей ночью, зажигающей фонари.

Мы идём по широкой улице, по дороге из огней, которые пропадают за спиной,
а впереди уходят под самое небо. Идёт дождь, тёплый дождь, её волосы мокрые,
и капли похожи на слёзы, но она улыбается, и держит меня за руку.

Мы приходим на то же место, где были утром, перрон пустой, на её лице грусть,
и капли, оставшиеся после дождя, стали слёзами. Она держит меня за руку, у неё

синие-синие глаза. Подходит поезд, но больше она не ведёт меня. Она стоит на месте.

Открываются двери, И я держу её за руку, и делаю шаг. И в это мгновение я понимаю,

что не могу отпустить её, что там, за дверьми, её больше никогда не будет. Я больше

никогда не смогу держать её за руку.

Но кто-то делает второй шаг, и я держусь крепче, ещё крепче, капли разбиваются, я

смотрю в её синее глаза и не могу сказать ничего. Я хочу закричать, но крик застревает

в горле, и превращается в металлический шум, с высоким писком в ушах, и всё

пропадает, я вижу только её глаза, вагон судорожно бьётся в истерике, пытаясь,

тронутся, и тащит в себя. Только я не хочу, слышишь, я не хочу этого! Я не могу

отпустить её!

Коридор. Уходящий под ноги свет. Крики. Люди…

Её глаза синие, синие как небо, я раньше никогда не видел таких глаз.
Она улыбается и держит меня за руку… крепко. Крепче чем этот мир и может
быть, это она всё это время держала меня. Я не боюсь. С ней я не боюсь ничего…

[Гость]

***
весна коснётся твоих глаз,
зелёной полосой прибоя,
узнать бы каждого из нас,
тогда бы мы не знали горя.
и я смотрю на этот мир
из чёрно-белых фотографий,
твой образ несказанно мил
без всяких знаков припинаний.

[Гость]

[-отголоски лилий-]
срывая ветер, в стенах разгибаясь,
летели улицы по чёрным перекрёсткам,
из тупиков, с оскалом улыбаясь,
шла темнота в подсвеченную плоскость.
И фонари, горящие в забвении,
неравномерно гасли, разбиваясь,
так наступают ночи откровения,
как армия, внезапно наступают…

за ней бежал по следу белых линий,
цепляясь за линейности проспектов,
бежал, что было сил, холодный ливень,
срывая с лиц последние мгновенья.
но падал, разбиваясь в её мире,
но падал, пропадая в отражениях,
теряя в них несовершенства имя,
ещё одно, возлюбленное кем-то…
…
но сердце билось и ещё любило,
стучалось бешено в распахнутое небо,
туда, где мысли пропадают мимо,
но никогда не думают об этом…
…
летели тихо улицы и знаки,
летели тихо остановок нимбы,
и где-то оставались на бумаге
неоном тусклым, таяли лениво.

Алисе было от чего-то грустно
и ей казалось всё вокруг тоскливым,
от света пропадающего в люстре
в окне напротив, в отзвуках винила.
виднелись образы темнеющие красным,
в разбавленном тенями силуэте,
едва заметны пачканные счастьем
горели губы в сладко мятном свете.
она спала. ей это всё приснилось:
пустой кошмар, разбуженный ненастьем,
и краски по листу её стелились,
ломаясь от неловкого запястья.
и утро обнимало небесами,
целуя солнцем перекрёстки линий,
а город спал, и сам того не зная,
она писала отголоски лилий.
в их лепестках заманчиво читались
лучи от солнца, в этих переливах,
так неожиданно, внезапно проявлялись
пустые улицы и проходили мимо…
простые люди, все в простых одеждах,
склонялись к серому невзрачному началу
пустого дня, она писала прежде, их лица,
до того как повстречались…
она бросала тонкие улыбки,
бросала чувства ярким-ярким светом,
она была ну, может быть, богиней,
а может, нет, никто не знал об этом.
потом картины просто пропадали
под чёрным кофе, временем и солнцем,
она любила рисовать на камне
и небо, когда выглянули звёзды.
она искала настоящий образ,
который не был в этом настоящем,
и ей казалось, у него был голос,
похожий голос, ей тогда казалось.
она писала новые картины,
а старые не часто вспоминались,
но иногда ей снились их эскизы,
и приходилось даже просыпаться.
вот как сегодня, снился этот город,
совсем другой, раскрашенный цветами
безумно острыми и кажущийся грохот
всего был навсего настенными часами.
но всё забылось в радуге палитры,
теперь там новые, другие очертания,
и новый день рисует снова лики
без прошлого и будущего звания.
что было с теми? больше не писала,
хотя писались сами, произвольно,
ну в той толпе, что серыми цветами
проходит больно…

[Гость]

***
в мир похожий на ночь
опускается тень,
мимо катится прочь,
мимо катится день.
и на дне его глаз
в придорожной пыли
на обочине снов
ты…
где-то в тысячах лет,
где-то, в тысячах лиц,
где тебя уже нет,
в небе тающих птиц…
твои крылья парят
и уносятся прочь!

опускается тень
в мир похожий на ночь.

[Гость]

яблоки падают в землю,
иногда разбивая головы,
яблоки спелые, свежие,
яблоки Ньютоновые.
а висеть остаются яблочки,
не подвластные тяготению,
три закона для них, до лампочки,
из Эдема, Адама с Евою.
так подумать, всё та же физика,
может быть, направленья разные,
не бросались бы мы огрызками,
были бы не такими грязными…

[Геката]

***
в мир похожий на ночь
опускается тень,
мимо катится прочь,
мимо катится день.
и на дне его глаз
в придорожной пыли
на обочине снов
ты…

не оставило равнодушной

[Гость]

в мире людей есть двери и окна,
двери можно открыть, в них войти или выйти,
двери можно ломать, разбивать как стёкла,
двери можно закрыть, заложить, забыть их.
Но и в мире людей есть такие некто,
что не видят …дверей, ни ключей, и только
им захочется вдруг из мирка их выйти,
и они выходят, в пустые окна.
не везёт и тем кто живёт на первом,
кто повыше - ломаются руки-ноги,
ну а кто-то однажды взлетает с крыши,
не один не взлетел, а упало столько…
ну а кто-то живёт в темноте подвальной,
ни разбить, ни открыть, ни войти, ни выйти,
остаётся повесить на шею камни,
на одном написать, ну к примеру "выпить".

не теряйте ключи, закрывая двери.
не теряйте часы, вылетая в окна.
если вдруг у реки вам не видно берега,
разглядите в ней то, что сейчас вам дорого…

[Гость]

не теряйте ключи, закрывая двери.
не теряйте часы, вылетая в окна.
если вдруг у реки вам не видно берега,
разглядите в ней то, что сейчас вам дорого…

классно…Чесно и не знал, что ты стихи пишешь. Нет слов…
Прочитал тока два последних. Оч понравилось.
з.ы.
Привет тебе из виртуального мира;)

[Гость]

зы:
и тебе привед)

***
человек остаётся там, где действительно любят,
где не любят, незачем оставаться.
мы всю жизнь вынимаем и плавим пули,
только чтобы слабыми не казаться.
***
жизнь - лишь миг,
только души за стёклами
улыбаются, откровения
остаются засвечены, плёнками,
плёнками этого времени…
а художник не прячет радуги
и не жаждет столпотворения,
в его комнате Жизни кадрами
его жизни одно мгновение.
***
я чувствую тонкую ниточку пульса у неба,
когда свежий ветер в лицо ударяет с размаху,
когда под ногами земля, и не чувствую землю,
когда на краю, и не видно мне самого края.
когда мокрый дождь и от холода жар во всём теле,
когда твои губы касаются призрачной грани,
я чувствую тонкую ниточку пульса у неба,
кричащего нам……распахнутыми сердцами.

[Гость]

***
именем
кричу тебя прожитым
именем
оставленным памяти,
именем
опять растревоженным,
им и нем
ни в горе, ни в радости.
***
равнодушие солнца
палящее чёрные камни,
у подножия дня,
у забытого взглядами храма
так похожего на
(незаконченного романа)
окончание мысли,
оставленной на ступенях
несогласного "да".

равнодушие солнца:
не греть, согревать
и лелеить
равнодушных ему,
засучивших свои рукава…
уплывающих вдаль
несов-местных, -местимых
явлений,
непонятно куда.

равнодушные к солнцу,
равнодушьем его не страдают,
равнодушны к нему, как к любому
прохожему дня…
равнодушные к солнцу
под солнцем не понимают,
что не станут солнцами никогда.

[Гость]

***
а раньше я писал как сумасшедший,
теперь, как сумасшедший, просто жду,
той истины, тогда меня нашедшей,
в том мире, для которого дышу.
***
(после жизни)
а помнишь, когда-то в старости
мы были с тобой похожими,
от суммы с тобой, до разности
мгновения наши множили.
решали с тобой неравенства,
и корни искали в степени,
и умерли мы от радости
прожИтого нами бремени.

не помнишь… а мне всё кажется,
что, может, на самом деле мы,
всего лишь, два доказательства
одной теоремы времени.
***
оставлю цветы на подоконнике,
всё равно, там никто не вспомнит
об одном, уже не поклоннике,
для которого жизни стоит,
сделать шаг, подняться по лестнице,
прозвонить всего два коротких,
и внутри у неё всё завертится,
всё закрутится. только. только, нет…
она выбежит прямо на лестницы,
улыбнувшись, лимона дольками,
размешаем мы полумесяцы
в чёрном чае, приторно-горькие.
и уйдут с парусами в плаванье
наши гавани, там за стёклами,
затеряемся за туманами,
незнакомы мы, незнакомыми…

[Гость]

дописать недописанное
белым мелом судьбы недосказанное,
в мыслях, что-то немыслимое,
не напрасно напрасное…
где бы взять цвета радости
дольку сизого облака,
каплю маленькой жадности
светло-синего, жёлтого…

опустить кисти в радугу,
разукрасив мгновения
черно-белую патоку
черно-белого времени…

хочется сказать…
напиши
хочется молчать…
промолчи
хочется узнать…
расскажи
хочется кричать
ни души…

хочется смотреть
мимо глаз…
хочется любить
только раз…
хочется упасть
сразу вниз…
хочется лететь
в бриз…
…
хочешь засучу рукава,
хочешь я оставлю вчера,
хочешь я останусь один,
хочешь ……….льдин?..

я хочу сухого вина,
я хочу остаться одна,
я хочу разбитого льда,
да…

я хотел, всего лишь, любви,
я хотел, чтоб лили дожди,
я хотел, но мимо судьбы,
ты…

я хотела быть не одна,
я хотела взмыть в облака,
я хотела, только, тогда,
да…
…
мы желали только любить,
мы хотели просто забыть,
мы держали тонкую нить:
…быть…

[Гость]

***
любовь- это то,
что нельзя не услышать,
любовь- это то,
что нельзя удержать.
любовь…когда солнце
касается крыши,
любовь… когда порознь
нечем дышать.

[Геката]

Давно я сюда не заглыдала…
Теперь вот наслаждаюсь))
Спасибо, Денис, очччень хорошо))
последнее так тепло-тепло…

[Гость]

***
два времени года: любовь и печаль.
зашторенное окно.
и времени снова не замечаю,
а времени, всё равно.
оно крутит стрелки.
мешаю чай.
забыто Бородино.
газеты листают вчерашний май
и впитывают вино.
и порохом пахнет вчерашних побед,
и толпы идут в кино,
там кто-то включает волшебный свет
и открывает окно.
и смотрят на звёзды с своих планет,
закутавшись в имена…
два времени года: любовь и смерть,
два времени года… война.

[Гость]

***
нарисованы вечностью.
нашей книги издания
перепачканы нежностью
до последнего здания.
разрисованы улицы,
все дороги исписаны:
"твои волосы русые"
"твои голуби сизые".
твои площади красные,
на бульварах, капризные,
так похожи, но разные
"мимолётно-эскизные"…
и живут в этой памяти
дышат жадно страницами,
твои, скромно: "читатели"-
-мимолётные зрители…
***
просыпаюсь, под окнами
всё усеяно листьями,
беспощадными, жёлтыми,
и деревья ветвистые
забираются пО небу,
к солнцу тянутся ветками,
солнце катится пО кругу
заедает таблетками.
осень тянется сЫрая,
небо сильно простужено,
тает в землю остывшую,
время тянется к ужину.
день чихает без памяти…

ну кому это нужно? ну?!

в этой пасмурной слякоти,
даже строчки простужены…


***
мне сегодня приснилась Ксюша Собчак
мы смотрели кино про лошадок.
потом вместе решили пойти на чердак,
нам чердак не казался жалок.
был закрыт,мы пустились тогда гулять
улицами пустыми, тёмными,
по пути к нам решили по-приставать,
двое подонков, устроить тёмную…
денег просили, хотя бы, дать,
ведро мелочью быстро наполнилось,
тут им таксист решил помешать,
догнать их, пока не опомнились…
с нами ещё там парнишечка был,
худенький в синей курточке
с фОтоАппаратом цифровым,
всё тянул свои рученьки.
а она роняла "глаМур" за "глаМур",
мучая его, мучая.
а я был, всего лишь, хороший друг,
(участь моя везучая).
и в клубах люди сходили с ума,
кто из них круче, круче ли?
а я, никому неизвестный пока,
спал себе и не мучился.

[Гость]

нарисованы вечностью.
Мммм,какое оно классное))
На счёт последнего: ну и приснится же такое..)) шутканул

[Гость]

***
от кончика носа, до кончика хвоста
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
ты мой верный хозяин, я верный твой пес.
газету принёс!
газету принёс!
газету принёс!
не ходить по ковру, только возле ковра.
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
ты мой верный хозяин, я верный твой пёс.
обувь принёс.
обувь принёс.
обувь принёс.
вместе нам не страшна глухота, слепота.
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
говорю тебе: да!
нам поможет мой слух, мой глаз и мой нос.
трость принёс…
трость принёс…
трость принёс…
…
не любая дорога видёт в никуда.
говорю тебе: да…
говорю тебе: да…
говорю тебе: да…
и когда я бреду мимо белых берёз,
старый пёс, дряхлый пёс, вшивый пес.
говорю тебе: да…
говорю тебе: да…
говорю тебе: да…
а вокруг:
пустота, пустота…


***
небо падает только раз на ладони,
развёрнутые к нему незнающим и сомневающимся.
там нет ничего, ничего, кроме себя,
ничего, кроме неба…
кроме неба…
В котором пропадают птицы, мысли, море и облака,
синего-синего неба.
хочешь, я подарю тебе его маленькую часть,
маленькую часть мира, настолько огромного,
что в нём нет ничего, кроме неба…
(эпиграф к ненаписанному)