ДжекИзТени » 22 фев 2008, 09:55:10
Откуда есть пошла Русская земля… этот вопрос еще печерский монах-летописец
поставил в подзаголовок своему великому труду – «Повести временных лет». Так откуда
же, кто создал эту Державу «от финских хладных скал до пламенной Тавриды»? Летопись
говорит так: три северных народа – словене ильменские, кривичи и меря – прогнали
собиравших с них дань варягов, но захлебнулись в усобицах. «Восста род на род, и не
бысть в них правды». Устав от резни, три народа послали за море, к варягам-руси, со
словами: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Придите княжить и володеть нами по праву». И откликнулись три брата – Рюрик, Синеус, Трувор. «И от тех варягов прозвалась Русская земля».
А кто такие эти варяги-русь? На вопрос этот сейчас во многих книжках, и популярных, и сугубо научных, отвечают с «легкостью необыкновенной». Имя «русь», оказывается, «не было племенным. Оно обозначало «гребцов» – дружину, участвующую в походе на гребных, весельных судах. Это слово звучало по-шведски как «ротс», а эстонцы – потомки летописной чуди – до сих пор называют Швецию Роотси. Чудь первая встретилась с этими «гребцами» на Варяжском море и передала их имя славянам. Те и назвали варягов, приходящих в Восточную Европу на гребных судах, русью». Это пишет В. Петрухин в книжке «Славяне», выпущенной знакомым нам издательством «Росмэн», в одной серии с «Викингами». Помните – там еще славяне оказались «кочевым племенем», заодно с аварами и печенегами «пришедшим из степей». Знаменательное соседство…
И все вроде бы складно… да только вот незадача – сами-то «гребцы» себя как называли? Эстонским прозвищем? А ведь напрямую из «ротс» слово «русь» не выведешь.
Все завоеватели давали завоеванным землям именно свое имя. Скажем, шотландцы англов сассенахами зовут. Но англы, завоевав Британию, назвали ее не Сассенахией, а именно Англией. То же с Францией, Нормандией, Данло… вот других примеров – не единого. И еще – они, «гребцы» эти самые, Петрухина, видать, не читывали. Свое имя именно за племенное считали, а не за род войск или профессию. В договорах с Византией Х века:
«Мы от рода русского». Послы, что к Людовику Благочестивому за сто лет до того ездили, говорили, что «они, то есть их народ, зовутся Рос». С Роотси этим эстонским тоже не все ясно. Эстонцы этим словом то шведов, то ливов зовут, карелы – финнов. И притом – мало ли как за тысячу с лишним лет значения слов меняются? В XVIII веке, скажем, пруссаки – немцы. А за каких-то полтыщи лет до того пруссами звали племя в Прибалтике, которое не то что немцами не было – ненавидело немцев лютой ненавистью, воевало с ними насмерть. За такой срок – и как смысл слова изменился, а тут вдвое больше прошло. Не убеждает.
Тем более, что и само-то словечко, «ротс» это самое… я про это нарочно напоследок припас. Неудобно. Стыдно просто. Историк все-таки. Коллега. В общем, не
звучало оно по-шведски. Вообще никак не звучало. Не было такого слова. Ни в каких источниках оно не отразилось. Об этом еще Генрик Ловьмяньский в книге «Норманны и
Русь» писал. А русский перевод той книги как раз Петрухин комментировал. Хотелось бы
верить, что не знал, но…
Неудобно-то как…
Пуще того. Другой историк, А. Назаренко, недавно в актах немецких IX века слово
Ruzzi нашел, в смысле русские. Про купцов. А слово это, по точной науке лингвистике, из «ротс» образоваться не могло. Только из «русь». То есть уже тогда купцы-гребцы эти себя не шведским, а славянским словом называли, в полном соответствии с таможенником арабским, Ибн Хордадбегом. Помните, тот, что меха да мечи русские в 40-е годы того столетия досматривал? Так он русских купцов прямо «одним из племен славян» именует.
И Петрухин об этом тоже знает. Цитирует в другой книжке даже. Ох… вы простите,
уважаемый читатель, что я сейчас так путано… простите, вам не доводилось у коллеги,
знакомого за карточным столом прилюдно из рукава пачку козырных тузов вытянуть? И
как ощущения? Кто бы в такой ситуации остался спокоен, пусть первый кинет в меня
камень.
Можно, конечно, сказать, что он не один такой. Целая школа, неонорманнистами
себя называют. Так ведь это не легче, это хуже, когда компанией – и с тузами. Это даже статья другая!
И название ша… то есть школы не очень понятное. «Нео», как известно, означает
«новый». Так вот все, что мы у Петрухина и многих других прочли, слово в слово можно
было прочесть не у «новых», а у самых что ни на есть старых норманистов – Миллера,
Шлецера, Тунманна – в XVIII еще веке. И прочие доводы те же, один к одному. Варяги – это-де общее название скандинавов, значит, и русь – норманны. Имена русов –
скандинавские, «русские» названия порогов у Константина Багрянородного – тоже. Да и
послов русских Людовик Благочестивый принял за «свеонов» (eos gentis egge Sveonorum).
Не будем говорить про клинические случаи, когда из этой теории пытались вывести
неполноценность славян перед норманно-тевтонскими «сверхчеловеками» (помните юного испанца из первой главы?). По-моему, теория эта обидна как раз для скандинавов. Воля ваша, но нет ничего «сверхчеловеческого» в том, чтобы за два века от призвания варягов до крещения напрочь раствориться в этих самых «неполноценных» холопах и данниках, позабыв буквально все, вплоть до родной речи и Богов. Между прочим, члены королевской семьи франков, на которых любят кивать неонорманнисты, до Х века говорили между собой и заключали дипломатические соглашения на германском языке, а романским наречием подданных почти не владели. Это через полтысячи лет после завоевания франками Римской Галлии! Для сравнения представьте Дмитрия Донского, пишущего к Михаилу Тверскому или Олегу Рязанскому письмо на шведском языке, норманнскими рунами. А ведь франки по сравнению с завоеванными были сущими дикарями, уж, казалось бы, кому, как не им, у римлян учиться… да, первое негерманское имя появилось у франкских государей еще век спустя, в третьей династии, и не было оно ни римским, ни галльским. А у нас первое бесспорно славянское имя возникает в третьем поколении первой династии. Это имя – имя нашего героя. Святослав. Да неужто норманны были беспамятней франков? Великолепная самобытная культура, прекрасный эпос, религия с развитым культом, пантеоном и мифологией – и от всего этого, за каких-то неполных два века – ни следа?! Нет, эта теория – сплошной поклеп на скандинавскую гордость. Это их, а не славян, она изображает неполноценными.
Но, еще раз – оставим в покое клинику. Почтенные немцы, создавшие в заснеженном Санкт Питербурге теорию, как просвещенные норманны цивилизовали диких
славянских мужиков, были истинными учеными. Для своего, XVIII, века.
А теперь представьте: вы берете с полки книгу по географии и читаете там, скажем, что южнее Австралии суши нет, а Амударья впадает в Каспийское море. Или книжку по химии, где современный автор повествует про флогистон Шталя. Или геолог рассуждает о полой Земле по Цеприцу. Или астроном пишет, что метеоритов не может быть, «оттого, что на небе нет камней». Правда, странно? Поневоле заглянешь в выходные данные – уж не первого ли апреля выпущен том? Научные теории имеют свойство меняться. И в этом нет ничего странного. Со временем появляются новые данные, новые факты, и теория, основанная на устаревшей информации, вынуждена уйти.
Это жизнь науки. Порой, при сохранении данных, приходится пересматривать выводы. На небе действительно нет камней, но метеориты все-таки падают. Это факт, наука не может не признавать факта и оставаться наукой.
А норманнская теория неизменна. В книгах Петрухина и его поде… э-э-э, единомышленников мы, слово в слово, встречаем те же доводы и доказательства, той же
почти трехсотлетней теории. Некоторые подновления погоды не делают. Так, Тунманн
выводил проигрышную партию пятым тузом из рукава эстонское «роотси» от Рослагена
(побережье шведского Упланда), но выяснилось, что название это возникло в XIV веке.
Тогда и произошла некрасивая история со словечком «ротс». Его попросту выдумали, чтоб спасти теорию, как спасают. В остальном же – неподвижность. Так что же – неужели норманнская теория – не наука?
Но, быть может ученые немцы из Петербурга – гении? Может, они прозрели почти на три века вперед все открытия, находки, источники и создали сверхустойчивую теорию?
Может, они уже тогда знали все, что нам известно о той эпохе, и делали выводы на основе этого мистического знания?
Отчего бы и нет… я тоже человек, читатель, мне тоже хочется верить в сказку, в чудо. Мне приятно было бы думать, что в столице моей страны два с лишним столетия назад жили три величайших гения моей, исторической науки, совершивших неповторимое.
И пусть они немцы, что ж с того? Разве мы меньше ценим Беллинсгаузена или Даля из-за
их немецких корней?
Было бы…
Увы, читатель, чуда не произошло. Полнейшая незыблемость доводов и выводов норманнизма еще заметнее на фоне полнейшей же перемены наших знаний о том периоде. Шлецер считал славян совершеннейшими дикарями, живущими в лесах «жизнью зверей и птиц». К смущению своего почитателя Карамзина, почтенный немец даже утверждал, что славяне платили варягам дань белками оттого, что «не имели орудий» для охоты на медведей.
Сейчас мы можем уверенно говорить, что славяне находились на том же уровне материальной культуры, что и скандинавы. Кое в чем незначительно опережали, кое в чем незначительно уступали. Но воинов в «железных нагрудниках» и шлемах с забралами, сходящих с многомачтовых кораблей к испуганным лесовикам в звериных шкурах, что мерещилось современникам Шлецера, конечно, не было.
Тунманн полагал, что славяне пришли к Ильменю с юга, от Дуная, через заселенные финской «чудью» земли. Логично было предположить, что и название для приходящих-де с севера скандинавских «находников» они позаимствуют у туземцев.
Сейчас выяснено, что Приильменье заселили (притом – примерно одновременно с
финскими племенами) выходцы из вендского Поморья. Там их предки встречались с
датскими и шведскими соседями за тысячи верст от ближайшего финна. Естественно, им
не было никакого смысла называть их финским или эстонским словом, как украинский
крестьянин не стал бы называть татарина-крымчака удмуртским «бигер» или марийским
«суас».
Считалось, что в древнерусском языке очень много норманнских заимствований.
Князь, смерд, гридень, вира, вервь – все эти слова считали норманнскими. Понятное дело, не могло же двухвековое господство иноязычного племени не оставить следов в языке. Датчане, лет пятьдесят хозяйничавшие на части английской земли, и то обогатили
английский язык 10% корней. Один такой корень мы сами нынче нередко употребляем,
называя благополучный исход «хэппи-эндом», или распевая на именинах приятеля
«Хэппи бесдэй ту ю!», или подбирая на Новый Год открытку с надписью «Happy New
Year!». Шутка Судьбы – слово для счастья принесли в английский язык кровожадные
завоеватели, датские викинги.
В XIX веке И. И. Срезневский произвел ревизию «заимствований». Выяснилось, что
часть из них встречается в языках иных славянских народов, причем в краях, куда живой скандинав отроду не забредал, другие – превосходно объясняются из славянских корней.
Например, русское «гридь» – дружина – нашло подобие в хорутанском «грида» – ватага,
гурьба. Производное от него «гридень, гридин» – дружинник, воин – в чешском «грдина» – герой, богатырь. Достоверных заимствований Срезневский насчитал… 10 слов. Не 10 % корней – 10 слов. И то иные – «тиун», «щеляг» - могли быть заимствованы через посредство западных славян. У тех же поляков были «тивун» и «щелонг», с теми же значениями старосты-управителя и серебряной монеты.
И так далее, и так далее, и так далее… рухнули или рушатся едва ли не все
современные норманнской теории научные представления о прошлом нашего народа…
Была в Средние века такая легенда: в городе Мекке, в тайном покое гроб пророка
Магомета висит. Без цепей, без опор, силой неведомой держится.
В городе Мекке не был, не знаю. А в науке нашей висит такой, без соседей, без
опор, тень непроглядную наводит на начало величайшего в мировой истории государства, на происхождение нашего народа. Норманнская теория звать.
Силы же, ее держащие, вполне ведомы. Не место и не время говорить обо всех их.
Но одну читатель уже узнал. Эта та же сила, что мешает игроку спокойно сказать: «Я
проиграл, господа», и выложить на стол проигранную ставку, заставляя вместо того
подтирать на картах очки и тянуться к манжете за запасным козырем. Остальные тоже
имеют не больше отношения к науке. Возьму на себя смелость сказать – Шлецер,
настоящий ученый, по-немецки острый и честный ум, в наше время не был бы
«неонорманнистом».
Что наше время – уже в XIX столетии честным ученым в Магометовом гробу
становилось душно и неуютно. Не зря же М. П. Погодин, почитавшийся за столпа
норманнизма, цитировал Гельмольда – «Маркоманнами называется обыкновенно люди,
отовсюду собранные, которые населяют марку. В славянской земле много марок, из
которых не последняя наша Вагирская провинция, имеющая мужей сильных и опытных в
битвах, как из датчан, так и из славян» – и восклицал: «Чуть ли не в этом месте
Гельмольда, и чуть ли не в этом углу Варяжского моря заключается ключ к тайне варягов и руси».
Что значит – истинный ученый! Ведь он почти угадал… но, – увы, пойти дальше не
успел или не посмел. В его время норманнизм уже неотвратимо превращался из научной
теории в Магометов гроб, неохотно отпускавший свои жертвы. Новому же поколению
постояльцев, в отличие от великана Погодина, в гробу уютно и просторно. Они ревниво
защищают его от посягательств извне. Я бы сказал, что они прижились… но разве в гробах – живут?
Не будем, читатель, уподобляться некромантам и искать в гробу ответ на наши
вопросы. Как говорил Шергин – «живой живое и думает».
Русь – варяги, говорите? Хорошо, пусть.
А кто такие варяги?
2. Варяги – незамеченная загадка.
Я пью за варягов, за дедов лихих,
Кем русская сила подъята,
Кем славен наш Киев, кем грек приутих,
За синее море, которое их,
Шумя, принесло от заката.
А. К. Толстой «Змей Тугарин»
Читатель, любящий историю! Боюсь, вам при чтении этой главы придется позабыть
многое из прочтенного. Оттого, что историки – не говорю уж о писателях – обращаются со словом «варяги» с великолепной безответственностью. Походя бросают фразы вроде
«варяжский конунг», или говорят о «варяжском витязе Харальде Суровом» или
«варяжских наемниках Рагнаре и Эймунде», при том, что ни в летописях, ни в сагах вы не найдете словосочетания «варяжский конунг». Саги о Харальде, Эймунде и Рагнаре их нигде не называют ни варягами, ни верингами… зато у читателя складывается устойчивая иллюзия, что слово «варяг» – просто синоним слову «норманн». Такое, мол, как пишут в словарях, «древнерусское название скандинавов».
Вот только не было в обычае в Средние Века выдумывать какое-то особое название
для народов одного корня или одного края. Когда возникала нужда назвать их одним
словом, брали имя одного из них, с которым лучше были знакомы. На Руси не так давно,
века два тому, говорили не «европеец», а «немец». Не «азиат», а «татарин». Для
американца и по сей день все выходцы из России – «русские», «Russians», будь то чечен, мордвин или еврей. Немцы для французов – «алеманы», по имени одного из племен германских. Для финнов – «саксы», по тому же принципу. Да и русское «немец» не от немоты пошло, как часто пишут, а от германского племени неметов. Можно не одну
страницу такими примерами исписать, да вы, читатель, и сами наверняка что-нибудь
вспомните, если постараетесь. Вот других примеров – опять-таки, днем с огнем…
Так где же оно, скандинавское племя «варяги»? Нету. И не было. Но
«неонорманнисты» нам объясняют: мол, слово «варяг» от скандинавского «веринг»
происходит. Это же словцо означает не то «охранник», не то «присягнувший вождю
дружинник».
Не пугайтесь, читатель. На сей раз не все так плохо. Слово «веринг», в отличие от
«ротс», в самом деле есть. Вот только означает оно совсем другое. Не запасной туз – очко на козырной девятке лишнее, притертое.
Можно было бы подивиться на славян непонятливых: два века скандинавы ими
правили, дань собирали, на греков да хазар в походы водили, а они все не могли
запомнить, как же их, господ, по-настоящему кличут. Слово «рус», как мы помним, тоже
ведь «не племенное». Два века хозяев своих «гребцами» да «дружинниками» величали!
Только не надо дивиться. Никто, никогда, нигде слово «веринг» или «варяг» за
обозначение профессии не считал. Очко-то на карте ноготком подцепите, вишь, плохо
держится? Ага, и еще одно… и не девятка это, самая обычная шестерка. В летописях слово «варяги» везде в ряд с «литва», «немцы» да «свеи» стоит. И «русь», кстати, тоже. Не с «плотник», скажем, или «лучник» – с названиями народов. В саге о Вига-Стире
норманнской: «Ибо такой был обычай у норманнов и верингов». Представляете фразу:
«ибо такой был обычай у столяров и белорусов»? Даже араб Бируни в чужедальнем
Хорезме, и тот знает, что «варанк – это народ». Итак, если верить источникам – а не
фантазиям норманистов – варяги-веринги это народ. Иначе как объяснить, что ни один
«охранник» или «присягнувший вождю дружинник» не звался «верингом» в Англии,
Ирландии, Франции – нигде, где ходили норманнские дружины, и даже в самой
Скандинавии? Рунные камни в Швеции –помните, в той самой «Роотси» - хранят память
сотен викингов-шведов. Немало среди них «умерших на Востоке, в Гардах» (то есть на Руси), «в Хольмгарде», «в Микльгарде», «в стране греков». Комментаторы услужливо
торопятся: «они, мол, служили в варяжских дружинах». Зря. Не знают рунные камни,
сотни памятников ушедшим за моря без возврата, ни одного «веринга». Есть там
крестьяне-бонды и батраки-bryti, есть кормщики-skipari и корабельщики-styrimadr, есть
вожди-хевдинги и королевские наместники-landmenn, есть их дружинники-hemthaegi, есть просто купцы и члены торговых товариществ-felagi. Есть, конечно, и викинги. Но ни в Швеции, ни в Дании, ни в Готланде нет памятника хоть одному верингу. Да и саги знают верингов лишь «на Востоке» – на Руси или в Константинополе. Герой одной саги «пришел на Русь и стал там наемником. Он был там с верингами». Не «был верингом», а – «был с верингами»!
Итак, веринги-варяги – племя, «народ». Скандинавское ли?
Мы уже видели, что в саге норманнов и верингов разделяют. Разделяет их и
летопись, перечисляя северные народы: «варяги, шведы, норманны, готы, русь».
Впрочем, такое «разделение» недорогого стоит. Тацит, Прокопий Кесарийский, Иордан
разделяют готов и германцев. Летопись, Русская Правда, Константин Багрянородный и
арабы разделяют русь и славян. Последние, правда, как-то неуверенно – то русы у них
«один из видов славян», то Славия – «один из видов Руси». Один и тот же погребальный обряд у Ибн Фадлана – русский, а у Ибн Русте – славянский… но мы не о том.
Что говорят источники о том, кто такие варяги, и где они жили? Слово летописи.
Она сообщает, что по Варяжскому морю «сидят» ляхи, пруссы и чудь. «По тому же морю
сидят варяги», причем к западу от перечисленных народов земли варягов простираются
до земли англов. Не нынешней Англии, конечно, в летописи ее зовут Вретанией, а до
коренных англских земель на материке, нынешней датской провинции Ангельн.
Первый звонок! Тот самый, юго-западный, «угол Варяжского моря», о котором
писал Погодин. Близко «ключ». А кто, кстати, там «сидел»? К ляхам летопись относит и
поморян, и лютичей. Между ними и англами остается место только для сильного княжества ободритов. В летописи «отчего-то» не упомянутого. Кстати, «Вагирская марка», которую, со ссылкой на Гельмольда, поминает Погодин – как раз ободритские земли.
К Востоку от тех же трех племен тоже живут варяги, «до предела Симова», то есть
волжских булгар. Но к востоку от эстонцев и до Волжской Булгарии живут новгородцы,
словене, никак не скандинавы! А летописец невозмутим. Ему и в голову не приходило, что потомки перепутают дедов-варягов со скандинавами. Он пишет: «Новгородцы же, люди новгородские – от роду варяжского, ибо прежде были словенами». Если кто-то не понял, Новгородская первая летопись, чей автор наверняка лучше знал и варягов, и
новгородцев, поясняет: «новгородские люди до нынешнего дня от роду варяжского», и
для совсем интеллигентных добавляет: «варяги мужи словене». Вот так. Не больше и не
меньше. Где вы, новгородцы Олавы, Харальды, Эрики? Где ваши берестяные грамоты,
писанные рунами на северном языке?
Но следы чужеземного влияния, даже не влияния – происхождения – в
новгородском наречье есть. Их, еще на примере живых северно-русских диалектов,
выявили русские лингвисты А. А. Шахматов, Д. К. Зеленин, Н. М. Петровский. Знаменитое
новгородское «цоканье» («целовеце», «цудно» и пр.), находило подобие не у поляков
даже, а в нижнелужицком языке, наследнике полабского наречья, на котором говорили
лужичане и… ободриты. Еще яснее сохранились черты языка прибалтийских славян в
глухих углах Русского Севера и Сибири, колонизированных новгородцами еще до
завоевания вольного города Москвой. Там же, кстати, сохранились и былины. А. А.
Зализняк, исследовав берестяные грамоты, обнаружил, что в древности это сходство было не слабее, а сильнее. В трудах Константина Багрянородного можно увидеть, что в ту пору на Руси было в ходу два славянских наречия. Южное, называвшее порог «прагом» с мягким, «украинским» «г», а город – «градом» («Вусеград» – Вышгород). И северное, называвшее, на манер прибалтийских славян город – «гардом» («Немогарда» вместо «Новгород») и сохранившее носовые гласные. Проще говоря, отца нашего героя звали при жизни не Игорем, а Ингорем, а его самого – Свентославом. Последнее ввело во грех одного особенно буйного неонорманниста, и он, на радостях изобретя небывалое «скандинавское» имя «Сфендислейф», кинулся доказывать, что герой наш был «скандинавом» и «конунгом». Бедняга даже не заглянул в именной указатель труд Константина Багрянородного, и не увидел там, рядом со «Свентославом» имя моравского князя «Свентополка». Или морав – не морав, а швед? Очередной «конунг»?
Просто в Х веке имена варягов-князей на Руси «почему-то» произносили на
прибалтийско-славянский манер. Я же здесь оставляю привычное написание – чтобы вас, читатель, не запутывать свыше меры. Просто имейте в виду: не Игорь – Ингорь. Не
Святослав – Свентослав.
Антропологи, изучив средневековые могильники новгородцев, установили, что
ближайшее подобие черепам новгородцев – черепа из могильников славянского
Мекленбурга, земли… ободритов.
Наконец, археология. Первые следы ильменских словен («культуры погребальных
сопок») в VI-VII веках уже имеют явные черты западнославянского происхождения. Но в IХ-Х веках появляется новая волна пришельцев из славянской Прибалтики. В Новгороде первые находки славянской керамики относятся к фельдбергской культуре,
существовавшей на землях… ну, читатель, вы уже догадались. Да, ободритов. И так далее, вплоть до конструкции крепостного вала новгородского Детинца 1116 года, которая «имеет точные аналогии только у балтийских славян и совершенно неизвестна на Днепре». Следы балтийских славян в виде «керамических комплексов» обнаружены так же в Пскове, Старой Ладоге, городке на Ловати и пр. Археологи делают вывод, что в указанную эпоху в Восточной Европе появилась вторая волна пришельцев со славянского Поморья и Полабья.
Интересно, как называли этих пришельцев? И почему это о них в летописях ничего
не сказано?
Или сказано? Пришедшие из-за моря в IX-X веках, поселившиеся в Ладоге,
Новгороде, Пскове и явно там господствовавшие – иначе крепость аристократического
центра Новгорода, Детинец, не была бы построена по их способу. Имеющие явное
отношение к князьям. Кто бы это мог быть, читатель? Не узнаете?
Узнали…
Но не будем спешить.
Летопись говорит, что в землях верхнего Поволжья и у Белого озера варяги
основали города – Ростов, Муром, Белоозеро. Туземцы, «первые насельники» –
неславянские народцы меря и весь. «находники», построившие и заселившие города –
варяги-русь. Иного населения там летопись не знает. Археология знает в этих краях тоже две группы населения – финских аборигенов и пришельцев с явными чертами
прибалтийской культуры эпохи викингов, которые наши археологи поспешно окрестили
«скандинавскими комплексами». Тогда отчего Ростов, Муром и Белоозеро, а не какой-
нибудь «Муромвик» или «Витзеборг»? Отчего в Ростове главной языческой святыней был
идол Велеса, не финского и не норманнского Божества? И отчего к ХI-XII векам оба эти
города предстают стопроцентно славянскими? Еще Иловайский ехидно замечал: «выходит, скандинавы ославянили для нас мерю». Можно задать и еще один вопрос: отчего в могильниках со «скандинавскими комплексами» после перехода в Х веке от сожжения тел к погребению, не найдено ни одного скандинавского черепа? «Комплексы» есть, аскандинавов нет.
А может, пора археологам избавляться от скандинавской закомплексованности?
Перестать именовать каждый памятник балтийской культуры эпохи викингов
скандинавским? Но мы не об археологах, мы о варягах.
В середине XI века основатель Киево-Печерской лавры Феодосий беседует с
князем Изяславом, сыном Ярослава Мудрого, о католиках-«латинянах». Феодосий
«латинян» не любит люто, и князя против них настраивает. И сообщает для этого об их,
«латинян», злодействах в Варяжской земле. Они-де там разбой творят, людей убивают, в веру свою крестят насильно и «верных» – то есть православных, христиан восточного
обряда – всячески злобно притесняют.
В Швеции несколькими десятилетиями после этой беседы христианские
проповедники почтительно просили короля-конунга, уже крещеного, чтоб тот закрыл,
наконец, огромный языческий храм у самой столицы, или хоть жертвоприношения
кровавые в нем прекратил. Король священникам ответил, что если он посягнет на
древнюю святыню своего народа, не быть ему королем, а им – не быть живыми. Не
свирепыми крестоносцами пришли в Швецию католики, а смиренными миссионерами. Да и
православных в тогдашней Швеции не водилось, во всяком случае, тех, о ком стоило бы
писать.
Ученые это давно заметили и попытались доказать, что варяги здесь – не варяги, а
европейцы вообще. Только других примеров, чтоб варягами всех жителей Западной
Европы называли, не существует. Да и какое дело было князю Изяславу до далекой
Западной Европы? Вот варяги, как таковые, его заинтересовать могли. Он ведь сам был
варяжского рода и помнил об этом отлично – как в Европе испанские идальго через
тысячу лет после падения Вестготского королевства готской кровью чванились.
А вот в землях прибалтийских славян, по сообщению Адама Бременского,
православных – «греков», по его выражению – жило немало. О том, какими способами
их, славян прибалтийских, в католичество обращали, мы расскажем подробно в других
главах. Пока могу сказать одно – так обращали, что сами эти народы исчезли с лица
Земли. Именно теми методами, о которых Феодосий князю толковал.
В следующем столетии в летописи мимоходом поминают некую женщину, родом «от
князей сербских, с Кашуб, с поморья варяжского». Не Сконе или Рослаген – Кашубы
называются варяжским поморьем! В новгородской «Кормчей книге» в конце того же
столетия с варягов клятву брать рекомендуется не крестным целованием, а «оже будет
варяг… крещения не имея, а будет има роте (языческая присяга – Л. П.) по своей вере».
Выходит, в конце XII века большинство варягов еще некрещеные. А шведские
крестоносцы в это время уже крестовыми походами на финских язычников ходят.
Священники радостные над руинами столичного капища в Упсале кадилами машут.
Норвежец Харальд Гиллекрист вокруг всей Европы в Палестину плывет, Гроб Господень у сарацин отвоевывать. Правда, по норманнской привычке, грабит по пути встречного и
поперечного, не глядя на веру… но это так, к слову. В 1201 году в Новгородской летописи говорится, что пришло из Варяг посольство “Горой”, то есть сушей.
Это чуть ли не последнее упоминание о варягах. После XII века этот народ почти
исчезает из русских источников. С чего бы? Кончилась эпоха викингов? Так она сто лет,
как кончилась. а говорить о том, что словене-новгородцы на четвертом веке плотных
контактов начали-де наконец выделять из безликих «варягов» свеев, доней-датчан и т.д., просто неприлично. Скандинавские народы отлично различал друг от друга – и от
варягов – и киевский летописец XI века. Но именно в этом столетии очередное
крестоносное нашествие добило последние оплоты государственности и религии
прибалтийских славян, и об этом мы тоже поговорим.
Впрочем, в летописях изредка мелькают варяги в Литве и даже «дунайские
варяги». Никаких дунайских шведов, конечно, никогда не было. Зато на Дунае жил
славянский народ, называвшийся точно также, как жители юго-западного «угла»
Балтийского моря – ободриты. Жители же некоторых новгородских деревень называли
себя варягами до времен Екатерины Великой.
Не получается скандинавского происхождения летописных варягов. Может, с
верингами саг – лучше? Веринги в сагах прежде всего связываются с Византийской
армией. Вот что говорит «Сага о людях из Лососьей долины» о Болле Боллесоне: «он
провел там короткое время, как вступил в общество верингов. У нас нет предания,
чтобы кто-нибудь из норманнов служил у Константинопольского императора
прежде, чем Болле, сын Болле». Дело было в начале XI века. Сказано, согласитесь,
очень ясно. Веринги уже есть, но Болле – первый норманн среди них. Тот самый Харальд Суровый, впоследствии – зять Ярослава Мудрого, которого наши щелкоперы походя записывают в «варяги», прославляется скальдом: «Ты так повернул дело, что менее стало верингов». По правилам северной поэзии это значит «истребил почти всех верингов».
Видимо, после учиненной Харальдом резни, дворцовую гвардию Константинополя
называли «варангами» сугубо по традиции. Что-то вроде «швейцарцев» Ватикана или
британской «Шотландской гвардии». Скальд славит Харальда за истребление верингов –ясно, что сам Харальд не веринг!
Есть еще одно упоминание о верингах, правда, вне традиции саг. В титулатуре
маркграфов Саксонских упоминается некая «марка Верингов», входившая в их владения в конце Х века и начале следующего. Никакими шведами они, конечно, не владели. Их удел лежал все в том же, указанном Погодиным, «углу», а в указанное время в него входили земли… Ободритов. В ободритский союз входило, и на первых порах доминировало в нем, племя вагров («Вагирская марка»), они же варги, они же варны, они же варины, они же…
Сколько еще нужно доказательств, чтоб признать очевидное?
Вот еще, напоследок – два свидетельства арабов, лиц, в варяжском вопросе
предельно незаинтересованных. Масуди упоминает среди славянских народов Средней
Европы «аль-варангабин». Димешки, говоря о «варанк» – варягах, называет их не просто славянами, а «саклаб ас-сакалиба» – наиславяннейшие славяне, самые расславянистые славяне, славяне из славян. Словно для нас писал, для слепцов, упорно не узнающих собственных предков.
Я прошу прощения, читатель, за столь длинную главу. Но, согласитесь,
происхождение героя многое значит. Это немаловажно, кем он был – родственником,
пусть дальним, приезжим, или чужаком-оккупантом. А во-вторых, очень уж хотелось
показать, на каком ошеломительно наглом пренебрежении к ясным данным огромного
количества источников держится претендующий на звание теории норманнизм. И
насколько небезопасно слепо доверять мнению иных «ученых».
Итак, Святослав, точнее, конечно, Свентослав, но мы для удобства сохраним
привычное произношение, как и произношение имени его отца, был варягом. То есть
балтийским славянином из племенного союза ободритов, из племени русь.
можно крикнуть по этому поводу что автор еритик (не принадлежит христианам и клевещет), но у либералов есть присказка: любое мнение имеет право жить!!!
так что кому интресно можете ознакомиться с трудом Л.Р.Прозоров – «Святослав» и узнать о своих предках, а еще у него есть книги о былинах славянских и о крещении Руси, вот уж где христиане встают на дыбы!!!
Мы с Вами - люди хорошо образованные. Мы имеем собственные взгляды на эти вопросы и твердо держимся этих взглядов.
Поскольку переубеждать друг друга, по всей видимости бесполезно, предлагаю сразу перейти к взаимным оскорблениям
здесь вопросов нет.
