Александр Морковкин в тылу друзей

[Morkovkind]

Часть 1. Дурной сон в мартовскую ночь

Пятую ночь Саша Морковкин не спал. Недавно его избрали депутатом Мухосранского горсобрания и нужно было срочно выполнять свои предвыборные обещания, а их было немало. Сначала нужно было закодировать весь пьяный двор, потому что большинство избирателей хотело именно этого. Но хотело оно этого только с утра, потому что после опохмела уже не хотело. Эта дилемма не на шутку тревожила Морковкина. Он всерьез решил бороться с коррупцией, потому что именно коррупция спаивала и скуривала детей Мухосранска. С этим нужно было что-то делать, а что Морковкин не знал. «Трава не наркотик, трава не наркотик», - повторял он слова из какого-то давно забытого фильма и в тревожных мыслях он наконец-то забылся тревожным сном.
Снился ему его боцман с флейтой, который исполнял мотив рэп-гимна «Молодой Гвардии» «Мы не там где силос, мы сами силос».
- Дурной сон, - подумал Саша, - надо будет еще 10 процентов своей зарплаты потратить на композитора и новый текст песни. Как будет жить на остальные 20 процентов зарплаты, он не знал, но утром обещал сам себе подумать над эти вопросом.
Во сне боцман вдруг прекратил игру на флейте и начал играть на балалайке «Яблочко». Сашины ноги сами пустились в пляс. Он поправил на голове бескозырку с ленточкой «Титаник» и стал имитировать движения моряка, ползущего по бугшприту. У него получилось это очень эротично. Бурная реакция публики не замедлила сказаться. Из зрительного зала в Сашу полетели женские трусики и стодолларовые купюры. «Вот и решение проблемы, - подумал Морковкин, - еще пару выступлений и хватит на 20 флажочков РФ». Авторучки и блокнотики ему пообещали в приемной Мухосранской макаронной фабрики. «Надо будет еще боцману проставиться, - подумал Саша, - он мужик что надо, глядишь придумает, как пьяный двор закодировать. Ведь даже у депутата Птичкина этого не получилось, а он так старался». Боцман тем временем взял в руки гармошку и затянул «Прощайте скалистые горы». На Сашу нахлынули воспоминания и он горько заплакал о своей нелегкой судьбе. Под аккомпанемент боцмана вдруг запел Тимоти в сопровождении «Бурановских бабушек» - «Мы едем, едем, едем. Мы едем в Сент-Тропе. Веселые соседи, хорошие уже». Неожиданно для Саши самая маленькая бабушка стала фальшивить и петь вместо Сен-Тропе что-то похожее на «мерси боку», но он понял, что она поет о городе Баку – про него Морковкин слышал еще в пятом классе на уроке географии. Воспоминания о школе нахлынули на Сашу. Он вспомнил, как мастурбировал первый раз на образ своей учительницы по географии и потом стыдился признаться об этом самому себе. «Надо будет почитать Фрейда, - подумал Саша, - что-то как-то не вяжется боцман с флейтой и географичка с глобусом в единое целое». Морковкин перевернулся на другой бок и захрапел уже без сновидений.

Часть 2. Утро трудового дня

Утром Саша чувствовал себя неважно. Голова гудела, будто родная турбина, а ведь днем нужно было озеленять любимый Мухосранск. От прошлой акции остались одни пеньки. Вот что надо для моих избирателей, - подумал Морковкин, - трудовая дисциплина. Ведь именно труд сделал из обезьяны человека. Сделает и из пьяного двора людей будущего». Пока Саша думал, где взять лопаты, зазвонил мобильный телефон.
-Брааатиш, - раздалось из трубки, - Есть че?
– Ты тупой по телефону такие вопросы задавать, - сорвался Саша, - а вдруг менты попалят!.
- Да ладно, брааатиш, - не попалят, я же на ТЕЛЕ 2. Они тока Мегафон контролируют, Билайн и МТС, а ТЕЛЕ 2 нет.
- Дебил, у меня же Мегафон, - заорал Морковкин. – Не звони сюда больше! Не брааатиш ты мне!
Пока Морковкин думал, где взять грабли телефон зазвенел снова. «Кто на это раз, - подумал Саша, так как высветившийся номер был неизвестен. Не раздумывая, Саша нажал на кнопку и сказал «Алло».
- Александр Морковкин? – спросил твердый уверенный вежливый мужской голос.
- Да, - признался Саша.
- Вас беспокоят из Госнаркоконторы по вопросу о вашем собеседнике, которого мы сейчас прослушивли и уже задержали. Он говорит, что вы тот самый барыга, который продавал наркотики детям в первой школе.
- Ну, трава не наркотик, гражданин начальник, - парировал Саша, - пара чикетов на кармане на срок не тянет.
- Смотри, Морковкин, доиграешься у меня, - неожиданно озлобился голос в трубке, - в ГНК все про тебя знают.
Связь прервалась. Саша с трудом взял себя в руки. Утро ни к черту, а ведь сегодня еще предстояло многое сделать. Пока Морковкин думал, где ему взять ведра, телефон зазвонил опять. Это был его заместитель по МГЕРУ, туповатый, но исполнительный. Такие Саше были очень нужны. Они не задавали лишних вопросов, особенно после хорошего косячка.
- Саша, здравствуй, - сказал зам, - ты знаешь на какой машине ездит королева Англии?
Это был пароль. Это означало, что голландские семена прибыли в срок и их нужно было высадить в Малахтовом городке Мухосранска.
- Я до первого июня ничего озеленять не буду, - ответил в трубку Морковкин. Это был ответ, вводивший в заблуждение наркоконтору. Все думали, что в Малахитовым городке в мае посадят мак, а Саша решил быть умнее всех и посадить в июне коноплю.

Часть 3. За час до полудня

Телефон зазвонил снова. Саша, дрожащей с перепоя рукой, поднял трубку.
- Морковников, - раздался начальствующий бас, - где тебя носит? Приезжай срочно, у нас заседание.
Морковниковым Сашу звали только думские коллеги. Они еще не привыкли к новичку и не могли запомнить его фамилию. «Надо срочно проставиться в Думе», - думал одевая грязные джинсы Саша, - а то так и буду до конца срока Морковниковым». Его облеванный пиджак надо было сдавать в химчистку, но времени и денег не было. Все до копеечки было вложено в нидерландские семечки. В Думу Саша решил идти пешком. Так он сэкономил еще на 5 флажков и 3 авторучки по рублю. «Хорошо все-таки, что я работаю на станции, а не как эти завистники на бюджете», - думал Саша, идя по улице, которую он озеленял еще до армии. Проходя здесь, он испытывал самоудовлетворение от честно и качественно выполненной работы. «А ведь все просто - необходим постоянный грамотный уход всего-то. Кто сможет взять на себя такие обязательства? Сомневаюсь. Всего лишь постоянный грамотный уход. Да, необходим постоянный грамотный уход», - успокаивал он себя.
Он уже предвкушал, как в Думе будет корректно и вежливо дискутировать с депутатшей Налимовой. Саша улыбнулся своему красноречию и представил весь диалог в подробностях.

Диалог Морковкина с Налимовой

Председатель Думы: А теперь предоставим слово самому уважаемому нами депутату Александру Морковникову.
Морковкин: Я уже давно немного владею ситуацией и добавлю, разговор об установке бюста Голикову висит в воздухе давно. В первый раз было решено привлечь спонсоров и установить, спонсорская помощь была оказана. Не владею точной информацией в какой мере, но по количеству спонсоров и их "качеству вложения" около 80 000 р. собрано, этой суммы достаточно для установки. Установка не произошла по неизвестным причинам.
Председатель Думы: Морковников, поясните, что вы подразумеваете под словами «качество вложения»? Надеюсь, не мужеложство. (Смех в зале).
Морковкин: Поясню позже, Ваша честь. Спустя время эту тему вновь подняла на городской думе депутат Налимова, но в этот раз она добивается установки бюста полностью из средств бюджета Мухосранска.
Председатель Думы: Морковников, о чьем бюсте идет речь? Надеюсь, не бюсте депутата Налимовой? (Смех в зале).
Морковкин: Одну минуту, Ваша честь. На что, по моим последним данным, большинство депутатов отреагировало отрицательно, и предложило депутату Налимовой вновь привлечь спонсоров. Но у нас город маленький, спонсоры скорее "число постоянное", второй раз на установку бюста депутату Налимовой деньги отдавать не будут.
Налимова: Уважаемый председатель! Морковников издевается над нами и оскорбляет меня лично. Речь шла об установке бюста Голикову, а не на установку бюста депутату Налимовой. (Трвожный шопот в зале).
Председатель Думы: Предлагаю обсудить данный вопрос в другой раз.

За 27 минут до полудня

По дороге в Думу Саша встретился со странным прохожим. Он шел вперед каким-то неуловимым танцевальным движением и был одет в старенький потертый плащ. На худоватом лице встречного росла жиденькая бороденка, как у Саши, а в глазах отражались мысли о судьбе любимой Родины – Израиля.
- Здгаствуй, Могковкинд, - приподнимая облезлую шляпу, проблеял незнакомец, - Шолом-Алейхем!
- Извините, я вас не знаю, - потупив свой мутный взгляд, Саша попытался обойти прохожего.
- Можно подумать, молодой человек, что ви меня не узнаете, - расставив руки, незнакомец обхватил Сашу и прижался к его грязному пальтишке.
- Не знаю, кто вы, - сказал Саша, посторонившись, но сам с удивлением для себя обнаружил, что объятия незнакомца вызвали в нем ранее неведомое чувство.
- Ну, как же не помните, - ответил прохожий, - мы же с вами вчега водочку пили. Именно вы мне сказали, что МГЕР гасшифговывается как Молодые Гебгаисты Евгейской Гасы, газве не помните?
Волна воспоминаний нахлынула на Морковкина. Он вспомнил, как вчера нализался с этим прохожим, целовал его в ушко и шептал нежным голосом про настоящую мужскую любовь.
- Абрам, - кричал Саша, - нет никакой молодой гвардии, есть молодые гебраисты еврейской расы. Завтра утром я сделаю себе обрезание и мы оформим с тобой отношения. Запомни, с сегодняшнего дня я Морковкинд и Родина моя Священный Сион.
- Могковинд, - соглашался, кивая головой, пьяный в зюзю Абраша и горько плакал.
От стыда Саша покраснел как аленький цветочек. Он вырвался из объятий Абрама и побежал стремглав в родную Думу, где вот-вот должно было начинаться заседание городской Думы.

За 23 минуты до полудня

Пробежав 357 метров, Саша увидел впереди себя идущего навстречу ему Абрама. Тот шел не спеша, помахивая Морковкину правой рукой. «Правша», - почему-то подумал Саша и обернулся. Позади Абрама не было.
- Ловок ты бегать, - радостно улыбаясь, сказал Абрам, - но на маршрутке я быстгее тебя буду.
Как-бы случайно, левой рукой он приобнял Сашу и нежно прижал к себе. От смущения Морковкин зарделся и стал похож на красный бант на Первомае у депутата Налимовой. Абрам тем временем шептал Саше на ушко ласковые слова, а рукой поглаживал крепкие флотские ягодицы депутата. От такой наглости у Саши закололо сердце и подкосились ноги. Абрам продолжал куда-то вести Морковкина, вспоминая как тот вчера обещал бросить писать стихи и заняться живописью. Под живописью Саша подразумевал россык снега в Малахитовом городке. Он кричал что надо этот процесс и, конечно же, результат обязательно запечатлеть, потому что молодые гебраисты снимают все подряд и вываливают этот хлам в сеть Интернет. Наиболее значимым событием в общественной жизни Саша считал обосс крепостной стены в городке, который он обзывал уринографией. Причем зачем-то предлагал Абраму обязательно коллективное исполнение.
«Я поставлю в ряд всю организацию и она будет дружно ссать на стену разного цвета струйками, - рассуждал Морковкин, - это будет высший пилотаж во всех смыслах и, не побоюсь этих слов, такого в Мухосранске еще не было». Абраму Саша пообещал выссать картину Эжена Делакруа «Еврейская свадьба в Марокко». «Там не важна светотень, - кричал разгорячившийся художник, - там главное техника исполнения». От нахлынувших воспоминаний Морковкину было весьма худо, но Абрам поддерживал его и решительно вел в ближайший подъезд.

Продолжение следует...