Украина.

[Anri]

Раненый «беркутовец» о Яценюке, Януковиче, убийствах и зачистке Майдана

#антимайдан
Эскалация конфликта продолжается. Оппозиция пытается построить новую демократическую Украину руками штурмовиков, которые громят, уничтожают, поджигают и забрасывают камнями солдат.

Бойцы внутренних войск и спецподразделения «Беркут» вызывают у народа гнев, а за их головы обещают вознаграждение.

Мир перевернулся. Украина перестала быть доброй страной.

Несколько тысяч штурмовиков без идеологии, а вернее с нацистской идеологией, опираясь на оппозиционные медиа, превращают Украину в страну войны.

Украина разделена на две стороны баррикад, а не на власть и оппозицию. Пока телекартинка продуцирует новых героев из штурмовиков, которые поймали кураж в борьбе против всех, десятки раненых солдат со страшными ожогами, травмами от металлических труб и от взрывпакетов, начиненных болтами, лежат в госпитале МВД.

Их не замечают оппозиционные СМИ. «Столько было желающих взять интервью, а никто не приходит», — первое, что говорит мне боец спецподразделения «Беркут», когда я пришел к нему в больницу. Он уже неделю, как на лечении. Ощутимо хромает. «Это случилось в прошлое воскресенье, на Грушевского. Слышу гул — взрыв… упал…», — объясняет он и просит меня не называть его имени.

— Боитесь?

— Нам запрещено общаться с прессой.

— Зачем Вы меня позвали?

— Хочу, чтобы народ услышал мою правду.

Не понимаю, какой же силы должна быть петарда, чтобы свалить с ног «беркутовца» в полном обмундировании, мужчину лет сорока под два метра ростом, ширина плеч которого впечатляет. Лицо спокойное, но в глазах читается смертельная усталость. Общаясь, я для себя опровергаю самую свежую из обид оппозиционных лидеров по отношению к силовикам. Мой собеседник умен. Как бы ни хотела этого народный депутат Украины Леся Оробец, солдат «Беркута» умен и логичен.

«Как там в стране?», — спрашивает «беркутовец». «Все так же», — отвечаю, мы идем по коридору больницы в поисках тихого места для разговора. Мне стало страшно: навстречу идет парень лет 20, у которого практически половина лица в ожогах. «Таких тут много», — улавливает мое мимолетное оцепенение «беркутовец».

— За кого стоите? — мы садимся, начинаем разговор.

— За легитимно избранную власть. Виктор Янукович — легитимный президент. Ведь что такое силовики? Они обеспечивают безопасность страны. Взять, например, США. Там разве нет силовиков, которые защищают государство и власть — местную, региональную, государственную?

— Вас не смущает недовольство народа легитимной властью?

— Мы ведь ничего не имеем против протестов. Но протесты должны проходить на законных основаниях! Почему оппозиция не проводит сборы в городах, на предприятиях, рекламируя своего кандидата? Я более чем уверен, что в том числе и многие бойцы «Беркута» сделали бы свой выбор 29 марта 2015 года в их пользу. В милиции ведь тоже люди, нас многое не устраивает, мы ждем перемен. Но мы ждем не переворотов.

Нас отвлекает врач, который проходя по холлу, просит говорить тише. В это время собеседник достает из кармана клетчатой пижамы телефон. «Сейчас покажу видео. Отснял 1 декабря во время штурма Администрации Президента», — он протягивает мне телефон, заранее предупреждая, что с собой запись мне забрать не удастся. На земле лежит мужчина, скованный наручниками. Он такой не один. Сбоку — штабелями биты, железные трубы, кастеты, ножи. Это меня не трогает, за последнее время привык. Поставила в тупик пачка денег. «В карманах у него было 15 тысяч гривен. Снимал не только я, но и несколько журналистов. Правда, почему-то они этого не показали», — лицо собеседника стало жестким.

«Какие каналы Вы смотрите?» — пытаюсь уловить настроение. «5-й канал и 1+1 в последнее время не смотрю принципиально. Ложь и тенденциозность».

— Нас перебросили в Киев в середине ноября. Я был 30 ноября на Майдане Незалежности, но в операции участия не принимал. Стоял 1 декабря возле Администрации Президента. Я получил ранение на Грушевского. Обидно, когда из тебя делают врага народа. Милиционер не провокатор. Милиционер — по закону — лицо неприкосновенное. Почему-то телевидение не удосужилось показать, как 30 ноября нашим ребятам в лицо бросали стеклянные банки с горохом, били палками и битами. Никто не показал, что стычка началась не по вине «Беркута», а тогда, когда возникла угроза людям. «Беркут» тогда применял силу только к провокаторам. Однако на это всем плевать. Плевать и на то, что на Грушевского одному из наших надорвали печень, еще одному — с пневматики прострелили глаз! Он стал инвалидом!

— Вас обвиняют в намеренном избиении журналистов.

— Да это смешно! Я молчу о том, что журналисты давно перешли черту. Когда 1 декабря мы пошли вперед, один из них начал кричать: «Я журналист, не трогайте!». А потом положил камеру на землю, взял камень и попал рядом двигающемуся солдату в голову. Этого журналиста можно назвать экстремистом?

— Целостен ли «Беркут»?

— Я понял, что вы имеете в виду. Переход на сторону оппозиции исключен. Есть легитимно избранный президент — не важно, плохой или хороший, но он — есть. Сегодня нас зовет Яценюк «перейдем», а завтра — Вася с Петей, и мы снова должны перейти?

«Беркут» защищал всех президентов и, спешу напомнить, тех же политиков, которые сейчас рвутся к власти.

— Почему во Львове увольняются «беркутовцы»?

— Многие из них мои давние друзья. Во-первых, увольняются те, кто уже пенсионного возраста. Во-вторых, вам никогда не сообщат независимые СМИ, что их семьи запугивают. Вот что делать, когда ты в Киеве, а к супруге в дверь вламываются молодчики и ставят ультиматумы?

— Будь условный Яценюк президентом, Вы бы его защищали?

— Если Яценюк станет президентом в такой способ, я уйду в отставку. Распустить спецподразделение «Кобра» за какой-то палец?.. Его сегодняшняя дорога залита кровью.

К нам второй раз подходит врач и просит отдалиться от палат с больными. Я снова встречаю в коридоре несколько бойцов внутренних войск с обожженными лицами. «Почему никто из журналистов не возьмет разрешение у главного врача и не придет отснять раненных? — удивляется «беркутовец». — Видео с голым задержанным помните? Думаете, его специально раздели? Нет, они все пропитаны огнеопасными веществами. Почему сзади шел пожарник с огнетушителем? А вдруг кто-то кинет петарду — его потом не затушишь. Так что лучше — подержать его 5-10 минут на морозе или рисковать сожжением, в чем, несомненно, обвинят силовиков. …А что у него было в руках? Саперская лопатка, которой он проломил каску ребенку из внутренних войск. Парень — в больнице, «герой» — на воле, раздает интервью. Такая правда никому не нужна…».

— Каким оружием вы пользуетесь?

— Присмотритесь, нам даже приказали поснимать кобуры! Светошумовые гранаты имеют в разы меньшую мощь, чем петарды, которые привязывают к болтам и камням, а потом бросают в нашу сторону. А резиновые пули того образца, который получили, никакой опасности для жизни человека не несут.

— Да, но вам приписывают убийства.

— У нас нет огнестрельного оружия. И во время митингов никогда не было. Политики хотели крови — они ее получили.

Я смотрю на собеседника, мимика его лица оживляется, он переступает с ноги на ногу. Обвинения в убийстве зацепили. А быть может, понимание того, что ему вряд ли кто-то поверит.

— Почему вас ненавидят?

— А какая собака любит палку? В Америке полицейским улыбаются, но за спиной ненавидят.

— В интернете ходят слухи о разном размере обещанной вам премии — от повышения зарплаты на 700 гривен до 15 000 долларов, если власть удержится. Уточните сумму, чтобы у нас была достоверная информация, которая не нанесет ущерба Вашей чести.

— Откуда у вас такие данные? Никаких премий, я получаю зарплату, стою за государство. Вот радикалы, угрожающие нашим жизням и здоровью, получают хорошие деньги. Но опять-таки, это недоказуемо.

— Говорят, «Беркуту» хватит 5-10 минут, чтобы зачистить Майдан.

— 10 минут? Нет. Минут 30-40. Что самое главное? Поймать зачинщиков. Но те, кто призывают, к сожалению, быстрей всего и убегают. Парадокс: у нас милиция пользуется дубинками, мы входим в тактильный контакт, а в Европе это никогда не допускается. Там применяют спецтехнику и оружие. Так давайте интегрироваться в Европу, начиная с применения европейской практики во время митингов!

— А баррикады?

— Бутафория. Мы все тренированные бойцы, большинство — бывшие спортсмены, участвующие в антитеррористических операциях…

— Что случилось с Украиной за 10 лет, с момента Оранжевой революции?

— Политики меняют людей. В 2004-м я мог спокойно прийти на Майдан Незалежности, не опасаясь за свою жизнь.

— Вам страшно?

— Семью я буду защищать всеми законными средствами… Считаете, в Интернете нет адресов Яценюка, Тягнибока, германского адреса Кличко? Они все должны понимать, что может последовать ответная реакция, если с нашими семьями что-то случится.

— Нет ли недопонимания по отношению к командирам, которые не дают приказ?

— Какой приказ? Законный? Приказы не обсуждаются. Впрочем, мы никогда не будем стрелять в мирных людей.

— Но ведь с вами митингующие делают все, что хотят.

— Они плюют не в меня, а в государство. Хотели бы изменений в стране — проголосовали бы на выборах так, как считали нужным.

— Вы верите политикам?

— Уже нет. Думаете, мне легко было переломить себя остаться в органах, когда пришел Янукович? Сейчас мне кто-то предлагает конкретный план действий? Янукович за 4 года так и не вывел страну из кризиса, и я точно не буду за него голосовать. Но и за Яценюка, у которого руки в крови, я голосовать тоже не буду. Быстрее пойду на выборы и порву бюллетень.

— Ну а если Яценюк станет президентом на очередных выборах?

— Значит, будем защищать. Мы сами выбирали себе работу.

В это время у собеседника звонит телефон. Разговор прерывается на несколько минут: он кому-то объясняет, что находится в больнице. У меня есть время всмотреться в лицо человека, которого мой многоуважаемый коллега Даниил Яневский нарек бойцом Айнзатцгруппы. Он это замечает, отвечая взглядом в глаза.

— Будем стоять столько, сколько нужно. Неделю, месяц, год.

— А где живете?

— В Кабинете Министров.

— Как долго стоят бойцы на передовой?

— Достаточно, чтобы потом хорошо отдохнуть.

— Когда в последний раз Вы виделись с семьей?

— Больше месяца назад. Супруга даже не знает, что я в госпитале.

На этом мы заканчиваем интервью. «Беркутовец» проводит меня до выхода, просит передать всем журналистам быть хотя бы чуточку объективнее, заглядывая по ту сторону баррикад.

На прощание я с уважением жму руку человеку, которого многие из моих знакомых готовы линчевать. Мир сошел с ума!

[Anri]

Раненый «беркутовец» о Яценюке, Януковиче, убийствах и зачистке Майдана

#антимайдан
Эскалация конфликта продолжается. Оппозиция пытается построить новую демократическую Украину руками штурмовиков, которые громят, уничтожают, поджигают и забрасывают камнями солдат.

Бойцы внутренних войск и спецподразделения «Беркут» вызывают у народа гнев, а за их головы обещают вознаграждение.

Мир перевернулся. Украина перестала быть доброй страной.

Несколько тысяч штурмовиков без идеологии, а вернее с нацистской идеологией, опираясь на оппозиционные медиа, превращают Украину в страну войны.

Украина разделена на две стороны баррикад, а не на власть и оппозицию. Пока телекартинка продуцирует новых героев из штурмовиков, которые поймали кураж в борьбе против всех, десятки раненых солдат со страшными ожогами, травмами от металлических труб и от взрывпакетов, начиненных болтами, лежат в госпитале МВД.

Их не замечают оппозиционные СМИ. «Столько было желающих взять интервью, а никто не приходит», — первое, что говорит мне боец спецподразделения «Беркут», когда я пришел к нему в больницу. Он уже неделю, как на лечении. Ощутимо хромает. «Это случилось в прошлое воскресенье, на Грушевского. Слышу гул — взрыв… упал…», — объясняет он и просит меня не называть его имени.

— Боитесь?

— Нам запрещено общаться с прессой.

— Зачем Вы меня позвали?

— Хочу, чтобы народ услышал мою правду.

Не понимаю, какой же силы должна быть петарда, чтобы свалить с ног «беркутовца» в полном обмундировании, мужчину лет сорока под два метра ростом, ширина плеч которого впечатляет. Лицо спокойное, но в глазах читается смертельная усталость. Общаясь, я для себя опровергаю самую свежую из обид оппозиционных лидеров по отношению к силовикам. Мой собеседник умен. Как бы ни хотела этого народный депутат Украины Леся Оробец, солдат «Беркута» умен и логичен.

«Как там в стране?», — спрашивает «беркутовец». «Все так же», — отвечаю, мы идем по коридору больницы в поисках тихого места для разговора. Мне стало страшно: навстречу идет парень лет 20, у которого практически половина лица в ожогах. «Таких тут много», — улавливает мое мимолетное оцепенение «беркутовец».

— За кого стоите? — мы садимся, начинаем разговор.

— За легитимно избранную власть. Виктор Янукович — легитимный президент. Ведь что такое силовики? Они обеспечивают безопасность страны. Взять, например, США. Там разве нет силовиков, которые защищают государство и власть — местную, региональную, государственную?

— Вас не смущает недовольство народа легитимной властью?

— Мы ведь ничего не имеем против протестов. Но протесты должны проходить на законных основаниях! Почему оппозиция не проводит сборы в городах, на предприятиях, рекламируя своего кандидата? Я более чем уверен, что в том числе и многие бойцы «Беркута» сделали бы свой выбор 29 марта 2015 года в их пользу. В милиции ведь тоже люди, нас многое не устраивает, мы ждем перемен. Но мы ждем не переворотов.

Нас отвлекает врач, который проходя по холлу, просит говорить тише. В это время собеседник достает из кармана клетчатой пижамы телефон. «Сейчас покажу видео. Отснял 1 декабря во время штурма Администрации Президента», — он протягивает мне телефон, заранее предупреждая, что с собой запись мне забрать не удастся. На земле лежит мужчина, скованный наручниками. Он такой не один. Сбоку — штабелями биты, железные трубы, кастеты, ножи. Это меня не трогает, за последнее время привык. Поставила в тупик пачка денег. «В карманах у него было 15 тысяч гривен. Снимал не только я, но и несколько журналистов. Правда, почему-то они этого не показали», — лицо собеседника стало жестким.

«Какие каналы Вы смотрите?» — пытаюсь уловить настроение. «5-й канал и 1+1 в последнее время не смотрю принципиально. Ложь и тенденциозность».

— Нас перебросили в Киев в середине ноября. Я был 30 ноября на Майдане Незалежности, но в операции участия не принимал. Стоял 1 декабря возле Администрации Президента. Я получил ранение на Грушевского. Обидно, когда из тебя делают врага народа. Милиционер не провокатор. Милиционер — по закону — лицо неприкосновенное. Почему-то телевидение не удосужилось показать, как 30 ноября нашим ребятам в лицо бросали стеклянные банки с горохом, били палками и битами. Никто не показал, что стычка началась не по вине «Беркута», а тогда, когда возникла угроза людям. «Беркут» тогда применял силу только к провокаторам. Однако на это всем плевать. Плевать и на то, что на Грушевского одному из наших надорвали печень, еще одному — с пневматики прострелили глаз! Он стал инвалидом!

— Вас обвиняют в намеренном избиении журналистов.

— Да это смешно! Я молчу о том, что журналисты давно перешли черту. Когда 1 декабря мы пошли вперед, один из них начал кричать: «Я журналист, не трогайте!». А потом положил камеру на землю, взял камень и попал рядом двигающемуся солдату в голову. Этого журналиста можно назвать экстремистом?

— Целостен ли «Беркут»?

— Я понял, что вы имеете в виду. Переход на сторону оппозиции исключен. Есть легитимно избранный президент — не важно, плохой или хороший, но он — есть. Сегодня нас зовет Яценюк «перейдем», а завтра — Вася с Петей, и мы снова должны перейти?

«Беркут» защищал всех президентов и, спешу напомнить, тех же политиков, которые сейчас рвутся к власти.

— Почему во Львове увольняются «беркутовцы»?

— Многие из них мои давние друзья. Во-первых, увольняются те, кто уже пенсионного возраста. Во-вторых, вам никогда не сообщат независимые СМИ, что их семьи запугивают. Вот что делать, когда ты в Киеве, а к супруге в дверь вламываются молодчики и ставят ультиматумы?

— Будь условный Яценюк президентом, Вы бы его защищали?

— Если Яценюк станет президентом в такой способ, я уйду в отставку. Распустить спецподразделение «Кобра» за какой-то палец?.. Его сегодняшняя дорога залита кровью.

К нам второй раз подходит врач и просит отдалиться от палат с больными. Я снова встречаю в коридоре несколько бойцов внутренних войск с обожженными лицами. «Почему никто из журналистов не возьмет разрешение у главного врача и не придет отснять раненных? — удивляется «беркутовец». — Видео с голым задержанным помните? Думаете, его специально раздели? Нет, они все пропитаны огнеопасными веществами. Почему сзади шел пожарник с огнетушителем? А вдруг кто-то кинет петарду — его потом не затушишь. Так что лучше — подержать его 5-10 минут на морозе или рисковать сожжением, в чем, несомненно, обвинят силовиков. …А что у него было в руках? Саперская лопатка, которой он проломил каску ребенку из внутренних войск. Парень — в больнице, «герой» — на воле, раздает интервью. Такая правда никому не нужна…».

— Каким оружием вы пользуетесь?

— Присмотритесь, нам даже приказали поснимать кобуры! Светошумовые гранаты имеют в разы меньшую мощь, чем петарды, которые привязывают к болтам и камням, а потом бросают в нашу сторону. А резиновые пули того образца, который получили, никакой опасности для жизни человека не несут.

— Да, но вам приписывают убийства.

— У нас нет огнестрельного оружия. И во время митингов никогда не было. Политики хотели крови — они ее получили.

Я смотрю на собеседника, мимика его лица оживляется, он переступает с ноги на ногу. Обвинения в убийстве зацепили. А быть может, понимание того, что ему вряд ли кто-то поверит.

— Почему вас ненавидят?

— А какая собака любит палку? В Америке полицейским улыбаются, но за спиной ненавидят.

— В интернете ходят слухи о разном размере обещанной вам премии — от повышения зарплаты на 700 гривен до 15 000 долларов, если власть удержится. Уточните сумму, чтобы у нас была достоверная информация, которая не нанесет ущерба Вашей чести.

— Откуда у вас такие данные? Никаких премий, я получаю зарплату, стою за государство. Вот радикалы, угрожающие нашим жизням и здоровью, получают хорошие деньги. Но опять-таки, это недоказуемо.

— Говорят, «Беркуту» хватит 5-10 минут, чтобы зачистить Майдан.

— 10 минут? Нет. Минут 30-40. Что самое главное? Поймать зачинщиков. Но те, кто призывают, к сожалению, быстрей всего и убегают. Парадокс: у нас милиция пользуется дубинками, мы входим в тактильный контакт, а в Европе это никогда не допускается. Там применяют спецтехнику и оружие. Так давайте интегрироваться в Европу, начиная с применения европейской практики во время митингов!

— А баррикады?

— Бутафория. Мы все тренированные бойцы, большинство — бывшие спортсмены, участвующие в антитеррористических операциях…

— Что случилось с Украиной за 10 лет, с момента Оранжевой революции?

— Политики меняют людей. В 2004-м я мог спокойно прийти на Майдан Незалежности, не опасаясь за свою жизнь.

— Вам страшно?

— Семью я буду защищать всеми законными средствами… Считаете, в Интернете нет адресов Яценюка, Тягнибока, германского адреса Кличко? Они все должны понимать, что может последовать ответная реакция, если с нашими семьями что-то случится.

— Нет ли недопонимания по отношению к командирам, которые не дают приказ?

— Какой приказ? Законный? Приказы не обсуждаются. Впрочем, мы никогда не будем стрелять в мирных людей.

— Но ведь с вами митингующие делают все, что хотят.

— Они плюют не в меня, а в государство. Хотели бы изменений в стране — проголосовали бы на выборах так, как считали нужным.

— Вы верите политикам?

— Уже нет. Думаете, мне легко было переломить себя остаться в органах, когда пришел Янукович? Сейчас мне кто-то предлагает конкретный план действий? Янукович за 4 года так и не вывел страну из кризиса, и я точно не буду за него голосовать. Но и за Яценюка, у которого руки в крови, я голосовать тоже не буду. Быстрее пойду на выборы и порву бюллетень.

— Ну а если Яценюк станет президентом на очередных выборах?

— Значит, будем защищать. Мы сами выбирали себе работу.

В это время у собеседника звонит телефон. Разговор прерывается на несколько минут: он кому-то объясняет, что находится в больнице. У меня есть время всмотреться в лицо человека, которого мой многоуважаемый коллега Даниил Яневский нарек бойцом Айнзатцгруппы. Он это замечает, отвечая взглядом в глаза.

— Будем стоять столько, сколько нужно. Неделю, месяц, год.

— А где живете?

— В Кабинете Министров.

— Как долго стоят бойцы на передовой?

— Достаточно, чтобы потом хорошо отдохнуть.

— Когда в последний раз Вы виделись с семьей?

— Больше месяца назад. Супруга даже не знает, что я в госпитале.

На этом мы заканчиваем интервью. «Беркутовец» проводит меня до выхода, просит передать всем журналистам быть хотя бы чуточку объективнее, заглядывая по ту сторону баррикад.

На прощание я с уважением жму руку человеку, которого многие из моих знакомых готовы линчевать. Мир сошел с ума!