РОССИЯ: МНОГОКУЛЬТУРНОСТЬ И ТОЛЕРАНТНОСТЬ

[aleksey_2011]

История общества – это не только перечисление отразившихся на его судьбах внешних исторических событий. Это и история культуры общества, в том числе и образования. Это и история общественной и научной мысли, история национального самосознания российского народа, российского государства. Это история формирования и осознания, принятия общероссийских национальных, духовных и культурных ценностей, включая в число этих ценностей и родной язык.

Россия – страна многонациональная, многокультурная, многоязычная. Так было всегда. Если проследить историю русского этноса, мы увидим, что, кроме восточных славян, в формировании этого этноса приняли участие финно–угорские, тюркские, балтийские племена и народности. История русской культуры немыслима без этнических армян и грузин, греков и татар, украинцев и поляков, немцев и евреев, итальянцев и французов, чей вклад именно в русскую культуру смело можно сопоставить с вкладом этнических русских. Рядом с Андреем Рублевым стоит Феофан Грек, рядом с Бармой и Постником – Аристотель Фиораванти, рядом с Баженовым и Казаковым – Карл Росси, рядом с Иваном Тургеневым и Львом Толстым – Николай Гоголь–Яновский, рядом с Александром Ивановым и Ильей Репиным – Карл Брюллов, Иван Айвазовский, Исаак Левитан и Михаил Врубель, рядом с Сергеем Коненковым – Степан Нефедов–Эрьзя, рядом с Валерием Брюсовым, Иннокентием Анненским, Мариной Цветаевой – Александр Блок, Борис Пастернак и Осип Мандельштам, рядом с Дмитрием Кабалевским и Сергеем Прокофьевым – Исаак Дунаевский, Арам Хачатурян, Альфред Шнитке, рядом с Константином Станиславским и Всеволодом Пудовкиным – Евгений Вахтангов, Всеволод Мейерхольд, Сергей Эйзенштейн... Еще раз подчеркнем: все они внесли вклад именно в русскую национальную культуру.

В сегодняшней России русская культура не просто сосуществует с культурами других народов, она интенсивно взаимодействует с ними. Кто усомнится в том, что такие писатели, как Чингиз Айтматов, Юрий Рытхэу, Фазиль Искандер, Василь Быков, Чабуа Амирэджиби, Геннадий Айги, такие художники, как Таир Салахов, такие артисты и режиссеры, как Резо Габриадзе, Роберт Стуруа, Армен Джигарханян, продолжающие работать в своей национальной культурной среде и культурной традиции, в то же время являются и достоянием русской культуры? А с другой стороны, значительная часть, если не большинство нерусских по происхождению жителей России, идентифицирующих себя с родным народом, гордящихся его культурой и стремящихся ее пропагандировать, в то же время являются носителями русской культуры и общероссийского национального самосознания. Сегодня в России говорят более чем на 150 родных языках, на половине из них в том или ином объеме ведется обучение в школе. Некоторые из них, например татарский, стремятся к тому чтобы обрести все социальные функции, присущие развитому языку – от использования в государственном управлении до издания газет и журналов на этом языке. Функционирование других ограничено – на них ведется преподавание обычно только в начальной школе, они не используются в СМИ, нет театров, где спектакли идут на этих языках, на них не выпускается художественная, а тем более научная литература. Пример, саамский язык на Кольском полуострове, удэгейский на Дальнем Востоке. Но число людей, для которых этот язык – родной, не уменьшается, а увеличивается. Наконец, есть языки, находящиеся на грани исчезновения (а сейчас, возможно, и перешедшие эту грань). Таковы ижорский и водский языки в Ленинградской области, керекский язык на Чукотке. Значительная часть нерусских по своей этнической принадлежности граждан России двуязычна, т.е. они более или менее свободно владеют, кроме родного, и другим языком. Чаще всего этот другой язык – русский, государственный язык Российской Федерации. Но в России не меньше двадцати других языков, используемых, как и русский, в функции языка межэтнического или межнационального общения, хотя и в ограниченном регионе. Например, для многих народов Дагестана, языки которых используются порой в одном – двух аулах и не имеют собственной письменности, таким языком межэтнического общения является аварский язык.

Двуязычие, когда оно становится массовым, может привести к вытеснению родного языка и замене его во всех или почти всех функциях языком межэтнического общения. Например, по данным переписи 1989 г., из людей, считавших себя по национальности нивхами, только 23% назвали родным нивхский язык, да и то 78% из них заявили, что они свободно владеют русским языком. Этот процесс языковой и культурной ассимиляции особенно болезненен, когда родной язык и родная культура систематически не изучаются и вообще ограниченно используются, а степень освоения другого языка и другой культуры тоже ограничена. Мифы и легенды родного народа забыты, а русские сказки и былины в детстве тоже не читались. Получается, что представители данного народа, теряя родной язык и культуру, не осваивая полностью другую культуру и язык, оказываются своего рода маргиналами. Такое явление иногда называют "полуязычием" и "полукультурностью".

Другая острая проблема связана с тем, что если большинство нерусских России (примерно 80%) свободно владеют русским языком, то число русских, владеющих языками других народов, ничтожно мало. В 1989 году из почти 12 миллионов русских, живших в автономных республиках РСФСР (теперь – республики в составе РФ), только 84,5 тысячи, т.е. 0,7%, свободно владели "титульным" языком данной республики (татарским, удмуртским, бурятским и т.п.).

Между тем владение языком и культурой другого народа, способность или по крайней мере готовность посмотреть на мир его глазами есть вообще признак культурного человека. К сожалению, в России разные формы неприятия людей другого этнического происхождения, говорящих на другом языке, т.е. ксенофобии, достаточно широко распространены. Не будем говорить о баркашовцах, "скинхэдах" и других маргинальных группах – они есть в любой стране. Но ведь и вполне, казалось бы, обычные русские люди порой с презрением упоминают о "чурках", "прибалтах", "кавказцах", "хачиках", "азерах". Недаром одним из первых документов, подписанных В.В.Путиным после избрания его Президентом РФ, была программа действий по воспитанию толерантности (терпимости) по отношению к людям другого этнического происхождения, расы, вообще по отношению к тем, кто не похож "на меня".

Многонациональность, многоязычие и многокультурность России – ее богатство, если угодно, фактор ее национальной безопасности.

С другой стороны, мы с вами живем не на необитаемом острове. Россию окружают другие страны и народы со своими культурными особенностями и традициями, своими мифами и легендами, своим языком и литературой. И многие из этих культурных и языковых особенностей вошли как органичная часть в русскую культуру в русский язык. В русском языке есть множество заимствований из иранских, германских, романских, тюркских языков, которые мы давно уже не ощущаем как чужие слова – от иранского слова "собака" до голландского "зонтик". В национальную русскую кухню естественно входят западноевропейские (бульон) и восточные (шашлык, плов) блюда. Нашим детям так же близки Золушка, Мальчик–с–пальчик, Аладдин с его лампой, как Иван–царевич на сером волке или Морозко, ими так же любимы Винни–Пух и Карлсон, как Конек–горбунок и Незнайка.

В социально–политической истории России были различные тенденции. Была и остается тенденция к изоляционизму к противопоставлению России и русских другим странам и народам. Она уходит корнями в убеждение, что мы, русские (или россияне), – народ особый, ни на кого не похожий и превосходящий другие народы по своим заслугам перед мировой историей и культурой, по своим интеллектуальным и моральным качествам. В своем дальнейшем логическом развитии эта точка зрения приводит к идее богоизбранности русского народа. Все же остальные народы и страны по отношению к русским и России – в лучшем случае маргиналы, испорченные капитализмом, буржуазно–демократическими идеями и современной космополитической культурой, а в худшем – потенциальные враги, завидующие России и только и думающие о том, чтобы причинить ей какое–нибудь зло и не дать реализовать свои огромные, но скрытые возможности.

Эта тенденция совсем не оригинальна. Богоизбранными считали себя еще евреи Ветхого Завета. Китай недаром назывался "Срединной империей" – имелось в виду не географическое его положение, а центральная роль в судьбах мира (а все прочие, не китайцы, считались "варварами" и по определению должны были подчиняться китайскому императору). Идея особости, прирожденного превосходства над другими народами лежала в основе идеологии германского нацизма – и не случайно "Моя борьба" Гитлера и "Миф XX века" Розенберга продаются на тех же книжных лотках, что книги с откровенной проповедью русского национализма и шовинизма или псевдонаучные "труды", с пеной у рта доказывающие, что русские и вообще славяне – один из древнейших народов мира. Чтобы не возвращаться к этому подчеркнем: время, когда тот или иной народ вышел на историческую сцену несущественно для суждения о нем. Русский этнос как единое и целостное образование сложился примерно в XI веке нашей эры, а, скажем, мордва упоминается как единый народ ("морденс") еще в VI веке н.э.

Именно она, эта идея особости, породила весьма распространенную мифологему об исконной противопоставленности "Запада" и "Востока" (причем каждый из них понимается как нечто целостное): "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут" (Р.Киплинг). В современном российском обществе она логически привела к идиотскому термину "лица кавказской национальности", к человеконенавистническому представлению о зловредных "черных", единственным признаком которых является их нерусскость, а в недавнем прошлом – к печально знаменитой концепции "малого народа" Игоря Шафаревича.

Да, мы, русские, особые. Такие же "особые", как все другие народы мира, как англичане и американцы, немцы и французы, эстонцы и латыши, армяне и азербайджанцы, евреи и цыгане, мордва и чуваши. Своей "русскостью" также смешно хвастаться, как смешно алеуту хвастаться своей "алеутскостью". Естественно, что все народы гордятся своей национальной культурой и историей своего народа, деяниями своих предков. Но так же естественно, что они гордятся своей ролью в едином процессе мировой истории, вкладом своей литературы, искусства, науки в мировую сокровищницу культуры. И совершенно неестественно, если начинает всерьез обсуждаться вопрос, кто внес больше, кто, следовательно, "лучше всех". И уж совсем плохо, когда кто–то априорно убежден, что именно он самый лучший...

Национальная история и культура, в нашем случае история и культура России и русского народа как важнейшего организующего начала в истории российского общества, неразрывна с историей и культурой Европы и всего мира, является ее неотъемлемой частью. В этом смысле можно и нужно быть одновременно и патриотом, и "западником". Но – и тут мы приходим к другой тенденции, противоположной изоляционизму – это "западничество" не имеет права превращаться в простое обезьянничанье чужой культуры, в бездумный отказ от своих культурных и вообще духовных традиций и стремление быть больше европейцем или американцем, чем сами европейцы и американцы. Или – в ситуации России и населяющих ее народов – больше русским, чем сами русские. Тем более что это все равно недостижимо. Уважение к другому народу готовность понять и в чем–то даже принять его традиции и ценности совсем не означает отказа от своих собственных традиций и ценностей, подмены их усредненным представлением о "западной культуре" – усредненным, потому что как раз национальные особенности француза и американца, англичанина и итальянца, грека и израильтянина оказываются в этом случае вынесенными "за скобки".

Нормальное самосознание гражданина новой России – это единство трех начал, трех компонентов. Во–первых, это чувство принадлежности к своему этносу своему народу (будь это русские, мордва, татары или алеуты), любовь и уважение к своим национальным традициям и истории своего народа, стремление владеть своим национальным языком и национальной культурой. Во–вторых, это чувство принадлежности к многонациональному российскому обществу российский патриотизм, непременно сопряженный с отказом от национального (этнического) тщеславия, от представления о своей этнической исключительности и о том, что другие народы, живущие рядом, в чем–то неполноценны по сравнению с "моим" народом. В–третьих, это чувство принадлежности к мировому (и европейскому как его части) сообществу чувство ответственности не только за судьбы своего народа и своей многонациональной страны, но и всего мира.

В сегодняшней публицистике идет ожесточенная борьба вокруг "общечеловеческих ценностей". Одни обрушиваются на них, противопоставляя ценностям национальным. Другие, напротив, видят стержень духовного развития российского общества во все большем приобщении к этим общечеловеческим ценностям. Оба спорящих лагеря исходят обычно из одной и той же совершенно ошибочной идеи – а именно из того, что "общечеловеческие" ценности исключают национальные – и наоборот.

Прежде всего зафиксируем: нет ценностей общечеловеческих в строгом смысле. Они не являются врожденными и не свойственны всем народам без исключения. Людоедам трудно договориться с вегетарианцами. Видение человека и мира у разных народов различно, а иногда даже в чем–то и противоположно. Например, в христианской (протестантской) этике одной из центральных является идея деятельной активности человека в мире (усвоенная и классической немецкой философией в лице Гегеля и Маркса), в то время как для буддизма основополагающей является как раз противоположная идея – идея недеяния. Тому же протестантизму с его проповедью самоценности личности противостоит конфуцианство с его культом государства. Что же тогда мы называем общечеловеческими ценностями? Это те ценности, которые позволяют носителям разных национальных культур, разных религий и идеологий найти "общий язык", те ценности, которые позволяют людям вне зависимости от их происхождения и их самоидентификации с той или иной культурой ставить общие цели и обеспечивать их совместное достижение, решать наднациональные, порой и глобальные проблемы таким образом, чтобы это решение было оптимальным для всех. Это те ценности, которые делают возможным баланс интересов личности, народа и человечества, в конечном счете – их выживание и поступательное развитие в нашем общем, таком, в сущности, небольшом мире. Пример такой ценности – благополучие и воспитание детей. Нет такого этноса и такого общества, где бы эта задача так или иначе не решалась. Именно наличие таких "общечеловеческих" ценностей поддерживает на земле мир, сотрудничество, единство мировой науки, взаимовлияние культур. И они не противостоят национальным ценностям, а входят в их систему благодаря тому что эта система национальных ценностей не привносилась извне, а естественно складывалась, обычно долго и мучительно, в течение всей культурной истории народа. Именно поэтому в системе ценностей русского этноса христианские ценности занимают столь заметное место – так сложилась история русского народа; но ими эта система не ограничивается. Точно также совершенно естественно, что в ходе многовекового противостояния агрессии с Востока (татаро – монголы) и Запада (немецкие рыцарские ордена, Польско–Литовское государство, Германия, наполеоновская Франция) в русском национальном сознании заняли столь большое место ценности, связанные с патриотизмом в его, так сказать, военном, оборонительном измерении (большая часть войн, которые вела Россия с другими государствами, были не агрессивно–наступательными, а оборонительными). Сама история не способствовала пацифистскому настрою русского национального сознания.

В любом народе, любом обществе, если это общество демократическое или, как в России, стремится быть демократическим, представлены разные идеологические и политические позиции. Обычно говорят, что все они имеют право на существование. Но – добавим – только при одном непременном условии: если они не носят деструктивного характера, если они не ущемляют ни интересов отдельного человека, ни интересов общества в целом, если они не направлены на разрушение структуры государства. Оголтелый национализм плох уже тем, что он насильственно подчиняет личность надуманным интересам этноса. Надуманным, потому что в этих случаях чаще всего они навязываются отдельными лидерами в их собственных, а отнюдь не национальных интересах.

Есть ли у нас, русских, какие–либо особенности национального сознания, национальной психологии, выгодно отличающие нас от других народов? Сама постановка вопроса глубоко ошибочна. У нас, как у всех других народов, сложилось свое видение мира, которое нельзя назвать правильным или неправильным, хорошим или плохим, а тем более противопоставлять видению мира другими народами. У нас сложились искусство, литература и наука, без которых просто немыслимо представить себе Россию и мир в целом. У нас есть свои обычаи, свои традиции бытовой, деловой, политической культуры (к сожалению, многие из них за советское время были утеряны), свое отношение к православной религии и вообще к религии. Мы не хуже и не лучше других, мы не особая, избранная нация: неизбранных наций нет вообще.

Чем раньше мы поймем, что мы не пуп земли, а необходимая, но не исключительная часть мирового порядка, всемирного культурного и духовного единства и всемирного исторического процесса, тем лучше будет для нас самих. И для всего мира. (с)

Материал взят с сайта http://www.tolerance.ru/