Курский Форум

Возникла идея создать раздел с интересными и бесценными историческими фотографиями второго по величине города Латвии,волею судеб которому пришлось много раз менять свое название на картах мира.Назывался он Динабург,Борисоглебск,Двинск и уже теперь Даугавпилс.С этим городом меня связывает практически вся моя сознательная жизнь и поверьте тот материал который я здесь выложу надеюсь будет достаточно интересен с исторической точки зрения.Мы в фотографиях и комментариях к ним посмотрим дореволюционный Динабург,время Первой мировой войны,буржуазный период Латвийской независимости и правления Ульманиса,а также вход в Даугавпилс немецких дивизий Вермахта и последующей оккупации города,а также период восстановления разрушенного города уже в советское время.Если будет интересно посмотрим и современный "капиталистический" вид города уже при теперяшней независимости и сравним фотографии с теми что были сняты 100 лет назад.

История города берет свое начало с эпохи средневековья, когда латвийские земли были захвачены немецкими рыцарями- крестоносцами. Согласно исторической хронике, замок Динабург был основан магистром Ливонского ордена Эрнстом фон Ратцбургом в 1275 г. на торговом пути "из варяг в греки", который проходил по реке Даугаве и находился на границе русских и литовских земель. Замок стал важным укрепленным пунктом, рядом с которым сформировалось и торговое поселение.

Динабургский замок занял такое угрожающее положение по отношению к землям полоцкого и литовского княжеств, что русские и литовские войска неоднократно пытались его разрушить. Первое сражение у стен замка произошло в
1277 г., когда литовский князь Тройден в течение месяца безуспешно вел осаду орденского замка.

В ХIV - ХV вв. Динабургский замок не
раз подвергался нападению войск литовских и русских князей, разрушался и вновь восстанавливался, т.к. имел важное стратегическое значение. Ливонский орден не жалел средств для укрепления замка. В 1347 г. магистр ордена Госвин Герик усилил его четырьмя башнями.

В начале ХV в. динабургский комтур стал одним из важнейших доверенных лиц немецкого ордена. В этот период, используя гарнизон Динабургского замка, Ливонский орден много раз вторгался в русские земли, угрожая Пскову и Новгороду. Однако после присоединения их к Московскому княжеству, Великий князь московский Иван III, чтобы обезопасить западные границы, предпринял поход в Ливонию. В конце ХV в. Ливония утратила свое могущество и пришла в упадок.

В 1481 г. 20-тысячное войско Ивана III в числе других городов взяло не надолго и Динабургский замок. По условиям заключенного мирного договора между Иваном III и магистром ордена Вальтером фон Плеттенбергом, все завоеванные территории были возвращены Ливонии, которая в течение 50 лет должна была выплачивать дань Московскому княжеству. Этот договор продлил время существования Ливонии более чем на полвека. И только Ливонская война (1558-1582 гг.) окончательно уничтожила ослабевшее государство.

Во 2-ой половине ХVI в. Ливония уже не могла отразить нападение русских войск и обратилась за помощью к Польше. В 1559 г. вместе с другими крепостями Динабургский замок был передан в залог польскому королю Сигизмунду II Августу. В 1561 г. Ливонский орден перестал существовать. На два столетия (1561-1772) Латгалия стала польской провинцией - Инфлянтией. С 1566 г. Динабург стал административным центром Инфлянтского воеводства.

11 августа 1577 г. войска Ивана Грозного овладели замком. В ходе многолетней Ливонской войны Динабургский замок и торговый посад были разрушены. К этому времени замок простоял 300 лет и утратил свое военное значение.

Однако стратегическое значение территории, расположенной в среднем течении Даугавы, где сталкивались интересы России и Польши, оставались весьма значительным. Иван Грозный заложил новую крепость на 19 километров ниже по течению реки Даугавы от старого замка, где Даугавпилс расположен и ныне. Начатое строительство было затем продолжено поляками, т.к. в январе
1582 г. был заключен мирный договор между Польшей и Россией, и вся территория Латгалии, в том числе новая крепость, отошли к Польше.

В 1582 г. польский король Стефан Баторий даровал Динабургу Магдебургское право. Это был важный юридический акт, узаконивший существование города возле укрепления. Городскими делами ведал магистрат.

В ХVII в. город Динабург стал важным торговым и таможенным пунктом. В этот период за прибалтийские земли велась борьба между Польшей, Россией и Швецией. Новая Динабургская крепость и город не раз видели под своими стенами врагов: в 1600 г. и 1655 г. они были захвачены шведами.

В июне 1656 г. войска русского царя
Алексея Михайловича атакуют Динабургскую крепость и изгоняют шведов.

Завоеванный город был переименован в Борисоглебск и входил в состав России в течение 11 лет. В 1667 г. по Андрусовскому перемирию город был возвращен Польше и находился в ее составе до 1772 г. с прежним названием Динабург. В 1677 г. Динабург стал административным центром Инфлянтского воеводства и резиденцией епископа.

Новым испытанием для города стало начало ХVIII в. Северная война (1700-1721 гг.) явилась последней фазой решения Балтийского вопроса, вызвав значительные изменения на политической карте Прибалтики. Она началась в феврале 1700 г. с неудачного нападения союзных России саксонских войск на Ригу. В это время саксонское войско имело зимние квартиры в Динабурге. Война привела к страшному разорению и обнищанию местного населения, а также к распространению болезней и эпидемий. В 1710 г. на территории Латгалии свирепствовала чума, от которой сильно пострадал город. Динабургский гарнизон почти весь вымер, крепость была разоружена, пушки вывезены в Вильно. С этого времени крепость и город приходят
в упадок.

В ХVIII в. в Польше продолжался процесс внутреннего разложения государства, начавшийся в середине ХVII в. Острые непримиримые классовые противоречия приближали государство к гибели. Пруссия и Австрия несколько раз поднимали вопрос о разделе так называемого польского наследства. Переговоры продолжались с 1769 г. по 1772 г. и закончились договором трех держав - Пруссии, Австрии, России. По этому договору Россия получила Латгалию, воеводство Мстиславское, Полоцкое, Витебское.

В 1772 г. по первому разделу Польши Динабург был присоединен к России и стал уездным городом Полоцкой губернии, а с 1802 г. - Витебской губернии.21 сентября 1781г. Динабург получил новый герб, закрепленный за городом до 1917 г.

Большие изменения в жизнь города внесло строительство новой Динабургской крепости, которое началось в 1810 г. в связи с угрозой нападения Наполеона. К началу войны 1812 г. строительные работы не были закончены, но и недостроенная, она сыграла важную роль в защите северо- западных границ России. После войны строительство крепости было продолжено, в мае 1833 г. произошло ее торжественное освящение, но работы по возведению зданий и укреплений были продолжены до 1878г.

В середине Х1Х века, в связи со строительством железных дорог в России, Динабург стал важным железнодорожным узлом. Через город прошли такие важные магистрали, как Петербург - Варшава, Рига - Орел. Строительство железных дорог способствовало экономическому развитию города.

В 1893 г. указом императора Александра III Динабург был переименован в Двинск.

На рубеже ХIХ-ХХ вв. Двинск стал крупнейшим промышленным и культурным центром Северо- Западного края России. В 1913 г. в городе проживало 112 848 человек
(больше, чем в Минске).

Орган в крепостном соборе Динабурга .Сам собор был взорван в 1944 году (город уже назывался Даугавпилс) по одной из версии отступающими гитлеровцами,но свидетельства очевидцев того времени не совсем совпадают с официальным заявлением советского командования (мы еще подробно это обсудим).

Самый мощный танк армии первой республики "Виккерс-6 тонн".
1938 год.День Лачплиесиса.На парад,в город!
На заднем фоне фотографии хоть неотчетливо но виден крепостной собор.

Западные ворота Крепости.

Комендантское управление Крепости в Двинске.
Фото ДЕВЯНОСТО ПЯТОГО года
(1895)!!!Парк (комендантский
сад)разбит,но деревьев ЕЩЕ
НЕТ.Ранее здесь был ГЛАВНЫЙ
ПЛАТЦ ЦИТАДЕЛИ,знаменитая беседка-площадка для духового
оркестра,стоящая под окнами
ПУТЕВОГО ДВОРЦА(комендантское
управление,дом №8,позднее ШТАБ УЧИЛИЩА).
Беседку построили только с одной целью-при приезде августейших
особ,оркестр там играл с ШЕСТИ утра и до ДВУХ ночи.Было ЧЕТЫРЕ
сменных состава оркестра.

Арка СЕВЕРНЫХ(Константиновских)
ворот,совершенно недожившая до наших времен.

Крепостной собор.

Уже 22 июня 1941 года немецкие
стервятники с пугающим ревом
пронеслись над Даугавпилсом и
сбросили первые бомбы. Через
несколько дней гитлеровские
войска оккупировали город, и началось чудовищное гонение на евреев.

Даугавпилс издавна славился как
центр активного рабочего
движения, и в начале ХХ века, в
самый разгул черносотенных сил,
они не отважились организовать
еврейский погром. Видимо, это учитывали немецкие оккупанты и
их местные прислужники. Поэтому
первым злодейским шагом было
решено уничтожить мужчин и
обезглавить еврейское население.
Последовал приказ, чтобы все евреи-мужчины в возрасте от 18 до
60 лет в воскресенье, 29 июня,
явились на базарную площадь.
Наскоро организованная местная
полиция усердствовала изо всех
сил, и на сборном пункте собралось несколько тысяч человек. Их
погнали к городской тюрьме.
Последовал приказ: «Если среди вас
найдется десять мужчин, готовых
погибнуть ради других, остальным
я дарю жизнь». Воцарилась мертвая тишина. И десятки рук со
всех сторон поднялись вверх.
Обреченных евреев загнали в
тюрьму и позднее расстреливали в садике за тюрьмой. Чудом уцелели считанные люди.

Последовало очередное
распоряжение: с 15 июля до конца
месяца все евреи должны
переселиться в отдельное место за
Гривой, где для них будет создано
гетто. Это была старая цитадель около реки Даугава, которую
начали строить в начале XIX века. 30
июля 1941 года местная газета уже
сообщила, что Даугавпилс
свободен от евреев. На каменной
стене появилась надпись: «Гетто для евреев».

Грива тогда не входила в состав
города, а считалась
самостоятельным местечком. Ее
правители решили не отставать от
своих соседей. В конце июля на
базарную площадь Гривы согнали евреев и под усиленной охраной
погнали в гетто. 31 июля староста
Гривы сообщил в печати, что Грива
свободна от евреев.

Из Краславы евреев в гетто
доставили в два приема. Из Вишек
евреев загнали в тюрьму, где их
«очистили». В гетто пригнали
евреев и из других мест.

Узник гетто Яков Расен из Каунаса в
своих воспоминаниях «Мы хотим
жить», изданных в Нью-
Йорке,рассказывает, что в гетто
пригнали также евреев из Индры,
Илуксте, Ливан, Субате и других мест Латвии. Сколько всего
собралось евреев в гетто, трудно
сказать. Газета «Двинский вестник»
сообщила, что в сентябре 1941 года
в гетто было более 23 тысяч евреев.
Теснота была неимоверная.

Почти все кровавые акции в гетто
были осуществлены компактно,
продуманно интенсивно - одна
акция за другой. Чтобы запугать и
устрашить узников, за нарушение
установленного жестокого режима стали проводить публичные казни,
заставляя при этом присутствовать
узников. В гетто было запрещено
рожать детей. Тем женщинам, кому
было можно, врачи тайком сделали
все необходимое, чтобы они не подверглись риску стать матерью.
Однажды во время проверки
карателям удалось обнаружить
рожениц с детьми. Нацисты
вырвали малюток из рук
несчастных матерей и выбросили их из окна второго этажа.

29 июля 1941 года с самого утра в
гетто приехал усиленный отряд
карателей и пришло разъяснение:
«Так как в гетто очень тесно, люди
валяются под открытым небом, что
особенно тяжело для престарелых, решено устроить отдельный лагерь
для тех, кто старше 60 лет. Он будет
устроен в бараках бывшего летнего
военного госпиталя, недалеко от
Крепости, около Старого
Форштадта (недалеко от станции находился летний военный
госпиталь местного гарнизона).
Длинная колонна стариков
покинула гетто. Больных и слабых
посадили в автомашину. Ночь
старые люди провели где-то в Межциемском лесу, утром их
погнали в открытое поле,
окруженное со всех сторон
деревьями. Они увидели длинный,
широкий и глубокий ров. И здесь
их расстреляли.

2 августа двор гетто снова
заполнили полицейские, и вот что
было предложено: чтобы создать
лучшие условия для прибывших
из маленьких местечек, будет
создан отдельный лагерь. Не торопили, дали возможность
упаковать вещи. Чтобы убедить в
достоверности дела и усыпить
бдительность обреченных,
авторитетный терапевт, главный
врач поликлиники Рувен Маркович Гуревич должен был сопровождать
местечковых евреев по пути к их
новому лагерю. Этот факт несколько
успокоил возбужденные умы.
Рассказывают, что кто-то из
стражников, которому доктор спас жизнь, подсказал доктору, что их
ожидает. Раввин Яков Расен в своих
воспоминаниях рассказывает, что
позднее он встретил доктора
Гуревича в Рижском гетто, и тот ему
сказал: «Я все видел, слышал крики и стоны несчастных людей.
Некоторые боролись, как львы,
заслоняя своих жен и детей,
бросались на убийц с голыми
руками, с камнями, боролись до
последнего вздоха».

Первое десятилетие ХIХ века - сложный и напряженный период в истории России. На западе существовала угроза вторжения войск Наполеона, на юге – Оттомановская Порта вынашивала планы отторжения от России Крыма и Кавказа. В короткий срок Наполеону удалось подчинить Франции сильнейшие европейские государства. Русский посол во Франции Куракин писал царю Александру I: «От Пиренеев до Одра,
от Зунда до Мессинского пролива – все Франция».

Победы в Западной Европе вскружили Наполеону голову. Обращаясь к одному из своих генералов, он сказал: «Через 5 лет я буду господином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее». Россия была основной силой, главным препятствием на пути к дальнейшим завоеваниям. Наполеон поэтому и решил нанести удар по России, рассчитывая этим очистить себе путь к мировому господству.

Война с Францией стала неизбежной. Готовясь к войне, Россия предприняла ряд оборонительных действий: сконцентрировала на западных границах войска, приступила к строительству новых крепостей и укреплений, организовала армейские склады продовольствия и орудий. Динабург занимал значительное место в этих мероприятиях.

В ответ на планы Наполеона в марте 1810 г. военный министр Михаил Богданович Барклай-де-Толли представил Александру I записку «О
защите западных пределов России».

В разработанном проекте указывалось на необходимость усиления защиты западных границ Российского государства, укрепления оборонительной линии
по рубежу рек Западная Двина и Днепр, сооружения в местах, прилегающих к этим районам новых крепостей, приведения в порядок имеющихся, создания запасов продовольствия и боеприпасов. В проекте предполагалось в районе Динабурга или Друи построить крепость. В соответствии с принятым
военным планом предусматривались три возможных направления военных действий: на Петербург, Москву, Киев. Главным считалось Петербургское направление, поэтому оно должно было быть лучше подготовлено и служить оперативной базой. Московское направление было подготовлено значительно хуже, а между тем оно оказалось главным.
«У Динабурга и Друи – указывалось в записке, - избрав хорошее местоположение, должно построить крепость, которая охраняла бы сообщения с центром армии и служила бы подкреплением одной из частей сей
армии, но Динабург кажется удобнее для сего назначения, потому что там находятся еще остатки укреплений [крепостные сооружения 16 века], могущих весьма облегчить и ускорить работу».

14 марта 1810 г. военный министр отправил в Динабург инженер- полковника Гекеля для окончательного выбора места. «Государь император высочайше указать изволил отправиться вашему высокоблагородию нимало не медля в Динабург… Поспешите со всею возможностью доставить нужные для сего прожекта планы, чтобы нынешней весною приступить уже к работам. Для выигрывания времени и сбережения издержек можно строить крепость без каменной одежды»,– писал Барклай-де- Толли.

Полковник Гекель, осмотрев местность, доложил, что наиболее удобным местом для постройки крепости является Динабург. На рапорт Гекеля военный министр ответил 17 мая 1810 г.: «Государь император высочайше утвердить соизволил представление Ваше о постройке крепости у Динабурга». Гекель был назначен строителем крепости. Тогда же, в мае, еще до утверждения смет и проектов, начались подготовительные работы – нивелировка и съемка местности.
Рабочей силой для сооружения крепости были в основном воинские подразделения. В Динабург направили батальоны солдат из Волынска, Тобольска, Крименчуга, Вильно, Минска, батальон 4–ого егерского полка и из других частей. Митавскому горному батальону было приказано: «Поспешно следовать в Динабург для крепостных работ… Сей батальон со временем будет переименован в Динабургский, где он навсегда и останется». Кроме солдат, на строительство крепости были привлечены жители окрестностей Динабурга и 2 тысячи рабочих из Витебской губернии. Таким образом, общее число строителей составило около 10 тысяч человек, также было выделено 300 артиллерийских лошадей и 150-200 телег. По тем временам строительство было внушительным, работали в две смены по 5 тысяч человек в каждой.
Для командования войсками, собравшимися в Динабурге, и для правильной организации строительных работ в июне 1810 г. был назначен генерал-майор артиллерии князь Яшвиль.

При проектировании Динабургской крепости предполагалось собственно крепость разместить на правом берегу реки Даугавы, соединить ее переправой с левым берегом и прикрыть крепость «Мостовым прикрытием». Место, избранное для строительства на правом берегу, включало в себя г. Динабург с обывательскими домами, зданиями самоуправления и территорией, принадлежащей иезуитам. Для того, чтобы провести оценку затрат, требуемых для переноса городских домов на новое место, и выкупить необходимые земли у иезуитского коллегиума, а также земли на левобережье, была создана специальная комиссия.

Хотя проект крепости еще не был готов, ее строительство уже шло полным ходом. Основные работы велись на левом берегу реки.
30 июня 1810 г. полковник Гекель получил распоряжение царя в строительный период 1810г. закончить Мостовое прикрытие.
12 июля 1810 г. полковник Гекель представил военному министру проект крепости. Первоначальная смета строительства крепости определялась в размере 546643 рубля 90 копеек. Из них на строительство главной части выделялось 472906 рублей 80 копеек, на предмостное укрепление
на левом берегу Даугавы - 73737 рублей 10 копеек. Сооружение крепости намечалось закончить за три года. В 1810 г. предстояло освоить 160 000 рублей, а в остальные два года – по 193 321 рублю 95 копеек. Гарнизон крепости был рассчитан на 4 500 человек. Для ее защиты предполагалось установить 595 орудий, из них 480 в самой крепости и 115 в предмостном укреплении.

8 августа 1810 г. генеральный план строительства Динабургской крепости был утвержден царем, но еще предстояло составить проект внутренней ее застройки.
Строительные работы шли ускоренными темпами. Для обеспечения крепости строительными материалами были сооружены известковый и кирпичный заводы. Однако Гекеля не удовлетворяли темпы строительства. В ходе строительных
работ возникали разного рода трудности. Все закупки необходимых мелких товаров приходилось делать в Риге, Полоцке, Витебске. Гекель опасался приближающейся зимы, которая могла создать дополнительные трудности. Динабург в это время представлял собою маленькое еврейское местечко, где нельзя было разместить более батальона солдат, разрешение работать лишь до –14 градусов также значительно сокращало строительный сезон.

5 сентября 1810 г. полковник Гекель докладывал военному министру: «Мостовое прикрытие при Динабургской крепости могло бы быть окончено в сем году, если бы войска ежедневно работали и только в воскресные дни отдыхали, командующий же собравшимися войсками не наряжает оных в праздничные дни к работе, через то много дней потеряют и упустится лучшее время». Работы были продолжены до 6 ноября, когда наступили значительные морозы.
За строительный сезон 1810 г. в мостовом прикрытии был насыпан главный вал, закончены три равелина, только не обложены дерном; гласис насыпан на высоту, защищающую от наводнения. На правом берегу был отрыт водосточный канал, проведены земляные работы с таким расчетом, чтобы предохранить внутреннюю площадь крепости от наводнения.
И все же, несмотря на опасения, намеченный на 1810 г. объем работ был полностью выполнен, о чем свидетельствует полученное 18 ноября 1810 г. уведомление военного министра Барклая-де- Толли о награждении полковника Гекеля орденом св. Анны 2-го класса с алмазом, а также многих офицеров орденами или денежным вознаграждением.

На зиму 1810-1811 гг. для строительных работ были оставлены Тобольский мушкетный полк, 4 пионерские роты и 400 артиллерийских лошадей с повозками.
Весной 1811 г. темпы строительства ускорились, каждый день на работу выходило до 15 тыс. человек. Для улучшения довольствия работающим солдатам давали наградные деньги по 10 копеек на человека, а с сентября 1811 г. – по 20 копеек. Деньги эти по тем временам были немалые.
Однако, несмотря на то, что предмостное укрепление было чисто земляным, а в основной части крепости только в некоторых местах был насыпан главный вал, 14 июля 1811 г. крепость была объявлена крепостью первого класса.

Вследствие раннего наступления холодов работы по строительству крепости в этот сезон были завершены 26 октября 1811 г. Этот строительный сезон не был столь успешным, как в 1810 г. Был построен наплавной мост через реку, соединивший обе части крепости. В мостовом укреплении земляные и дерновые работы были еще не закончены, а в главной части крепости насыпи бастионов, куртин–люнетов и главного вала еще не достигли полной высоты.

Медлительность и дороговизна строительных работ, конфликты между руководителями строительства, комендантом и полковником Гекелем привели к тому, что была создана особая комиссия по экономической части, которая должна была как можно лучше подготовить крепость Динабург к войне с Наполеоном.
К этому времени стало очевидно, что со строительством крепости надо торопиться, ибо Франция концентрировала свои войска все ближе к Российской границе.
К весне 1812 г. на левом берегу были сооружены мостовые укрепления полевого профиля. Они состояли из двух бастионов и двух полубастионов, на которых было установлено 16 орудий. Что касается главной части крепости, то там по генеральному плану, как 12 марта 1812 г. указывал в одном из донесений Гекель, было «произведено менее половины тех обширных работ, которые к окончанию оной нужны, и что потому при всевозможном усилении работ не предвидится возможным привести оное в нынешнем году в оборонительное состояние».
Поскольку к этому времени стало очевидно, что к началу войны с Наполеоном крепость достроена не будет, было принято решение по усилению обороноспособности предмостного укрепления со стороны реки. Строительные работы и постройка дополнительного вала начались в мае 1812 г.
По мере усиления военной угрозы Россия интенсивнее готовилась к войне. Вновь набранных рекрутов направляли в различные полки, расположенные в разных городах. В Динабург прибыли рекруты, набранные в 1812 г. в Пскове, Витебске, Смоленске, Могилеве, Минске, Гродно. В марте 1812 г., по высочайшему повелению, в Динабургскую крепость была командирована половина гарнизонной артиллерийской роты из Кронштадта.
К началу военных действий в Динабурге находились 12 батальонов 32-й пехотной дивизии и 6 батальонов 33-й пехотной дивизии. Они были расквартированы в бараках при крепости; кроме того, здесь дислоцировались артиллерийские части, пионерские роты. Многие воинские части были расположены недалеко от города, а их штаб- квартиры размещались в Динабурге. Начальником войсковых частей в Динабурге был генерал-майор Гамен.
В этот период в Динабурге сконцентрировалось 7627 человек действующей армии, а в резерве, расположенном недалеко от города, насчитывалось около 10 тысяч человек.
Для снабжения артиллерийских частей боеприпасами на западных границах России было создано 58 артиллерийских парков в три линии. В первой линии, где находился Динабург, было учреждено 20 парков. Из них 5 запасных парков – № 1,2,3,4,5 - находились в Динабурге.
Чтобы обеспечить продовольствием
и фуражом собранные у границы войска, в семи городах, в том числе и Динабурге, стали устраиваться главные магазины (склады). В Динабургской крепости для магазина было построено специальное здание. В ту пору в Динабурге предполагалось иметь двухмесячный продовольственный запас для двух дивизий. К началу военных действий провиантские запасы в городе составляли 53 тысячи четвертей муки, крупы и овса. Хранилось огромное количество сухарей.

В мае 1812 г. французы сосредоточили вдоль реки Вислы 600-тысячную армию и в плотную подошли к границам России.
Учитывая угрожающую обстановку,
военный министр представил царю особый доклад, в котором предложил утвердить обязанности комендантов вновь строящихся крепостей. С подписью: «Быть по сему. Александр I». Обязанности были утверждены со следующим содержанием: «1. За оборону отвечает жизнью и честью. 2. Знать совершенно всех жителей внутри и около крепости, их состояние, поведение и образ мыслей. 3. Получать полные сведения о всяких
происшествиях не только явных, но и тайных и умышленных. 4. На западных границах все крепости должны быть в военном состоянии. Коменданты управляют гражданской полицией. А во время блокады коменданты уполномочены самовластными особами».
Данный документ ставил целью повысить ответственность гарнизонов западных крепостей, централизовать все местные силы под единой властью. Это послужило
основанием к действию для комендантов крепостей.
Россия была в ожидании войны …

Крепостной собор и что от него осталось на территории Динабургской крепости (к этой теме мы еще подробно подойдем).

Центральный вход в Крепость.

Дамба и мост Единства.

Петербургская улица (при царской России) и здание
бывшей почты.

Петроградская улица.Двинск.

TeleDinaburg , очень интересно!!! Расскажи нам о своем городе - и старом, его истории, и о современном!

В Даугавпилсской крепости почти
все послевоенное время
находилось военное училище.
Начало формированию его было
положено директивой
Генерального штаба Вооруженных Сил СССР еще в 1947 году. И уже на
следующий год (в 1948 г.) на
территории крепости было
сформировано Двинское военное
авиационное техническое училище
спецслужб Дальней авиации. Фактически, создание военного
училища было засекречено и оно
именовалось – войсковая часть в/ч 23582.

Историю училища условно можно
разделить на несколько периодов: до 1952 года оно готовило кадры
для Дальней авиации; с 1952 по
1959 годы – офицеров для Военно-
воздушных Сил (ВВС) и с 1960 года
– кадры для авиации войск
Противовоздушной обороны (ПВО) СССР. С 1975 года, став высшим,
училище давало военное и
инженерное образование. В связи с
этим училище несколько раз
меняло название:

- с 1-го сентября 1960 года в/ч 23582 стала именоваться Двинское
военное авиационное
радиотехническое училище войск
ПВО страны (ДВАРТУ ВПВО);

- с 4 апреля 1968 года –
Даугавпилсское военно- авиационное техническое
училище ПВО им. Я. Фабрициуса
(ДВАТУ ПВО);

- с 16 июля 1975 года –
Даугавпилсское высшее
авиационное инженерное училище ПВО им. Я. Фабрициуса (ДВАИУ ПВО);

- с 5 февраля 1980 года –
Даугавпилсское высшее военное
авиационное инженерное училище
им. Я. Фабрициуса (ДВВАИУ).

Начальником училища был
назначен инженер-полковник В.Г.
Сипачев, зам. Начальника по
политчасти и начальником
политотдела – подполковник С.О.
Марычев, начальником учебного отдела – инженер-полковник А.Н.
Корнеев, начальником штаба –
полковник Н.И. Николаев,
помошником начальника по МТО –
полковник И.Д. Малышев.

Днем создания училища считается 23 февраля 1948 года. Задачей
училища была подготовка
техников(2 года обучения) и
механиков(1 год обучения) для
Дальней Авиации. Полное название
Двинское военное авиационное техническое училище спецслужб
Дальней Авиации. Первые курсанты
начали обучение 1 ноября 1948
года.

«Казанцы» - рота,
переведенная из Казанского АТУ
приступила к занятиям 2 ноября.Учебный год не делился на
семестры, зимней сессии не было,
только переводные экзамены с
одного курса на другой. После
февральской инспекции,
проведенной штабом Дальней авиации, 23 февраля 1949 года в
торжественной обстановке
заместитель командующего
Дальней авиацией по политчасти
генерал-лейтенант Веров вручил
училищу Красное Знамя. В 1993 году училище
передислоцировано в г.Ставрополь,
где было переформировано на базе
существовавшего там военного
училища. Знамя ДВВАИУ в
настоящее время хранится в Москве, в ЦМ ВС СССР.

Первый начальник Двинского
военного авиационного
технического училища спец. служб
Дальней авиации - генерал-майор СИПАЧЁВ Виктор Григорьевич. 11 августа 1948 г., будучи в звании
гвардии инженер-полковника
назначен начальником Училища.
В 1957 г., будучи в звании генерал-
майора ИТС, уволен в отставку.

1941 год. Из Даугавы торчит крыло сбитого немецкого самолёта на фоне Гривы.

Колонна гимнастов из организации "Сокол"шагает по ул.Ригас (фото времен первой независимости республики ).На заднем фоне немного проглядывает Риго-Орловский вокзал.

Сокольское движение возникло
в Чехии в середине ХIХ века как
ответ на онемечивание местного
населения. Его основателями
стали выпускники Пражского
университета М. Тырш и И. Фюгнер. Главная идея движения
строилась на прямой
зависимости силы народного
духа от физической и духовной
подготовленности отдельных
представителей народа. Тырш разработал основы гимнастики с
оригинальными упражнениями,
которые делились на четыре
группы. Последовательное
освоение целого комплекса
упражнений (без снарядов, со снарядами, в группе и боевых)
должно было закалить как
морально, так и физически
участников сокольского
движения.

В Даугавпилсе инициатором
создания местной сокольни стал
Сигизмунд Василевский,
который вступил в общество
«Сокол» во время учебы в
Пражском университете. Вместе с Евгением Соловьевым (он
также учился в Праге) приятели
сформировали группу
единомышленников. В 1928
году в Даугавпилсе официально
было открыто местное отделение «Сокола». Отсюда
сокольство распространилось
по всей Латвии. Даугавпилчане
ездили по стране с
выступлениями,
организовывали встречи, консультировали желающих
создать другие региональные
отделения.

В Европе сокольское движение
пришлось по душе эмигрантам
из России, которые стояли перед
реальной перспективой
полного растворения в среде
европейских народов. Поэтому возник «Русский Сокол»,
представители которого
сформулировали свои
идеологические воззрения на
съезде 1932 года.

На знамени даугавпилсского
отделения красовалась надпись:
Русское гимнастическое
общество «Сокол». Возможно,
это и стало основной причиной
того, что сокольство не было запрещено в Латвии после
упразднения партий и
объединений. Что касается
формы, то ее все-таки пришлось
спрятать подальше.

Действительно, сокольское
обмундирование было более
чем заметно. Парадный вариант
включал в себя форму цвета
хаки. На расшитом шнуром
кителе красовались аксельбанты, галифе
подпоясывались шарфом с
кистями, голову украшала
шапочка с пером (особым
шиком считалось достать
настоящее – соколье), на ногах блестели хромовые сапоги.
После 1934 года соколы носили
спортивную форму, на которой
отношение к сокольству имела
лишь эмблема на майке –
летящий сокол с гантелей в лапах.

В состав общества (его
отделения назывались
гнездами) входили как
взрослые, так и дети. Друг друга
они называли братьями и
сестрами. При этом взрослые именовались соколами и
соколками, а дети – соколятами
и соколочками. Во главе
общества стоял брат-староста,
который выбирался на основе
демократических выборов. В Даугавпилсе таковым являлся
доктор Б.Б. Зубарев.

В Даугавпилсском гнезде
Зубарев завел прямо-таки
военные порядки. Так, при его
появлении занятия
прерывались, руководитель
давал команду: «Встать! Смирно!» Все замирали,
вытянувшись в струнку, и
приветствовали Зубарева
традиционным сокольским
приветствием: «Будь здрав!»

Свои монархические взгляды
доктор Зубарев не скрывал. Если
кого-то из соколов уличали в
симпатиях к советской России и
коммунизму, того Зубарев
показательно, перед строем, изгонял из рядов организации.
Тонкости идеологического
подхода варьировались в
разных отделениях
организации, но именно в
Даугавпилсе они были строго монархическими благодаря
мировоззрению брата-старосты.
Более того: все взрослые члены
общества должны были быть
морально готовы оказать
помощь России в культурном и духовном возрождении, если
того от них потребуют
обстоятельства.

В 1939 году, после призыва А.
Гитлера к немцам,
проживающим в разных
странах, вернуться на
этническую Родину, Б. Зубарев
воспользовался тем, что кто-то из его родственников уже жил в
Германии, благодаря чему он и
уехал из Латвии в 1940 году.

Дальнейшая судьба брата-
старосты основана на
противоречивых слухах.
Сначала говорили, что уже
проживая в эмиграции, он
активно поддерживал Германию в ее войне с СССР.
Потом же утверждали, что он
попал в советский партизанский
отряд, в котором выполнял
обязанности врача.

Однако точно известно, что
после окончания военных
действий Б. Зубарев появлялся в
Нижнем Новгороде, а в 1965
году приехал в Даугавпилс,
планируя встретиться с бывшими соколами. Его
передвижения и планы были
известны КГБ. Впрочем, теплой
встречи не получилось:
даугавпилчане не пошли на
встречу.

Резиденция даугавпилсских
соколов располагалась по
адресу ул. Шоссейная (сейчас 18
Новембра), 121. Ныне здесь
находится заправочная станция
фирмы «Лукойл», а тогда стоял большой сарай (бывшая
конюшня), к которому
примыкал просторный двор,
переоборудованный под
спортивную площадку. В
переоборудованном помещении также
располагались спортивные
снаряды. Здесь занятия
проходили в холодное время
года. Недвижимость была
передана обществу ее владельцем Кириллом
Фроловым. К слову, К. Фролову
принадлежало несколько
домов, один из которых
арендовал аптекарь Янкель
Роткевич – отец ныне знаменитого художника Марка
Ротко.

Спортом соколы занимались два
раза в неделю. Тренировались в
группах, под руководством
наставников. Кроме спортивных занятий, дети
разучивали народные песни и
танцы, с ними проводились
занятия по Закону Божьему,
преподавалась история и жития
святых. При этом сокольское движение было очень
толерантно. Несмотря на то что в
Даугавпилсе действовал
«Русский Сокол», его членами
становились представители
разных славянских народов и религиозных конфессий.

Общество существовало на
членские взносы и доходы,
получаемые от концертов.
Периодически устраивались
вечера с показательными
выступлениями гимнастов, театральными постановками,
музыкальными номерами и
танцами. Большое значение в
деле патриотической
подготовки оказывало
благоустройство братских захоронений русских солдат на
православном кладбище.

Воспитателем соколов и
соколок (младших членов
общества) занимался Арсений
Формаков – педагог, поэт и
редактор газеты «Двинский
голос». Его супруга Анна Формакова и Александр Чертов
руководили театральными
постановками. Во главе оркестра
стоял диакон Успенской церкви
о. Николай Закревский. Соколы
ездили на конференции в Европу, распространяли
сокольскую газету и даже в
церкви венчались в своей
форме.

P. S. После присоединения
Латвии к Советскому Союзу
даугавпилсская сокольня
прекратила свое существование.
Произошло это само собой: все
занятия, вся деятельность в одночасье прекратилась без
каких-либо общих собраний
или заявлений. Вероятно, на это
повлияли начавшиеся аресты.

Так, уже в июле 1940 года были
арестованы С. Василевский (его
расстреляли в январе 1941 года
«за контрреволюционную связь
с международной
буржуазией») и А. Формаков, проведший в ссылке несколько
лет. Чтобы хоть как-то защитить
других членов общества,
Елизавета Василевская (супруга
Сигизмунда Василевского и дочь
Кирилла Фролова) вместе с Семеном Слесаревым поехали в
правление общества и собрали
все учетные карточки.
Документы сложили в жестяной
чан, который закопали в саду
дома в Майках (ул. Театра, 38), в котором тогда жили
Василевские. Дальнейшая
судьба спрятанных документов
не известна.

Двинск , 1942 год. Немецкие
связисты за работой у дамбы в
Майках ( примерно в районе нового
ДПУ теперь ). На переднем плане
разбитый советский танк БТ-7.

На этом фото
запечатлена процедура закладки
фундамента будущего дома
Единства в Даугавпилсе (фото времен правления диктатора Карлиса Ульманиса в Латвии ).

Момент закладки первого кирпича в
фундамент Народного дома
Виенибас намс 15 мая 1936 года,
присутствует посланник президента Латвии, городские
власти,рук.Латышского общества, справа корреспонденты с фотоаппаратами, прямо угловой
дом по ул.3-го января, слева дом
причта Александро-Невского
собора,действие по ул.Саулес у
Собора на базарной площади (Александровской).Видны столбы
триумфальной арки по этому
поводу.

Вид на собор Александра
Невского (правда он вдали,но у нас еще будет возможность его лицезреть полностью).Фото еще более старое.

Центральная гостиница на
перекрестке улиц Зеленой(Имантас)
и Александроневской(Виенибас).

Костёл Непорочного Зачатия Девы Марии на Новостроении в Даугавпилсе.

Вот как выглядел первый кинотеатр
города Двинска(тогда он
назывался театр-иллюзион) в
начале прошлого века.
В дальнейшем, после второй
мировой, он дважды менял облик и название.После войны, в 50-х годах 20 века, после
очередной реконструкции,
кинотеатр "Эден" был
переименован в "Даугаву" и
выглядел вот так.

В тех же 50-х, из-за ветхости,
старое здание было снесено, и на
его месте 5 ноября 1957 года был
торжественно открыт новый
широкоформатный кинотеатр
"Целтниекс", который просуществовал до 70-х годов.

В 1976-ом году здание снесли.

"Дом единства" в своем
оригинальном виде. 30-е годы 20
века.В левом нижнем углу виден
кинотеатр "Эден"(в последствии-со времен окупации-"Даугава")Чуть выше уничтоженный во время войны квартал жилых
домов.Снимок интересен еще и
тем,что надписи на нем сделаны на ЛАТГАЛЬСКОМ языке.

Окупация.Редкий снимок.Ранее не
публиковался.Как ясно видно из
надписи на фронтоне-
переименование уже
состоялось.

Советские времена.50-60-е годы 20
века.Снимок сделан от магазина
спорттоваров.Линия трамвая еще
одноколейная.Надписи на
фронтоне нет и в помине,так же как
и линии жилых домов-вместо них- новая площадь.

Дом единства (снимок из википедии).

На этом фото Нардом (Дом Единства) летом 1937
года - незадолго до ввода в
эксплуатацию. Благоустройство ещё
не окончено , вокруг всё разрыто и
лежат груды стройматериалов.

Открытка с видом на Двинск времен царской России.Виден собор Александра Невского.Кинотеатр Эден еще не построен.И квартал перед собором св.Петра в веригах еще двухэтажный..Хорошо
видны арки несуществующих ныне домов.

"Эден", превратившийся в Даугаву после второй мировой войны.

Собор святого Александра Невского) — православный храм в центре города Даугавпилс в Латвии. Строился в 1856—1864 годах. Функционировал в 1864— 1961 годах. До закрытия являлся главным православным храмом
города. В 1969 году взорван. На месте собора ныне стоит часовня,
возведённая в память о соборе.

В 1961 году, в хрущёвское гонение на церковь, храм был
закрыт по решению
горисполкома. Сняли колокола и
отправили на переплавку. Здание
использовалось как выставочный
зал, позднее планировалось открыть в бывшем храме планетарий. Но 1969 году, в преддверии 100-летия со дня
рождения В. И. Ленина, здание решено было взорвать.

Подготовка к уничтожению
здания велась тайно, но
информация просочилась. 18 июня верующими была послана телеграмма в Москву на имя товарища Брежнева с просьбой отменить взрывные работы. Среди
защитников собора были и
должностные лица (например,
заместитель министра культуры Латвийской ССР Вернерс), уверявшие, что собор является
памятником архитектуры.

Усилия оказались тщетными, 18 ноября 1969 года в 5 часов утра Собор Александра Невского был
разрушен (взорван). Три дня
экскаватор нагружал грузовики
остатками собора. Остатки собора
были увезены и высыпались в
низину на перекрестке улиц Суворова и Балву у речки
Шуницы, другая часть возилась в
Черепово. Место разровняли и
сделали газон, позднее посадили
ели. Имеются снимки собора на
утро после взрыва. В городском музее хранится ключ от дверей
собора.

Часовня Александра Невского на месте взорванного Собора.

ПОВОРОТНЫЙ круг,уникальное устройство на ПАРОВОЙ тяге(котельная рядом)для разворота локомотивов.10-е годы 20-ого века.Район нынешнего расположения локомотиворемонтного завода имени Я.Рудзутака,а в царское время и при первой республике здесь были железнодорожные мастерские.

Рождение Даугавпилсского
локомотиворемонтного завода
напрямую было связано с
развитием сети дорог
железнодорожного транспорта в
России.

Поскольку в 1860—1862 годах
были сданы в эксплуатацию Петербурго-Варшавская и Риго- Орловская железные дороги, то для обслуживания подвижного
состава на базе этих дорог в 1866 году были созданы Двинские главные
железнодорожные мастерские.
Мощность их была рассчитана на
ремонт 20 паровозов и 44
товарных двухосных вагонов в
год.

С 1895 года мастерские расширяются и
специализируются только на
ремонте паровозов. Возросли
объёмы производства, и была
построена своя электростанция на
360 кВт. Расширение мастерских вызвало рост численности
работающих. К началу XX века это
самое крупное предприятие
города, на котором работало
около 1000 человек.

Годы Второй мировой войны не
прошли бесследно, мастерские
были разрушены на 87 %.

В 1944 году рабочие активно восстанавливали мастерские,
одновременно налаживая
производство и уже в сентябре 1944 года изготавливались поковки и литье для
восстановления
железнодорожных путей, мостов,
подвижного состава. Сданы и
запущены в эксплуатацию
кузнечный, литейный, вагонный, механический и другие цехи.
Заводчане одновременно
принимали участие в
восстановлении города и
железнодорожного моста через
реку Даугаву.

28 апреля 1945 года Главные
железнодорожные мастерские
переименованы в Даугавпилсский
паровозовагоноремонтный завод.
В 1946 году объёмы производства возросли на 68 % по сравнению с
предыдущим годом.

В 1950 году завод принят в постоянную эксплуатацию.

С 1959 года на заводе разворачивается жилищное
строительство и годом спустя
начинается реконструкция
производства завода под ремонт
тепловозов.

26 марта 1962 года
паровозовагоноремонтный завод
переименован в
локомотиворемонтный. В 1963
году отправлен из ремонта
последний паровоз.

В 1965 году завод принят в постоянную эксплуатацию после
реконструкции Государственной
комиссией.

Аэросьемка Двинска того времени со стороны Гайка (микрорайон города).

Карта Динабурга начала 20-го века (немцы в войну дорисовали еврейское гетто).

Творение архитектора Штауберта-
военный госпиталь Двинской
крепости.

Борисоглебский Собор (наши дни).

Пострадавшие храмы Даугавпилса после бомбежек.На втором фото Даугавпилсская евангелическо- лютеранская церковь Мартина Лютера (в народе кирха).

Фотография лютеранской кирхи 1912 года.

Храм из красного кирпича,
расположен по улице 18 ноября,
66 (ранее Шоссейная,
Сарканармияс). Строился в 1892— 1893 годах. Освящен 10/22 октября 1893 года. Находится на Новом Строении на Церковной горке, где стоят храмы четырех
христианских конфессий
(лютеранский, православный,
старообрядческий, католический).
Архитектор собора — Вильгельм Нейман (1849—1919). Церковь построена в стиле неоготика. На фотографии 1912 года Прокудина-Горского видны часы в башне кирхи.

Церковь пострадала в 1941 году — сгорел шпиль башни. Была повреждена и сама башня. Восстановлена в 1941—
1943 годах, но шпиль сделан в
очень укороченном виде. После
войны часы с башни сдали в
металлолом. Лютеранский
приход не был большим, в послевоенное время в кирхе
находился склад, далее была
устроена школа бокса,
перестроен зал, возник второй
этаж. В 1987 году 29 декабря в 20.30 возник сильный пожар.
Сгорела башня и крыша . В декабре 1991 года кирху передали общине верующих,
началось медленное
восстановление кирхи, город
помогал в возрождении церкви.

В начале
90-х годов был восстановлен
шпиль церкви первоначальной
высоты (52 метра), но уже не из
меди и не имел художественных
узоров, как это было до пожара в 1941 году. В башне имеются колокола, расположенные на
уровне примерно 20-21 метра. В
наши дни их звон можно
услышать во время службы.

Современный вид.

Вид на католический Костёл Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии.

Церковь Рождества
Пресвятой Богородицы и Николая
Чудотворца на Новом строении.

Тут же неподалеку [от
БОРИСОГЛЕБСКОГО СОБОРА], в
окружении столетних лип, стоит
еще одна русская церковь:
старообрядческий храм св. Николы. Старообрядцы стали прибывать в
Латгалию во второй половине XVII
века. Поток беженцев продолжился
и при Петре I. Старообрядцы,
приверженцы старых обычаев, не
принимали его заморские новшества. Ирония судьбы
заключалась в том, что путь
тверских изгнанников лежал на
запад — в ту самую Ливонию,
откуда поначалу и приходили
петровские нововведения. Несмотря на всевластие католической церкви,
обстановка в польской Инфлянте
была более вольготной: Латгалия
стала их второй родиной.

Церковь строилась в
20-е годы XX века, и в ее внешнем
облике, несомненно, проступает
желание подчеркнуть, что
старообрядцы придерживаются не
только русской архитектурной традиции, но и причастны к
западной почве, с которой их
связывает многовековая история.

Фундамент храма заложен в 1908-
м году. До высочайшего царского
Манифеста (1905) "О началах
веротерпимости" староверам
запрещалось строить молитвенные
здания в виде церкви. Если на первом этапе работы по
возведению храма продвигались
довольно скоро, то позднее дело
затормозилось из-за некоторых
несогласий в строительстве. Первая
мировая война, спешившая вслед за ней революция и совсем
остановили задуманное. После
столь трагических событий
населению города нечего было
пожертвовать на храм. Но как
сказано в Библии, время разбрасывать и время собирать
камни. Делегаты IV Вселатвийского
съезда Старообрядческой церкви в
1925 году твердо высказались за
завершение строительства храма.
Особую моральную и материальную поддержку идея
получила у депутата Сейма от
староверов М.А.Каллистратова,
который вышел с ходатайством к
правительству о государственном
субсидировании. В результате было выделено 1,5 миллиона рублей.
Остальная сумма собиралась всем
миром: двинчане вносили
материальные пожертвования,
безвозмездно трудились на
строительстве, выделяли гужевой транспорт. Каждому в отдельности
для свершения общего дела
помогала молитва. Постепенно
вырисовывалась симметричная
композиция всего здания, в
архитектуре которого переплелись русские и западные традиции.

21 сентября 1928 года, на праздник
Рождества Богородицы, состоялось
всенощное бдение и освещение
храма, строительство которого
затянулось на 20 лет. На радостное и долгожданное событие
съехались 30 духовных
наставников, депутаты Сейма,
представители старообрядческих
общин из Риги, Екабпилса, а также
из Двинского, Резекненского и Илукстского уездов. С.Е.Щербаков,
председатель Совета общины,
обратил слова христианской
благодарности к депутату
М.А.Каллистратову, инженеру-
производителю работ Ж.Комиссару, духовному отцу Авдию Иосифовичу
Екимову.
Но богослужения в храме прервали
трагические события Второй
мировой войны. В 1941-м от него
остались лишь изуродованные бомбежкой стены. По окончании
войны двинчане-староверы во
главе с наставником отцом
Даниилом Михайловым и
председателем Совета общины
Г.А.Танеевым приложили немало усилий для восстановления
многострадального храма.
Активное содействие оказывали
прихожане общины. Значительные
пожертвования икон внесли
московские староверы. По результатам научных исследований
более 600 книг и икон храма
вошли в реестр художественных
ценностей республики.

Римско-католическая церковь Святого Петра.
дата постройки: 1847 год
С 1925 по 1934 годы проводилась перестройка
храма. По задумке, он должен был
походить на собор Святого Петра в
Риме. Вместо прямоугольной
колокольни возвели круглый
купол.

Храм
Успения Пресвятой Богородицы.
Храм открыт освящен в 1877 году, в честь
праздника Успения Богородицы.

История храма началась ещё в в 1850 году.
Даугавпилс в те времена
именовался Динабургом. Группа
почетных горожан и купцов
обратилась к епископу Полоцкому
и Витебскому Василию с просьбой о строительстве храма. В 1964 году
храм был закрыт. В помещении
церкви расположилась городская библиотека.После восстановления независимости
Латвии, в декабре 1991 года, Храм
вернули Церкви.

Динабург очень быстро стал
крупным ж.д. узлом пяти
направлений. При этом ,
естественно , понадобилось
построить вокзальные здания ,
которые должны были обслуживать нужды пассажиров.
Хронологически первой в Динабург
пришла дорога С.Петербург-
Варшава. Произошло это в ноябре
1860 года. Но большой вокзал на
этом направлении был построен только почти через 20 лет . А до
этого работал т.н. Старый СПб.-
Варшавский вокзал , который
располагался в начале нынешней ул.Ятниеку , там , где теперь стоят цеха вагоноремонтного депо.

Строительство продолжалось
довольно долго - с1874 по 1879
годы. Смета строительства составила
на вокзал 300 тыс. руб., станция 200
тыс. руб., всего 500 тыс. рублей.
Вокзал 1 класса, такой же как и в столицах Санкт-Петербурге и
Москве, высший из пяти классов
(пятый — низший класс), на
которые делились станции.
Строительство пассажирских
зданий было совершенно новым для России делом. Все решения /
архитектурные, конструктивные,
функциональные/ принимались в
процессе работ. Постепенно были
выработаны определенные нормы
и правила проектирования и строительства вокзалов.

Пассажирские здания стали
обязательными на всех станциях
первого и второго классов. Для
самих вокзалов обязателен набор
помещений: отдельные залы ожидания для пассажиров первого
и второго класса и отдельно - для
пассажиров третьего класса с
дамской и мужской комнатами. В
этих же залах пассажирами
производилась покупка билетов и сдача багажа. На станциях первого
класса в здании предусматривались
большие буфеты со столовыми
залами, так как на них поезда
останавливались для обеда
пассажиров. Кроме того в здании располагались: контора, телеграф,
почтовое отделение, специальная
комната для приема больных
пассажиров, помещение для
полицейской службы. Особо
выделялись несколько комнат для размещения членов императорской
фамилии и их свиты. Верхний этаж
обычно отводился под квартиры
начальника - станции, старшего
телеграфиста и других служащих.
Кроме пассажирских зданий строились на станциях и
производственные: локомотивное
депо, вагонные сараи, пакгаузы,
сараи для дров, водоподъемные
башни и др.

Проектированием пассажирских и станционных зданий, мостов и
путепроводов занимался
специально созданный
инженерный отдел. Главным
архитектором по постройке
станционных зданий Петербургско- Варшавской железной дороги
назначен академик, титулярный
советник Скаржинский и
архитекторы-помощники
П.О.Сальмонович, Куроедов,
Гешвенд, фон Нольде, Кюлевейн и Вишневский .
В 1859г. французским инженером
Пирелем был сделан проект
типовой станции первого класса
для четырех городов: Владимира,
Пскова, Вильно /Вильнюса/ и Динабурга /Даугавпилса/ . 26 марта
проект утвержден техническим
комитетом общества.

На рисунке внизу приведен проект
вокзала для г.Псков. Он аналогичен
Динабуржскому. На чертежах - два фасада и план основного этажа,
текст - на французском языке с
карандашными правками на
русском. Здание одноэтажное без
подвала с трехэтажной
центральной частью и боковыми ризалитами. По проекту оба фасада
основного этажа имеют лишь
дверные проемы /общее их
количество - 76/ и не имеют окон.
Центральная часть основного этажа
- большой вестибюль с лестницей наверх и небольшим почтовым
отделением.Северо- восточное
крыло занимают телеграфное
отделение, кабинеты начальника
вокзала и его заместителя, далее -
помещения пассажиров третьего класса /зал ожидания, буфет,
женская комната/. В первом этаже
восточного ризалита размещены:
бюро регистрации, служебные
помещения почтовой конторы и
несколько резервных помещений. Юго-западное крыло первого этажа
занято помещениями пассажиров
первого и второго класса: зал
ожидания, столовая и буфет,
дамский салон, отхожие места.
Первый этаж западного ризалита отдавался для размещения
"высокопоставленных"
пассажиров. Недаром только там
предполагалось отопление -
камины в трех комнатах. Остальные
помещения вокзала отапливать не предполагалось. Здание было
оборудовано водопроводом и
канализацией с очистными
сооружениями.
Вокзал был островного типа , т.е.
пути и перроны находились вдоль обоих главных фасадов здания.
Пассажирские перроны были
крытыми.

Что же конкретно было
переделано? Во-первых, устроен
подвальный этаж , во-вторых, оставив прежнюю планировку, все
помещения снабдили печами , в-
третьих, надстроили третий этаж в
боковых ризалитах, переделав
проемы на фасадах, в-четвертых,
некоторые дверные проемы переделали в оконные, на этом же
фасаде сделали металлический
козырек над центральным входом.
Так-же были предусмотрены печи в
служебных помещениях вокзала.
По обе стороны железной дороги выстроены жилые и служебные
здания: дома для служащих,
казармы, дом для машинистов,
товарные пакгаузы, сторожевые
дома, водоподъемное здание,
кузница, сараи и др. Некоторые из них сохранились по сей день в
виде ряда жилых деревянных
домов на ул.1 Пассажирская , и
кирпичных по ул.Зелткална и
Пиекрастес, где были ранее
увеселительные заведения и буфеты.
Длина вокзала составляла 156
метров. Простоял он всего 50 лет и
выполнял важную общественную
функцию , поскольку стоял на
окраине города. Вокруг располагались в то время летние
лагеря , и ресторан и буфеты были
заполнены офицерами и
праздными дамами ,
скрашивавшими таким образом
свой досуг. Занят работой был и общественный транспорт того
времени - извозчики ,
доставлявшие туда всю эту публику.
Вокзал пострадал в Первую
мировую войну от немецкой
бомбардировки с аэропланов. В 1938 году в 1-й Латвийской
Республике из-за спада движения
по дороге вокзал разобран по
первый этаж. В июле 1944 года при
отступлении фашисты взорвали
первый этаж. К 80-м годам от вокзала остались фундаменты в
земле.

В 1862 году через город
была построена железная
дорога из Санкт-Петербурга
на Варшаву, которая
пересекала сосновый бор
параллельно тракту. К городу железная дорога подходила к
северу у Золотой горки, вдоль части
города, называемой Старым
Форштадтом, где потом был
сооружен, по тем временам
огромный, вокзал.

Далее железная дорога по дамбе
шла мимо крепости и эспланадных
лугов к реке Западная Двина, где по
первоначально временному
деревянному мосту пересекала
реку.

В 1874-1877 годах был сооружен
трехэтажный каменный
двусторонний пассажирский и
грузовой вокзал с водокачкой,
часовней и другими сооружениями.
Вокзал стал украшением города. С Нового Форштадта к вокзалу вели
две дороги: одна через Слободку,
другая через Новое Строение.
Большая часть пассажиров туда
доставлялась на извозчиках.

Во время первой мировой войны
часть вокзала была разрушена,
поезда из Санкт-Петербурга постепенно перестали
ходить.

В середине 19-го века потом вместо
деревянного моста через реку был
перекинут металлический
клепаный мост для гужевого и
железнодорожного движения.

Мост пострадал во время
гражданской войны, в 1919 году
пострадавшая часть моста была
временно заменена на деревянную,
а в 1931 году - на металлическую.

Во время второй мировой войны
мост был взорван, остатки снесены.
От первоначального моста остались
только каменные опоры, на
которых в 1949 году был сооружен
новый железнодорожный мост.

Далее железная дорога
поворачивала по дамбе на юго-
запад, через заболоченные луга к
Калкунским высотам, к Калкунам,
где была сооружена
железнодорожная станция «Калкуны», к которой в 70-х годах
была присоединена железная
дорога на Либаву (потом Лиепая). В
настоящее время станция Грива.

извиняюсь, да вот нашел снимок такого камня в Вашем городе..

и надпись:

Daugavpils, piemineklis represētajiem 2000-07-21

что это и что за дата - 21 июля?

жаба писал(а):извиняюсь, да вот нашел снимок такого камня в Вашем городе..

и надпись:

Daugavpils, piemineklis represētajiem 2000-07-21

что это и что за дата - 21 июля?

Это переводится как "Даугавпилс, памятник репрессий 2000-07-21"
А на самом камне написано "Сделано невинным жертвам красного террора"
а 21 июля - день моего рождения :-[

отец Жозеф писал(а):а 21 июля - день моего рождения

законспектировал.. *MAIL*

На памятном камне что установлен в сквере Андрея Пумпура в Даугавпилсе написано в переводе с латышского:"Невинным жертвам красного террора".

Памятный камень установлен в сквере 14 июня 1994 года (скульптор Е.Волкова).

В ночь с 13 на 14 июня 1941 года
около 15,5 тысяч жителей Латвии,
среди которых было 2,4 тысячи
детей младше 10 лет, по
распоряжению И. Сталина были
арестованы без решения суда и депортированы в отдаленные
районы Советского Союза — в
Сибирь.

В мае-июне 1941 г. была проведена четвертая массовая операция по выселению в глубь страны больших групп населения с территорий, присоединенных к СССР после начала второй мировой войны в соответствии с советско- германским пактом от 23 августа 1939 г. и договором от 28 сентября 1939 г. Три первых операции были проведены в 1940 г. на восточных территориях довоенного польского государства. Интервал между третьей и четвертой операциями составил почти год. За это время произошло присоединение к СССР Бессарабии с Северной Буковиной, Литвы, Латвии и Эстонии. Их территории, вместе с присоединенными ранее западными областями Украины и Белоруссии, составили зону депортации 1941 г., проведенной накануне войны с Германией.

Эта депортация началась на Западной Украине 22 мая, в Молдавии (с Черновицкой и Измаильской областями УССР) — в ночь с 12 на 13 июня, в Литве, Латвии и Эстонии — 14 июня и в Западной Белоруссии — в ночь с 19 на 20 июня 1941 г.

Выселению подлежали следующие категории лиц (формулировки — из документов):

1) участники контрреволюционных партий и антисоветских
националистических организаций;
2) бывшие жандармы, охранники, руководящий состав полиции, тюрем, а также рядовые полицейские и тюремщики при наличии компрометирующих документов;
3) помещики, крупные торговцы, фабриканты и чиновники буржуазных государственных аппаратов;
4) бывшие офицеры и белогвардейцы, в том числе офицеры царской армии и офицеры, служившие в территориальных корпусах Красной Армии (образованных из частей и соединений бывших национальных армий независимых государств Литвы, Латвии и Эстонии после их включения в состав СССР);
5) уголовники;
6) проститутки, зарегистрированные в полиции и продолжающие заниматься прежней деятельностью;
7) члены семей лиц, учтенных по пунктам 1–4;
8) члены семей участников контрреволюционных
националистических организаций, главы которых осуждены к высшей мере наказания (ВМН) либо скрываются и перешли на нелегальное положение;
9) бежавшие из бывшей Польши и отказавшиеся принимать советское гражданство;
10) лица, прибывшие из Германии в порядке репатриации, а также немцы, зарегистрированные на выезд и отказывающиеся выехать в Германию.

Согласно вышеупомянутым «Сведениям...» и «Плану мероприятий...» , лица категорий 1–4 (в основном «главы семей») и категории 10 направлялись в лагеря военнопленных НКВД СССР (Козельщанский, Путивльский, Старобельский и Юхновский), лица категорий 6–9 (в основном «члены семей») — на поселение сроком 20 лет в Казахскую ССР, Коми АССР, Алтайский и Красноярский края, Кировскую, Омскую и Новосибирскую области в качестве ссыльнопоселенцев, а уголовники (категория 5) — непосредственно в лесные ИТЛ системы ГУЛАГа с последующим оформлением дел через Особое совещание при НКВД СССР.Общим для всех категорий высылаемых являлось то, что к моменту высылки никто из них не был формально осужден. Однако необходимо отметить, что в то время, когда эшелоны с высылаемыми находились еще в пути, из тех же регионов отправлялись и эшелоны с осужденными и подследственными заключенными тюрем.Таким образом, для перечисленных выше десяти категорий высылаемых были предусмотрены три вида репрессий: содержание в ссылке под надзором в качестве ссыльнопоселенцев, содержание в лагерях военнопленных и содержание в исправительно- трудовых лагерях.

В Латвии была и вторая депортация :25 марта 1949 года в
рамках советской коллективизации
из Латвии было депортировано
около 40 000 человек.

Мощный толчок в своём развитии
Динабург получил с постройкой
железных дорог. Волею судеб и
тогдашнего руководства
Российской империи
город с интервалом в год стал транспортным узлом нового для
себя вида путей сообщений .
Но этому знаменательному событию
предшествовал долгий и сложный
путь.

В первой половине XIX в. в Прибалтике получила значительное
развитие промышленность,
увеличилось производство
сельскохозяйственной продукции,
вырос товарооборот с внутренними
губерниями России и экспорт товаров за границу. Резко
возросший объем перевозок грузов
требовал нового подхода к
решению проблем транспорта, так
как торговля и грузооборот
Рижского морского порта в значительной мере зависели от
состояния судоходства по рекам
Даугаве и Лиелупе. Сухопутные
перевозки грузов обходились
крайне дорого и поэтому имели
главным образом местное значение. Использование речного транспорта
также имело свои трудности. Еще в
1849 году в журнале комитета,
учрежденного для рассмотрения
предложений частных компаний
об устройстве железных дорог в России, указывалось, что засорение
русла реки Западной Двины с
каждым годом все больше и
больше затрудняет судоходство и
в особенности на пространстве
между городами Якобштадт (Екабнилс) и Кокснгузен (Кокнесе)
и перед самим городом Ригой. В
связи с этим был сделан вывод, что
«воизбежание сих неудобств,
полезно провести железную дорогу
от Риги к Динабургу ».

Если первые железные дороги в
России строились за счет казны, то,
начиная с 50 годов прошлого
столетия, строительство железных
дорог преимущественно
осуществлялось за счет частного капитала. Одной из первых дорог
частного строительства этого
периода и явилась Риго-
Дипабургская железная дорога.
Идея об осуществлении постройки
Риго-Динабургской железной дороги принадлежит Рижскому
Биржевому Комитету, которому
еще в 1853 году и было поручено
составить компанию для
сооружения дороги от города Риги
до Динабурга .

В то время, однако, учредителям
компании не удалось собрать
капитала, достаточного для начала
строительства, и общество Риго-
Динабургской дороги продолжало
существовать только номинально. Предложение Главного общества
российских железных дорог о
строительстве линии железной
дороги от Орла или Курска к
Либавскому порту вызвало
опасения Рижского Биржевого Комитета, что такая линия подорвет
торговое значение г . Риги. По
просьбе Рижского Биржевого
Комитета Генерал-Губернатор
Прибалтийского края князь Суворов
(внук знаменитого полководца), в 1856 г . в особой записке царю
вновь поставил вопрос о
строительстве Риго-Динабургской
железной дороги, ходатайствуя об
оказании Рижскому Биржевому
Комитету возможной поддержки в деле сооружения названного
рельсового пути, обещавшего, по
мнению князя Суворова,
значительные выгоды для торговли
всего Прибалтийского края.
Главноуправляющий путями сообщений Генерал-Адъютант
Чевкин, на заключение которого
Государь передал упомянутую
записку, также признавал
рассматриваемую дорогу в
торговом отношении полезной. Мнение Чевкина основывалось на
том соображении, «что для России,
как для государства
преимущественно
земледельческого, весьма важно,
по возможности, удешевить доставку отпускаемого хлеба к
Балтийским портам». Цель эта по
убеждению Чевкина могла быть
достигнута проложением
железнодорожных линий из
внутренних хлебородных губерний к портам по
наикратчайшим направлениям.
Записка князя Суворова была в его
присутствии рассмотрена по
повелению царя Главным
Комитетом железных дорог, образованным в 1856 году . При
этом комитет принял во внимание, с
одной стороны, убеждение князя
Суворова, что по известным ему, как
«начальнику края»,
обстоятельствам устройство железной дороги не может
осуществиться при тех правах,
которые были дарованы Компании
в 1853 году , и , с другой стороны,
убеждение Главно-управляюшего,
что «...для общего хода устройства и развития железных дорог в
России, существенно вредно
увеличение основного капитала и
размера гарантии».

Поэтому, по
журналу от 12 февраля 1857 года
за № 10, Комитет постановил:

1. Основной капитал Общества
Риго-Динабургской железной
дороги определить в 10,2 млн. руб.
серебром.
2. Гарантию оставить согласно
дарованной 18 мая 1853 года в 4, 5 процента, включая и погашение
акций, т. с. 459 тыс. руб. серебром.
3 . Срок гарантии со времени
окончания постройки назначить на
75 лет .
4. Сообразно этому сроку определить порядок постепенного
погашения акций.

Журнал этот был утвержден
царем 14 февраля 1857 года , а
вслед за этим, 23 января 1858 года ,
был утвержден и соответственный Устав Общества Риго-Динабургской
железной дороги.

Право на сооружение Риго-
Динабургской железной дороги
принадлежало Рижскому
Биржевому Комитету, который уже от себя для производства
изысканий и для
предварительных работ пригласил
Швейцарского инженера фон
Гонценбаха.
По предварительным предположениям, Риго-
Динабургская железная дорога
должна была бы пройти через
город Митаву (Елгаву) и Бауск
(Бауска) по левому берегу Западной
Двины (Даугавы), но, в связи с тем, что в Высших инстанциях такое
направление, в силу стратегических
соображений, признали
недопустимым, Риго-Динабургская
железная дорога была
запроектирована и сооружена на правом берегу реки Зап. Двины
(Даугавы).

По окончательному проекту Риго-
Динабургская железная дорога
начиналась в Риге на месте
бывшего крепостного вала,
пересекая часть Московского
форштадта и в своем дальнейшем протяжении проходила на
расстоянии около 3 — 5
километров от городов
Фридрихштадт (Яунелгава) и
Якобштадт (Екабпилс), около
Глазманки (Гостини), на 108-ой версте (115 км) пересекала границу
Лифляндской и Витебской
губерний и заканчивалась в одном
километре от Динабурга .
Но учитывая стратегические
соображения, подход к Динабургу был впоследствии изменен,
произведенные уже работы
заброшены, и линия придвинута
ближе к крепости, в силу чего,
пассажирское здание
расположилось в городе.

Строительные работы на линии
начались 8 мая 1858 года
торжественной церемонией
освящения места сооружения
первого Рижского вокзала . После
молебна и водосвятия Генерал- Губернатор Прибалтики князь
Александр Суворов самолично
бросил первые горсти земли,
символически ознаменовав тем
самым начало работ. Роскошная
тачка с серебряной оковкой и серебряная лопатка, которыми он
пользовался, хранятся по сей день
в Музее Истории г . Риги.

Поражают темпы строительства: в
том же 1858 году линия железной
дороги была доведена до станции Рингмундсгоф (Лиелварде), а в
следующем году земляные работы
завершены еще на 110
километрах. На оставшихся до
Динабурга 14-ти километрах
земляные работы закончены весной 1860 года .

Вся линия от Риги до Динабурга ,
согласно промеру от начала до
центра пассажирского здания ст.
Динабург , равняется 217, 5 км; на протяжении от Риги до Динабурга
линия поднимается на 92,0 м при
чем самая высшая точка ее
находится на 196, 3 км, где
железная дорога на 103 м выше
Риги и на II м выше полотна ст. Динабург .

Вся линия спроектирована и
построена на два пути, при ширине
колеи 5 футов (1524 мм) и
междупутья 6 футов (1830мм). Ширина полотна принята в 30 футов
(9,1 м), при полуторных откосах в
указанных профилях. При
проектировании и строительстве
Риго-Динабургской ж. д. в основу
бралась принятая в Англии и в России мера длины: футы (304,8
мм) и дюймы (25,4 мм).

Рижский вокзал станции Динабург-
Двинск Риго-Орловской железной
дороги был построен в 1873-74
годах на площади в конце Рижской улицы.

Вокзал был построен по проекту архитектора Вильгельма
Нейманиса, 1-2х этажное каменно-
деревянное здание, которое
просуществовало до 1944 года.

Товарная станция в Динабурге на
Риго-Орловской железной дороге
была сооружена во второй
половине 19-го века в Гайке за
«Тюремным замком», напротив
железнодорожных мастерских. Управление станцией размещалось
в двухэтажном здании из красного
кирпича, построенном в середине
второй половины 19-го века,
просуществовало до второй
мировой войны.

На фото 1896 года вид станции в
сторону Полоцка. В правом углу
видно здание управления
станцией , слева - ж.д. мастерские.

Во второй половине 19-го века
напротив «Тюремного замка» на
пересечении Подольской и
Шоссейной улиц был сооружен
врачебный участок Риго-Орловской
железной дороги.
На снимке - так выглядело здание в
1918 году.

Петербугский вокзал в Динабурге на дороге С.Петербург-
Варшава.

В 1873 году вступил в строй новый
участок ж.д. пути от Калкун до
Радвилишки , впоследствии
вошедший в Либаво-Роменскую
ж.д.Таким образом , станция
Калкуны , открытая 9/21 мая 1862 года при строительстве СПб.-
Варшавской дороги , получила
дальнейшее развитие.
Хлебные грузы пошли по ветви
Калкуны-Радзивилишки из Орла и
из-за Орла, так как провозные платы на Ригу и Либаву были
одинаковы. Черниговская и Курская
губ. давали грузы пеньки и
конопляного семени, многие
станции ж. д. — грузы овса.
Возле станции работали кирпичный и спиртовой заводы, мельница.

Станция была расположена между
станциями Даугавпилс 1-я
пассажирская и, пограничной с
Литвой, станцией Курцумс, за
железнодорожным (Крепостным) мостом через Западную Двину.После Первой мировой войны
латвийско-польская (позднее
латвийско-литовская) граница
разделила линию Грива-
Радвилишки на два участка, что послужило возникновению линии
Грива-Эглайне. Линию Даугавпилс -
Вильнюс разделила граница,возник
участок Грива-Земгале.

В годы Второй мировой войны
между мостом через Западную Двину и станцией Грива был
оборудован разъезд Даугавтилтс,(это не ошибка написания,тилтс по-латышски мост ),
после окончания войны известный
как «Пост Мост» и «Разъезд 3-го км».
Переименована в 1921 году в
станцию Грива, по названию города Грива (утратившему свой городской
статус в 1953 году, войдя в состав
Даугавпилса), около которого и
находилась.

С начала 1920-х годов
до конца Второй мировой войны за
станцией Грива была, ныне не существующая, станция Земгале,
пограничная с Польшей (Виленский
край). В 1922 году между Польшей
и Латвией был заключен договор о
ж.д. сообщении и на станции
Курцумс был оборудован пересадочный пункт для
пассажиров , поскольку колея пути
в Польше к тому времени была
перешита на европейский размер
1435 мм.

На фото - здание вокзала в 1935
году.

После того, как наводнение снесло
деревянный мост между Гайком и
Гривой в 1922 году, город жил без
моста. Машин в то время было
несравнимо меньше, но зато в
большом количестве имелись гужевые повозки.
Газета «Даугавас вардс» от 14
августа 1926 года пишет:
«Сообщение по Даугаве с Гривой и
большим Илукстским уездом
находится в незавидном и совершенно недобросовестном
состоянии. Водителям приходится
переправляться или на пароме, или
ехать к далекому
железнодорожному мосту, где
пропускают только по одному. Во время движения поездов
образуются длинные пробки, а в
торговые дни многие вообще не
могут добраться до места». И далее:
нет никакого освещения, крестьяне
терпят убытки, ж/д мост разрушается от такой нагрузки.
«Городское руководство совсем не
заботится о резервных средствах
сообщения. Может быть, 1,2 млн.
латов, предназначенных на ремонт
моста, лучше направить на строительство понтонного?
Потребность в нем очень велика,
иначе от Даугавпилса нет толка ни
горожанам, ни крестьянам», –
написал в острой статье автор
Лачплесис.

Возможно, именно репортеры тех
лет и жители обоих берегов
Даугавы сдвинули дело с мертвой
точки, чтобы в городе появился
мост Виенибас.
Прежде чем начать стройку века, двум городам нужно было
договориться.
В октябре 1928 года прошло
собрание руководителей
Даугавпилсской и Гривской дум. В
протоколе зафиксировано, что одной из самых сложных проблем
предстоящего строительства стала
финансовая сторона вопроса.
Руководство города Грива отметило,
что не сможет позволить выделить
средства на стройку. Купец Митрофанов внес предложение о
возможности частных инвестиций.
Депутат Сейма Вержбицкий
высказал уверенность, что
строительство поддержит
Министерство народного благосостояния. После жарких
дебатов единогласно было решено,
что мост городам необходим, и
нужно просить правительство
осуществить стройку на
государственные средства. Предварительная смета составила
600 тыс. латов. В протоколе
отмечено, что по возможности в
строительстве нужно задействовать
местные материалы, а также дать
работу как можно большему числу безработных. Позднее города
заключили меморандум о
строительстве моста.
Как и сейчас, в то время
строительные работы требовали
многочисленных исследований, согласований и проверок. Нужно
было уладить и юридические дела с
владельцами земли, которая
находилась на территории стройки.

Место для будущего моста
выбиралось очень тщательно. Был вариант, что со стороны города он
будет располагаться возле
электростанции в Гайке, но более
подходящей была выбрана улица
Лачплеша, потому что Даугава здесь
менее узкая – 282 метра. Из трех проектов был выбран самый
удобный для населения, так как он
сохранял свободное движение по
дамбе. На исследования были
истрачены 8 тыс. латов.
Строительные работы начались в 1930 году. Строился мост со
стороны Гривы под руководством
десяти немецких инженеров. В
Германии были изготовлены все
металлоконструкции и бронзовые
заклепки, а деревом настил моста обеспечил местный
предприниматель П. Мельников.
Работали на строительстве около
100 человек. Газеты писали, что стук
молотков слышен в городе с
раннего утра и до поздней ночи. Рабочие «с мужеством трудятся на
солнцепеке» и «работают в
сильные морозы».
Печатные издания тщательно
отслеживали ход строительных
работ и сообщали новости заинтересованным читателям. Судя
по заголовкам, стройка
продвигалась хорошо: «Дело
постройки моста идет вперед»,
«Новый мост строится ускоренным
темпом», «Мост растет не по дням, а по часам». За работой следили
ответственные лица. Делегации из
думы и министерств бывали с
визитами на немецких заводах,
чтобы оценить качество материала,
и не раз приезжали в Даугавпилс.

Перед ответственным мероприятием
мост не раз испытывали на
прочность. Последняя проверка
показала, что мост способен
выдержать нагрузку в 400 тонн на
каждую стальную ферму. В Министерстве сообщений было
выбрано наиболее подходящее
название. Наряду с «Мостом
Единения» рассматривали также
варианты «Мост 15 мая» и «Мост
вождя».

Строители успели завершить
грандиозную стройку к
установленному сроку – 23 ноября
1935 года.

23 ноября 1935 года. В этот день
(была суббота) в Даугавпилсе и
Гриве вывесили государственные
флаги. На торжественное открытие
первого в Прибалтике стального
моста собрались жители обоих городов. Честь первыми пройти по
мосту выпала руководству страны и
главам городских администраций,
консулам иностранных государств
и духовенству, освятившему мост.
Торжественную речь произнесли министр сообщений Б. Эйнбергс и
министр народного благосостояния
В. Рубулс.

Окончательные расходы средств и
материалов: 3595 кубометров
бетона, 4540 кубометров камня, 1250 тонн железа и стали, тонна
цемента. Вес 4-пролетного моста на
каменных опорах – 1000 тонн,
длина – 308 м, ширина – 12 м.
Общая стоимость строительства – 1
млн. 270 тыс. латов.

Спустя месяц после открытия газеты
написали, что с каждым днем
движение на мосту становится все
более интенсивным, тогда как
железнодорожный мост опустел. «В
Даугавпилсе намного возросла и разнообразилась торговля», а «по
вечерам в городе можно видеть
незнакомых до сих пор молодых
людей. Это гривская молодежь», –
пишет «Наш Даугавпилсский
голос».

В феврале 1936 года с обеих сторон
на мосту были установлены
позолоченные буквы «Мост
Единства» и бронзовая плита.

Всего 9 лет мост Единства радовал
жителей Даугавпилса и Гривы.
Летом 1944 года при отступлении
немецких войск он был взорван. По
свидетельству документов, мост
был восстановлен в рекордно короткие сроки. Тому
способствовали два обстоятельства
- безусловно , самоотверженный
труд мостовиков и то , что немцы
взорвали только пролёты , оставив
опоры целыми. Уже в марте 1945 года мост обрел свой
первоначальный вид.

За послевоенные годы пролёты
моста , испытавшие на себе
разрушительный взрыв 1944 года и
всё возраставшую нагрузку
автотранспорта , после очередного
исследования был признан ограниченно годным. Проезд
большегрузного автотранспорта
был запрещен - ему нужно было
совершать объезд через свентский
мост , делая изрядный крюк. В 1985
году было принято решение о его реконструкции. Но выделенных
стедств хватало только на замену
пролётного строения. Опоры
решено было использовать старые.
На совещании ответственных
городских служб была разработана программа по обеспечению
нормального функционирования
правого и левого берега на период
ремонта. В течение 1986 года были
возведены береговые и
промежуточные опоры для сдвижки старых пролётов ,
несколько ниже по течению.

В марте 1987 года на левом берегу
началась сборка нового пролетного
сооружения, а 1 сентября движение
на мосту замерло. Два месяца связь
между берегами обеспечивалась по
временной плавучей переправе, пока производилась сдвижка
нового моста. Она была открыта
только для пешеходов, автобусов,
специального транспорта и машин
инвалидов. Другой транспорт ездил
попеременно в одном направлении под надзором милиции и
спасателей.В первый сезон
понтонный мост был наведен от
устья Лауцесе до моста-арки в
створе ул.Ригас.

Мостостроители осуществили
уникальную операцию – на
временные опоры перенесли
старый мост.

Металл для моста поставил
Воронежский металлургический
завод. Как и прежде, мост «рос» с
Гривы в Даугавпилс.

Некоторое время мосты стояли
рядом. Старый мост использовался
как пешеходный.

Тем временем , новый мост
испытали под нагрузкой
автомашин с песком.

1 июня 1989 года в Даугавпилсе
состоялось прощание со старым
мостом. Это было трогательное и
одновременно грустное действо.
Под аккомпанемент гармони на
мосту, испытавшему на себе войну, по которому прошли тысячи телег и
танков, танцевали пары и в
последний раз проходили
горожане.

В 1916 году , во время Первой
Мировой войны силами военных
строителей русской армии в Гайке ,в створе ул.Лайву был возведен деревянный пешеходно-гужевой
мост через Зап.Двину. Пролётные строения и опоры были
сделаны из дерева. Опоры были
усилены заполнением каменной
наброской с устройством
ледорезов , обитых железными
листами. Для усиления эффективности защиты от напора
льда выше по течению , в створе
нынешней ул.Уденсвада был
устроен ещё один ряд ледорезов.

Мост успешно выполнял свою
функцию и противостоял водной
стихии , пока в 1919 году в
результате боёв между Красной
Армией и польскими войсками не
был частично разрушен ( два пролёта со стороны Гайка).

После занятия города в январе 1920
года , поляки весной того-же года
приступили к восстановлению
моста , и он прослужил ещё два
года. Фатальным для моста
оказался апрель 1922 года. Ледоходом мост был разрушен , а
упавшие пролёты были
подожжены , что-бы не усугублять
и без того сложное положение с
образованием заторов.

В 1916 году , во время Первой
Мировой войны силами военных
строителей русской армии в Гайке ,в створе ул.Лайву был возведен деревянный пешеходно-гужевой
мост через Зап.Двину. Пролётные строения и опоры были
сделаны из дерева. Опоры были
усилены заполнением каменной
наброской с устройством
ледорезов , обитых железными
листами. Для усиления эффективности защиты от напора
льда выше по течению , в створе
нынешней ул.Уденсвада был
устроен ещё один ряд ледорезов.

Мост успешно выполнял свою
функцию и противостоял водной
стихии , пока в 1919 году в
результате боёв между Красной
Армией и польскими войсками не
был частично разрушен ( два пролёта со стороны Гайка).

После занятия города в январе 1920
года , поляки весной того-же года
приступили к восстановлению
моста , и он прослужил ещё два
года. Фатальным для моста
оказался апрель 1922 года. Ледоходом мост был разрушен , а
упавшие пролёты были
подожжены , что-бы не усугублять
и без того сложное положение с
образованием заторов.

В 1916 году , во время Первой
Мировой войны силами военных
строителей русской армии в Гайке ,в створе ул.Лайву был возведен деревянный пешеходно-гужевой
мост через Зап.Двину. Пролётные строения и опоры были
сделаны из дерева. Опоры были
усилены заполнением каменной
наброской с устройством
ледорезов , обитых железными
листами. Для усиления эффективности защиты от напора
льда выше по течению , в створе
нынешней ул.Уденсвада был
устроен ещё один ряд ледорезов.

Мост успешно выполнял свою
функцию и противостоял водной
стихии , пока в 1919 году в
результате боёв между Красной
Армией и польскими войсками не
был частично разрушен ( два пролёта со стороны Гайка).

После занятия города в январе 1920
года , поляки весной того-же года
приступили к восстановлению
моста , и он прослужил ещё два
года. Фатальным для моста
оказался апрель 1922 года. Ледоходом мост был разрушен , а
упавшие пролёты были
подожжены , что-бы не усугублять
и без того сложное положение с
образованием заторов.

В 1858-1859 г.г. при строительстве
железной дороги Санкт Петербург-
Варшава в Динабурге был возведён
стальной мост через реку Западная
Двина. Спроектирован и построен
он был под руководством инженера Станислава
Валериановича Кербедза (на фото ).

До наших дней этот мост не
сохранился , а первоначально это
был металлический мост из трёх
ферм системы Гау-Остроградского на бетонных опорах. Такие фермы
в России впервые в ж.д.
строительстве были применены на
Николаевской ж.д. Там
использовали опыт американского
инженера Гау , разработавшего такую схему пролётных строений ,
но из дерева , при строительстве
знаменитого Веребьинского моста
( второй рисунок) . Русский
инженер Остроградский М.В.
произвёл расчёты для ферм из полосового железа , взяв за основу
схему Гау и усовершенствовав их.
Долгое время мосты с такой
архитектурой пролётов называли
американскими- например , в
Ярославле. Подобными фермами обладали мосты в Риге , Варшаве ,
Бессарабии. Длина моста около 330
метров , в целом был готов уже
осенью 1859 года. Открыт 9 (21 мая)
1862 года при открытии движения
на участке железной дороги Динабург - Ковно 257 вёрст.

На старинных дагерротипах
середины 19 века запечатлены
этапы возведения ж.д. моста на
СПб.-Варшавской ж.д. Сперва
забивались сваи в дно реки и
ставились леса ( первых два фото). Затем бетонировались опоры
( третье фото ).

Пролёты делались из полосового
железа , из которого на заклёпках
собирались несущие балки с
раскосами ( нижние фото ). Для монтажа и клепальных работ тоже
возводились деревянные леса.
Уже тогда для работ в ночное время
применялось электрическое
освещение (!).

[img]dinaburg.ru/uploads/0000/0c/aa/156900-4-f.jpg[/img]

В таком виде мост
простоял ровно 60 лет.
Поскольку пролёты были
широкими , под две колеи , то
решено было рельсы замостить по
типу трамвайных , с тем , что-бы мог перемещаться по нему и пеший
люд , и конный , и гужевые повозки.
На втором фото , сделанном в 1918
году . хорошо это видно. Долгое
время поэтому ж.д. мост назывался
первым путепроводом.

Грянула Первая мировая война.
Несмотря на то , что бои в
окрестностях города
продолжались около трёх лет ,
мост уцелел , несмотря на обстрелы
и бомбардировку с аэропланов и цеппелина кайзеровской Германии
( см. рисунок).

Всё изменилось 29 сентября 1919
года. В этот день , в ходе
ожесточённых боёв за город между
польскими войсками ,
наступавшими на город , и частями
РККА был взорван и обрушен в реку средний пролёт ж.д. моста.
Началась череда разрушений и
ремонтов моста , продлившаяся 30
лет.

Работы по восстановлению
начались зимой 1919 года
польскими военными. После их
ухода из Двинска в 1920 году они
были продолжены латвийскими
железнодорожниками. Из-за царившией повсюду разрухи и
материальных трудностей работы
затянулись на два года. Решено
было поднять упавший пролёт ,
уполовинив его и поставив
дополнительную опору из дерева. Недостающую часть заменили
вставкой из металлических балок.
Она была уже оставшихся
пролётов , поэтому две колеи
пришлось свести в одну , сделав так
называемое сплетение рельсового пути. К тому времени ж.д движение
практически остановилось , и этот
приём не повлиял на пропускную
способность моста как ж.д.
переправы. К осени 1921 года мост
был восстановлен . Официально движение поездов было открыто
30 марта 1922 года.

В таком виде ж.д мост выдержал
рекордное в 20 -м веке половодье
апреля 1922 года( см. фото).
Но....Долговечность деревянной
опоры вызывала сомнения , и как
только материальные и технические возможности в
государстве улучшились , летом
1930 года был затеян следующий
ремонт. На сей раз было решено
целиком обновить средний пролёт ,
для чего он был заказан в Бельгии. Место работ огородили от
проплывающих судов , обстроили
лесами и приступили к разборке с
помощью кранов-дерриков ( на
нижнем фото).

К концу декабря 1931 года пролёт
был надвинут на своё место ,
временная опора убрана , и мост
принял такой вид ( см.
фотогалерею) на следующих
полтора десятилетия.

В начале ВОВ , а именно 26 июня
1941 года (день входа немецких войск в Даугавпилс)немецкие войска
подошли к Даугавпилсу. Им очень
важно было захватить даугавские
мосты неповредёнными. Для этого
была спланирована спецоперация диверсионной группы полка "800
Бранденбург". Диверсанты , одетые
в форму РККА , на нескольких
грузовых машинах , влившись в
поток отступающих частей и
беженцев . проехали на правый берег по мосту Единства. Там их
остановила охрана для проверки.
Завязался короткий бой, в котором
охрана моста была перебита , и
мост был захвачен. Далее
диверсанты проехав по дамбе, попытались захватить и ж.д. мост.С
тыла. Но там бойцы 83 охранного
полка НКВД были начеку и привели
в действие подрывные заряды.
Сработала только часть , и пролеты
моста остались стоять на опорах , получив незначительные
повреждения.
На фото , сделанного с немецкого
самолета , несмотря на неважное
качество , видно , что все три
пролета в середине имеют деформацию.

Немцы быстро отремонтировали
повреждения и использовали мост
по прямому назначению. Но теперь
они его усиленно охраняли , а для прохода пешего люда навели рядом деревянный низководный мост ( на
фото ).

27 июля 1944 года , в день
освобождения города от
захватчиков , немцы основательно
разрушили ж.д. мост. Для этого
они загнали на правобережный
пролёт состав со взрывчаткой и рванули его. В результате пролет
был полностью уничтожен взрывом
и обрушился в воду. Так-же
обрушился средний пролёт ,
установленный в 1931 году.
Взрывом он был скручен по продольной оси и восстановлению
не подлежал. Так-же была
разрушена правобережная опора
( см. аэрофото ).Левобережный
пролёт остался стоять на своём
месте.

Движение по ж.д. мосту было
восстановлено в рекордные сроки.
Военные железнодорожники в то
время обычно накладывали
временные пролёты поверх
разрушенных и пускали с ограничениями составы. В нашем
случае мешали искореженные
металлоконструкции , убирать
которые не было времени. Поэтому
рядом был построен
одноколейный деревянный мост. Поскольку мост Единства тоже был
разрушен , то рядом с временным
деревянным ж.д. мостом построили
еще и такой-же автодорожный.
Если на предыдущем аэрофото ,
датированным 7 августа 1944 года , кроме разрушенного ж.д. моста
более ничего не видно , то на
другом от 12 сентября того-же года ,
временный ж.д. мост уже стоит , а
рядом более чем на треть собран
автодорожный.

Постоянный ж.д. мост решено было
строить новый. От старого остался
только один пролёт да опора ещё
царской постройки . Ось нового
моста пролегла на несколько
метров ниже по течению от старого. Опоры ( две ) были устроены из
монолитного бетона с облицовкой
ледорезов гранитом . Пролеты
стандартные из металлопроката ,
типовые. Остатки старого моста
были разобраны. Работы продолжались до 1949 года. Опоры
были сделаны под двухколейный
мост , но пролёты поставили под
одну колею. В таком виде мост стоит
до сих пор.

В начале 20-го века, 25 августа 1902
года, на месте переезда по улице
Шоссейной был построен новый
мост (новый воздушный мост),
второй путепровод, который
соединил Новый Форштадт (тогдашнее название части центральной части города от собственно района крепости) с Новым Строением.

Сооружение было типовым ,
подобный был возведен , к
примеру , в Елгаве. Состоял он из
двух пролётов. Один - поменьше из
ж.б. балок , основной в виде металлической полигональной
фермы с ездой понизу, настил был деревянный.

В ходе войн был
разрушен , восстанавливался. В
начале 70-х годов 20-го века был
реконструирован и значительно расширен.

Фотогалерея видов на виадук
довоенной поры

Памятник Павлу Фёдоровичу
Дубровину — памятник городскому
голове Динабурга (Даугавпилса) в
1876—1890 годах,
расположенный в городе
Даугавпилсе (Латвия).

Памятник на могиле П.Ф.Дубровина на православном кладбище Даугавпилса.

П. Дубровин родился 24
мая 1839 г. и происходил
из дворян Псковской
губернии Великолуцкого
уезда. По окончании
Константиновского кадетского корпуса он
находился на военной
службе. С 1864 г.
выполнял обязанности
председателя первого
участка мировых посредников Динабурга, а
с 1874 г. состоял
директором городского
общественного банка. 15
июня 1876 г. был избран
на пост городского головы и исполнял эту должность
в течение 15 лет вплоть до
своей смерти 23 мая 1890
г., переизбираясь 4 раза
подряд на этот пост. Был
награжден орденами Святого Станислава 2-й
степени с императорской
короной и без нее, Святой
Анны 2-й и 3-й степени,
Святого Владимира 4-й
степени, а также иностранными орденами –
японским «Восходящего
солнца» 5-й степени и
черногорского князя
Даниила.

При городском голове П.
Дубровине Динабург
развивался весьма
стремительно, что было
связано не только с его
личностью, но и с общим ходом исторического
процесса в последней
четверти XIX столетия.
Именно в те годы в
Динабурге интенсивно
застраивались Новое строение и Гаек,
проводилось замощение
улиц, был сооружен
каменный гостиный ряд,
множество магазинов
которого превратили его в торговый центр города,
велась прокладка
водопровода, было
учреждено «Общество
взаимного кредита»,
созданное в целях развития
промышленности и
торговли, было основано
добровольное пожарное
общество, открылась
женская прогимназия, а затем и гимназия, ставшая
крупнейшим женским
учебным заведением в
Витебской губернии,
наконец, был создан
городской парк, на месте которого когда-то было
болото, рос мох, цвел
багульник, а осенью
краснела клюква.

П.Дубровин, купивший это
болотистое место и
подаривший его городу,
принял также непосредственное участие в планировке сада и
завещал назвать сад его
именем. В действительности парк
стал Дубровинским еще при жизни его создателя
как признание заслуг мэра
в развитии города.
Замечательно, что в 1991 г.
парку возвратили его
прежнее название – Дубровинского, и имя
Павла Федоровича не
кануло в Лету.

В 1870-е годы началось осушение
болота за эспланадной линией
крепости и сооружена торговая
"Конная площадь". Она находилась
на поле напротив зданий, которые
сейчас занимает городской музей. Потом Конную площадь перевели
на Московскую улицу (ныне
Циетокшня) за рынок, а на ее месте
разбили парк.

В августе 1882 года между улицами
Александровская (ныне Виенибас)
и Рижской, дамбой и нынешней
улицей Парадес был заложен
городской сад. Его назвали Новым
бульваром, но еще при жизни городского головы Павла
Феодоровича Дубровина
(1839-1890) горожане называли
сад Дубровинским. Дубровин много
сделал для города, а в планировке
и обустройстве парка принимал личное участие.

В 1899 году у входов в сад были
сооружены арки, эстрада, здание
для буфета и караульный домик.
Территория в три гектара имела
ограждение. Вход располагался со
стороны перекрестка улиц Рижской и Театральной. За отдых в саду
нужно было платить.

Дубровинский сад был
излюбленным местом отдыха
горожан. На летней эстраде играл
духовой оркестр, устраивались
увеселительные мероприятия,
люди гуляли по аллеям, отдыхали у фонтана.

Флора Дубровинки - тема для
отдельного научного исследования.
Помимо местных деревьев и
кустарников здесь посадили
экзотические грецкий орех, пихту, карельскую и желтую березы,
серебристый тополь, венгерскую
акацию и другие редкие виды
растений.

Во время Первой мировой и
Гражданской войн сад заболотился, зарос бурьяном, обветшали все
сооружения. Ремонтные работы
начались только в 1930-х годах. В
1935 году была произведена
радикальная перепланировка сада,
обновлен пруд, построены фонтаны, проложены
дополнительные дренажи,
высажено множество деревьев и
кустов, вдоль улицы Ригас выросла
липовая аллея.

По рассказам историков, в годы Второй мировой войны территорию
парка нацисты использовали как
временное место захоронения.
Здесь хоронили погибших в боях
немецких солдат, а потом их
перезахоронили на кладбище в Стропах. В Дубровинке нашли
последнее успокоение офицеры и
генералы, сложившие головы в
боях при освобождении
Даугавпилса от нацистских войск. В
1949 году их тела перезахоронили в парке и установили памятник
советским воинам.

К 40-летию со дня освобождения
города в парке был сооружен
мемориал славы - стеллы из
черного мрамора с вечным огнем
(авторы скульптор В.Иванов и
архитектор В.Калниньш). Дважды в год - в День Победы и в День
освобождения города (27 июля) - у
мемориала загорается Вечный
огонь, проходят митинги,
церемонии возложения цветов.

С 28 октября 1948 года парк носил
имя Ленинского комсомола, но в
народе его продолжали называть
Дубровинским садом. 20 сентября
1991 года парку вернули прежнее
название - Дубровинский. 16 сентября 2007 года в нем
торжественно открыли памятник
Павлу Дубровину работы русского
скульптора А.Таратынова.
Бронзовая композиция человека с
собакой - дар правительства Москвы Даугавпилсу. Памятник
быстро стал местной
достопримечательностью, положив
начало новой традиции -
свадебные процессии
фотографируются у скульптурной композиции, возлагают цветы.

здорово! Очень интересно! *THUMBS UP*

14 июля 1914 г. Двинская крепость-
склад была объявлена на военном
положении и приведена в полный
боевой порядок. Крепость была
хорошо вооружена: из амбразур
свои стволы выставили дальнобойные пушки,
наблюдавшие за Калкунской
долиной по ту сторону Даугавы.

Уже в августе город стал принимать
на лечение раненых. В крепости
находился военный госпиталь –
одно из крупнейших лечебных
заведений данного профиля в
России.

Визит императора состоялся в
ноябре 1914 г.

Николай ll прибыл в Двинск вместе с
императрицей Александрой
Федоровной и дочерьми –
великими княжнами Ольгой и
Татьяной. С вокзала они сразу
отправились в крепость. Там они посетили крепостной собор, где
прослушали Божественную
литургию. Из собора царская семья
отправилась в Двинский военный
госпиталь, где многим из раненых
император лично вручил знаки воинского отличия. Императрица с
дочерьми надевала на раненых
образки. Также они посетили
отделение раненых
военнопленных.

В личном дневнике императора
появилась запись:
«2 ноября. Воскресенье. Ночью дождь барабанил по крыше вагона. В 9 часов приехали в Двинск. После обычной встречи уехали с самого вокзала в моторе вчетвером в крепость. По всей дороге стояли запасные войска и ополченские дружины. В крепостном соборе были у обедни и затем осмотрели военный госпиталь. Видели там в двух палатах германских раненых. Оттуда поехали в город и посетили бараки местного земства.»

Но кроме этой сухой записи о
визите государя сохранилось ещё
одно воспоминание. Оно
принадлежит начальнику
канцелярии Министерства
императорского двора Александру Мосолову:

«Государь прибыл в Двинск и обходит обширный военный госпиталь, разговаривая со многими офицерами и солдатами. Мне запомнилась одна беседа, на которую обратили внимание все окружающие Его Величество.

Перед Государем запасный
рядовой 157 пехотного полка
Степан Кузнецов. Он тяжело
ранен в голову. Лежит мертвенно
бледный с воспаленными глазами.
При приближении Его Величества стремится немного подняться и
как-то напряженно, радостно
смотрит на Царя. Затем, когда
Государь подошел совсем близко
к Кузнецову и остановился,
послышался слабый, протяжный голос раненого: «Теперь легче
стало. Прежде никак не скажешь.
Ни отца, ни мать позвать не мог.
Имя Твое, Государь, забыл. А
теперь легче, сподобился увидеть
Государя». Затем помолчал, перекрестился и добавил:
– Главное, Ты не робей; мы его
побьем. Народ весь с Тобою. Там,
в России, братья и отцы наши
остались.

Эти слова простого рядового
глубоко запали в душу всех, кто
слышал этот разговор.
Государь передал Георгиевский
крест Кузнецову. Тот
перекрестился и сказал Его Величеству: «Спасибо, благодарю.
Поправлюсь, опять пойдем
сражаться с германцами».
Кузнецов был так растроган
свиданием с Государем, что
говорил даже не как солдат, а как простой русский человек,
потрясенный свиданием с Царем.
На Государя слова раненого
солдата произвели сильное
впечатление. Его Величество
присел на кровать Кузнецова и ласково сказал ему:
Поправляйся скорее; такие люди
нужны Мне.

Кузнецов перекрестился, взял
руку Государя и поцеловал ее,
даже погладил и вновь сказал:
«Ты не робей, побьем его!»

Не раз затем Его Величество
вспоминал свою беседу с
Кузнецовым и говорил, что он
особенно запомнил эти простые,
полные любви слова к нему и к
России. Он так утешил Меня, – говорил
Государь.»

"2 ноября 1914 г. во время посещения
Двинска Николаем II с Императрицей Александрой
Фёдоровной и Великими княжнами
Ольгой и Татьяной Николаевной
среди медперсонала земской
больницы"

С самого начала первой мировой войны на территории Латвии было введено военное положение. Двинск стал прифронтовым городом.

Уже 14 июля 1914 г. Двинская крепость-склад была объявлена на военном положении. Крепость была приведена в полный порядок и хорошо вооружена: из амбразур свои стволы выставили дальнобойные пушки, наблюдавшие за Калкунской долиной по ту сторону Даугавы.

Через 4 дня после объявления Германией войны России был образован Двинский военный округ, управление которым осуществлялось из крепости. В район театра военных действий среди прочих была включена и Витебская губерния.

29 июля 1914 г. окружные управления Двинского военного округа прибыли из Вильно (Вильнюс) в Двинск и разместились в крепости, где находились до 21 августа 1914 г.

С началом войны работа всех промышленных предприятий была
подчинена военному времени. В Двинске изготавливались детали для пушек и пулеметов, в крепости была развернута артиллерийская лаборатория, интендантская мастерская, а также другие мастерские по изготовлению одежды и обуви.

Уже в августе город стал принимать на лечение раненых. В крепости находился военный госпиталь, одно из крупнейших лечебных заведений данного профиля в России.

2 ноября 1914 г. крепость Двинск посетили император Николай II с императрицей Александрой Федоровной и великими княжнами Ольгой и Татьяной.

С вокзала они сразу отправились в крепость. Там они посетили крепостной собор, где прослушали Божественную литургию. При въезде августейших особ в крепость над ней был поднят императорский штандарт и с крепостных валов произведен салют.
Из собора царская семья отправилась в Двинский военный госпиталь, где многим из раненых император лично вручил знаки воинского отличия. Императрица с дочерьми надевала на раненых образки. Также они посетили отделение раненых военнопленных.

Николай II остался очень доволен посещением госпиталя. Он поблагодарил врачей, пожелав и в дальнейшем плодотворно работать на пользу раненых.

В память этого посещения Двинской крепости императором Николаем II на колонне крепостного собора и на здании военного госпиталя были водружены мраморные доски (в настоящее время не сохранились). Также была сделана фотография на память.

С посещением Николая II Двинского
госпиталя связана биография легендарного когда-то Яниса Чакстенса – участника военных событий, первого латыша, кавалера креста святого Георгия. Император вручил тяжело раненому Чакстенсу Золотой крест святого Георгия 1-й степени, отдав приказ немедленно произвести смелого офицера в чин подпоручика.

Военные события 1914 г. свидетельствовали о срыве стратегического плана германского Генерального штаба (плана Шлифена): молниеносный удар по Франции и последующее наступление на Россию не удались, и германские войска вынуждены были перейти к обороне.

Двинская крепость сыграла роль сильного опорного пункта русской армии.

Летом 1915 г. русские войска преимущественно вели активную оборону – корпуса отходили с рубежа на рубеж, переходя на отдельных участках в контратаки.

Неудачи на фронте командование Северо-западного фронта усматривало в распылении сил, т.к. русские войска образовывали 3 группы. Они были объединены во вновь созданную 5-ю армию, штаб которой располагался в Двинске. Командовал ею Павел Адамович Плеве.

В связи с приближением немецких войск в Двинске была создана эвакуационная комиссия. В спешке был составлен план эвакуации. Однако комиссия энергично следовала ему: из города и уезда было вывезено оборудование 60 заводов и мастерских. Оборудование, которое невозможно было вывезти, должно было быть уничтожено. Также вывозились различные материалы, металлы, сукно, кожа, даже большие церковные колокола. Тогда же был вывезен в кованом железном ящике архив Двинской крепости, следы которого, к сожалению, затерялись.

Помимо предприятий, складов и т.п. вглубь России эвакуировались различные учреждения, школы и торговые заведения.
До середины сентября из города выехали 5069 рабочих с семьями. Эвакуировались также служащие и другие категории жителей. Городское население уменьшилось почти в 10 раз.

Осенью 1915 г. началось наступление немцев на Двинск. Весь сентябрь и часть октября прошли в ожесточенных боях в районах Двинска и Илуксте. 23 октября немецкие войска заняли Илуксте (что считается самым большим успехом германских войск на этом направлении) и вплотную подошли к Двинску.

Казалось, что участь города была предрешена. Однако генерал Плеве, командующий 5-й армией, медлил с отъездом из Двинска в Режицу вслед за своим штабом. Одного его слова было достаточно, чтобы снять с позиций истекающих кровью солдат, и тем самым обречь Двинск на гибель и разрушение. Но приказ по армии был иным: «Пока я в Двинске, ни шагу назад». В психологии защитников города произошел перелом, и упорней стала канонада, а часть обозов и транспортов вновь потянулась за Двину.

Упорство и вера командующего в победу принесли плоды. Плеве смог убедить Верховного главнокомандующего, что город можно отстоять, нужен лишь небольшой резерв. И в Двинск четырьмя эшелонами экстренно был отправлен 12-ый кавказский стрелковый полк. В момент его прибытия на станцию Двинск немцы
уже заняли Медум и приближались к городу. Прямо с колес стрелковый полк вступил в бой и отбросил врага от стен города.

31 октября русские войска 5-й армии под защитой крепости нанесли мощный фланговый удар по немецким позициям. Этим вновь были сорваны планы немцев форсировать Даугаву и захватить Двинск, являвшийся важным стратегическим пунктом. Самоотверженные и хорошо организованные действия русских войск заставили немцев отказаться от попыток взять город.

После кровопролитных боев на левобережье Даугавы положение на фронте стабилизировалось, и война приобрела позиционный характер. Отразив попытку германского прорыва, русские войска удерживали Двинск более двух лет. Рубеж фронта проходил вблизи города, который подвергался обстрелу немцев из орудий и бомбардировкам с воздуха.

Из воспоминаний князя Сергея Евгеньевича Трубецкого, служившего на Северо-западном фронте и побывавшего в 1916 г. в Двинске:

«В Двинске мне пришлось испытать ночной налет германской авиации. Шуму от взрывов и пальбы было очень много, и я был удивлен, узнав
утром, что неприятельских аэропланов было всего штук пять- шесть.
Какой-то другой раз, очень уставший за день, я заснул с вечера непробудным сном и совсем не слышал германского налета. От бомбы загорелся соседний дом (между нами был садик). Только потом я узнал, что мой вестовой ночью будил меня: «Ваше сиятельство, бомба в соседний дом попала, что прикажете делать?» - «Если в наш попадет, разбуди», - будто бы ответил я. Сам я этого ничего не помню, но мой ответ – действительный или вымышленный вестовым – произвел большое и выгодное для меня впечатление на нашу команду…»

В марте 1916 г. близ Двинска, у поселка Ницгале, занял позиции 5- ый гусарский полк, в котором служил прапорщик Николай Гумилев, русский поэт «серебряного века». Ушедший на фронт добровольцем в сентябре 1914 г., он был награжден за храбрость двумя солдатскими Георгиевскими крестами и произведен в офицеры.

В связи с продолжающейся войной экономическая ситуация в крае резко ухудшилась: с рынка исчезли продукты питания, возникли трудности с разменной монетой. Спекуляция приобрела огромные размеры. Промышленное производство полностью остановилось. Оставшиеся предприятия, в том числе многочисленные крепостные мастерские, работали главным образом в интересах военных ведомств.

Недовольство, вызванное войной, охватило не только солдатские массы, но и самые широкие слои населения, что способствовало быстрому падению монархии в России.

В связи с отречением Николая II от престола и образованием временного правительства в Двинске происходят массовые митинги и демонстрации жителей города, а также солдат гарнизона.
Провозглашенный Временным правительством лозунг «Война до победного конца» так и остался лозунгом: в 1917 г. русские войска терпели на фронте одну неудачу за другой. Эти неудачи русской армии во многом объяснялись политической ситуацией в стране и настроениями в среде военнослужащих. Армия разваливалась, в воинских частях вспыхивали волнения, восставали целые полки. Большевики усиливали свою пропаганду среди солдат. Командующий Северо- западным фронтом генерал Н.Рузский отмечал, что «Рига и Двинск несчастие Северного фронта, два распропагандированных большевистских гнезда…»

Летом 1917 г. огромные массы солдат отказались выполнить приказ и идти в наступление. Заняв первую линию окопов противника, солдаты не стали продвигаться дальше и вернулись на исходные позиции. Германские войска столкнулись в третьей линии обороны лишь с горсткой русских солдат, пошедших вперед по зову Керенского «За свободу и революцию!», но не поддержанных «свободными полками», оставшимися сидеть в своих окопах и безучастно наблюдать их гибель.

Часть мятежных полков была расформирована командованием, а около 13 тысяч солдат и офицеров были заключены в Двинскую крепость и городскую тюрьму. Самые активные приверженцы большевиков (869 человек) были отправлены в Москву и помещены в Бутырскую тюрьму. Они вошли в историю под именем «двинцев» как активные участники октябрьского вооруженного восстания 1917 г. в Москве.

В ноябре 1917 г. в Двинске была установлена советская власть, которая просуществовала в городе до 18 февраля 1918 г., когда в результате срыва Троцким подписания мирного договора в Брест-Литовске немецкие войска заняли Двинск и вошли в крепость.

После падения Валки 22 февраля 1918 г. в руках германских войск оказалась вся Латгалия. Германское правительство медлило с подписанием мирного договора, стремясь захватить все новые территории. Лишь 3 марта 1918 г. был подписан Брестский мирный договор между Германией и Россией, чрезвычайно тяжелый для последней.

На оккупированных территориях немцы вводили новые порядки, облагали жителей тяжелыми налогами, проводили реквизиции продовольствия и фуража и т.д.
Двинская крепость использовалась для нужд германской армии.
После ноябрьской революции 1918 г. Германия не могла продолжать и капитулировала. Был аннулирован Брестский мирный договор, означавший, что германские войска должны были убраться с оккупированных территорий, в том числе из Прибалтики.

Воспользовавшись этими событиями, Народный Совет Латвии провозгласил независимую Латвийскую Республику.

Немецкая оккупация Двинска закончилась 19 декабря 1918 г. с приходом частей Красной Армии, которые находились в городе в течение 13 месяцев.

В январе 1919 г. Советская Россия признала независимость Советской Латвии, которая просуществовала около одного года. В уникальном киножурнале «Советская Латвия» за
1919 г. запечатлен красный командир Юкум Вациетис во время посещения Двинской крепости, его въезд в Александровские ворота и уничтожение оставленного немцами оружия.

28 марта 1919 г. в районе Двинской крепости были расстреляны около сотни жителей Даугавпилса, в том числе священник Румянцев, инженер Мовшензон, владелец гостиницы Болейшо и др. Они были обвинены в «контрреволюционном заговоре», хотя многие из них были весьма преклонного возраста.
В августе 1919 г. польско-литовские войска и части латвийской армии двинулись на штурм Двинска, непрерывно обстреливая из тяжелых орудий предмостное укрепление, крепость и город. 3 января 1920 г. Двинск был ими взят.

Среди самых известных
градоначальников Даугавпилса
минувших времен — Павел
Дубровин и Николай Гагельстром.
Заслуги Николая Ивановича
Гагельстрома перед Динабургом (до
1893 года город назывался так, а
затем указом Александра Третьего
был переименован в Двинск),
трудно переоценить. Основал первый театр, разбил парк. При нем
начали мостить улицы. Нынешней
планировкой Даугавпилс тоже
обязан ему. Но обо всем по
порядку.

Гагельстром родился в год
нашествия на Россию французов —
в 1812–м, в Петербурге. Окончил в
столице Главное инженерное
училище, служил в армии. В начале
1850–х годов полковник Гагельстром назначается
командиром динабургского
инженерного арсенала, а
впоследствии становится главным
инженером крепости. По
воспоминаниям современников, это был умный, энергичный человек. В
обществе его выделяла еще одна
вещь — страстная любовь к театру.
В 1856 году на собственные
средства он построил в городе
театральное здание. Тогда же состоялась премьера. Эта улица и по
сей день носит название
Театральной (Театра). Плац–
адъютант динабургской крепости
фон Роткирх вспоминал, что
Гагельстром "чуть ли не все состояние свое и, кажется, жены
убил сначала на сооружение
здания театра, а затем на его
содержание".

Но овчинка стоила выделки. Театр
считался лучшим в северо–
западной части Российской
империи, был гордостью и
достопримечательностью
Динабурга. А сам уездный город мог дать фору губернскому Витебску.

Историк А.Сементовский в 1864
году писал: "В настоящее время
Динабург не только занимает
первое место между уездными
городами своей губернии, но даже
нисколько не уступает по красоте зданий и торговле Витебску, не
говоря уже о крепости, где все дома
каменные, в два и три этажа, так
называемый Форштадт украшен
многими прекрасными зданиями, в
особенности на дамбе. Общественная жизнь в Динабурге
более развита, чем во всех других
городах этой губернии; это
доказывается тем, что в Динабурге
имеется частный театр, тогда как в
Витебске нет и городского".

В 1865 году в звании генерал–
майора Гагельстром вышел в
отставку. А вскоре был
рекомендован правительством на
должность городского головы. Этот
пост он занимал дважды: с 1865 по 1870 и с 1874 по 1876 годы.
Любопытно, что каждый раз
депутаты "прокатывали"
правительственного назначенца.
Первый раз больше голосов отдали
Герониму Квятковскому, второй — прапорщику Иосифу Унгерну.
Пришлось вмешиваться
губернатору края и собственным
распоряжением утверждать в
кресле городского головы
правительственного назначенца. Но это был тот случай, когда
назначение сверху было
оправданно. Гагельстром доказал
это десятками добрых дел для
города.

А чем он не понравился коллегам?
Можно предположить, что поляки,
коих было немало в депутатском
корпусе, хотели видеть в кресле
губернатора своего человека.
Поэтому и проталкивали Квятковского, Унгера. Да и не
поворуешь при таком
градоначальнике, как Гагельстром.
Ведь как писал классик о далекой
России, "не бравшие взяток
считались бунтовщиками". Трудно предположить, что человек,
который давал собственные деньги
на городское благоустройство,
театр, станет потворствовать
взяточникам.

Заслуги Гагельстрома перед
Динабургом весомы. Именно в годы
его руководства был разработан и
утвержден план застройки города,
интенсивно велось строительство на
Новом Форштадте (ныне центр города). Там стали возводить только
каменные здания. Была создана
комиссия по благоустройству,
стараниями которой впервые
начали мостить улицы, ввели их
искусственное освещение. Был открыт городской общественный
банк. По инициативе городского
головы был заложен первый
городской парк Александра
Невского, который сегодня носит
имя Андрея Пумпура.

Штрихи к портрету Гагельстрома
дополняют воспоминания
Роткирха. В них — о главной любви
градоначальника — к театру. "…Ни в
одном из уездных городов нашей
северо–западной окраины нет такого театра, какой устроен в
Динабурге. Периодическая печать
едва ли когда–нибудь о нем
упоминала; между тем театр
существует давно и имеет уже свою
историю. До сооружения нынешнего театрального здания
заезжие в Динабург театральные
труппы давали представления свои,
так же как и в других городах, в
сараях, приспособленных кое–как,
на живую нитку, и исключительно только на польском языке. Но вот в
начале 50–х годов был назначен
командиром динабургского
инженерного арсенала полковник
Николай Иванович Гагельстром,
человек умный, образованный, энергичный и отличавшийся
постоянною кипучею своею
деятельностью. Он до страсти
любил театральное искусство и в
любительских спектаклях нередко
играл сам; был знатоком и любителем музыки и обладал
бездною вкуса и
изобретательности. Все, что он
устраивал, было прекрасно и
отличалось законченностью.
Энергичный Гагельстром нашел не менее энергическую поддержку
всем полезным предприятиям
своим в лице динабургского
коменданта Андрея Михайловича
Симборского. В голове этих
деятелей родилась и созрела мысль устройства в Динабурге, на "Новом
Форштадте", постоянного театра.

Внутренняя отделка его была даже
роскошна: бархат, золоченая
бронза, хрусталь господствовали
всюду; ложи в два яруса были
устроены с изяществом…
Декорации выписывались из Варшавы, Москвы, из Петербурга… и
частию писались самим
Гагельстромом. Театр всегда был
полон. Николай Иванович умел
привлекать публику заманчивостью
и разнообразием представлений. Он выписывал из Варшавы
танцовщиц и разных
знаменитостей музыкального и
театрального мира. Ухитрился даже
поставить на небольшой сцене
своего театра такие оперы, как "Волшебный Стрелок", "Дочь
второго полка", "Аскольдова
могила", "Русалка"… Гагельстром
поставил театр на такую высоту, что
ни одна польская труппа не
осмелилась уже появиться в ополяченном Динабурге, потому
что она не имела бы зрителей…"

После сложения полномочий
городского головы Гагельстром не
раз избирался депутатом местной
думы. Но в 1882 году обратился к
коллегам с заявлением о
досрочном сложении полномочий. "Находясь 17 лет в должностях при
общественном управлении, в том
числе 11 лет по назначению от
правительства в должности
городского головы, и употребив во
все время моего служения городу Динабургу все свои нравственные и
телесные силы, я, достигнув 70–
летнего возраста, полагаю
своевременным отказаться
добровольно от должности члена
городской управы".

Через год бывший градоначальник
скончался. Похоронили его на
православном кладбище города,
недалеко от церкви святителя
Николая. После войны с могилы
исчезли надгробный памятник, ограда, и вскоре она заросла
бурьяном. Долгое время место
погребения известного динабургца
нельзя было найти. Не так давно
усилиями художника–оформителя
Дворца культуры и спорта Даугавпилса Ольги Корниловой
могилу удалось отыскать. В 2006
году, когда город отмечал 150–
летие первого театра, на средства
думы, краеведческого и
художественного музеев, а также на добровольные пожертвования
жителей на могиле Гагельстрома
вновь был установлен надгробный
памятник.

Дубровинский парк в Динабурге.

Между тем деятельность
Динабургского театра кипела
бурной жизнью. Проходило в
среднем от двух до пяти спектаклей
в неделю, 18-20 в месяц. За год (с
окончания великого поста до масленицы следующего года) – до
200 и более спектаклей. При
руководстве Гагельстрома в театре
ставились также оперы. Среди них
была «Дочь русского полка»,
«Русалка», «Аскольдова могила», а самый большой успех имела опера
Вебера «Волшебный стрелок», 12
раз прошедшая при полных
сборах.

В 1856-м году, в честь коронации
императора был показан
бесплатный спектакль для простого
люда. Вот как это событие
описывалось в «Витебских
губернских ведомостях»:
«27 августа в час по полудни дан
был для простого народа и
нижних чинов даровой спектакль
в здешнем театре. В конце
исполнен театральным хором,
вместе с оркестром и певчими, народный гимн. Вечером, после
обыкновенного спектакля в
театре гимн этот был повторен.
Город, часть дамбы и театральный
сад были роскошно
иллюминированы». После этого проведение таких спектаклей стало
традиционным.

Театральная труппа также делала
выездные спектакли, так, в 1858-м
году она гостила в Риге, где
состоялись 45 представлений. «Динабургская драматическая
труппа гостит с 3 июня в Риге , где
с большим успехом даёт
представления на русском языке
в летнем театре в Императорском
саду. Театр бывает постоянно полон. В особенности произвели
большое впечатление на
рижскую публику «Ревизор»,
«Свадьба Кречинского» и
«Женитьба». Проходили спектакли в цирке у Верманского сада:
утренний – 1 час по полудню и
вечерний – в 7 часов.

Русский театр, основанный
Гагельстромом, под его
неизменным руководством,
успешно существовал и
представлял спектакли на суд
зрителей вплоть до 1883-го года, до самого дня кончины полковника.
После его смерти заведование
театром переняла его супруга,
Матильда Егоровна Гагельстром.
«Золотые» времена театра
постепенно сходили на нет, хотя г- жа Гагельстром и сдавала его в
аренду разным, приезжающим в
Динабург, драматическим труппам.
Театр больше не находил прежней
поддержки ни у губернской, ни у
уездной администрации. Более того, театральная труппа по
несколько месяцев ждала
разрешения на открытие
спектаклей, пока выдвигались всё
новые и новые требование по
переоборудованию театра. В конце концов, в 1904-м году деревянное
здание театра было признано
обветшавшим, было закрыто и
сгорело до Первой мировой войны.

Но театральная история города на
этом не закончилась. Уже в 90-х
годах 19-го века создавались
театры при заводах, фабриках.1889-м был открыт театр при
железной дороге Петербург- Варшава. В 1921-м году была
создана латышская театральная
труппа и, совместно с труппой
железной дороги они выступали в
здании недалеко от нынешнего
вокзала. В 1942—1944 годах в городе работал русский драматический театр , после освобождения города его актёры
составили костяк городского
театра.В 44-м году была создана русская драматическая труппа,
которой первое время
приходилось работать в
неотапливаемых помещениях
кинотеатра.В 1959-м году театр
реорганизовали в музыкально-
драматический театр с двумя
труппами – русской и латышской,
хором и оркестром. В этом виде он
просуществовал четыре года но в 1963-м был закрыт. Последний раз
театр в Даугавпилсе восстановили в
1987-м году, и с тех пор уже не
закрывали. Сейчас в нём также
играют две театральные труппы и
он расположен в самом центре города – в доме Единства.

Артерия города-вьезд в Даугавпилс на улицу 18-Новембра.

У меня много исторического материала по этому городу и мы это продолжим,также как и пополним современными фотографиями архив.Я живу сейчас в столице Латвии городе Риге,но поверьте этот город мне родней всего так как я там жил и часто приезжаю,а Рига тоже богатый город на историю,но боюсь меньше чем Динабург.

В Даугавпилсе впервые был испытан отечественный пенициллин.

Советский пенициллин был
получен в 1942 году профессором З. Ермольевой в Москве. Здесь же начались его клинические испытания, был организован цех по производству пенициллина. Так был налажен впервые в мире заводской способ приготовления
пенициллина.

За границей впервые пенициллин был разработан в Англии в 1943 году профессором Н. Флори, но для налаживания его промышленного
производства пришлось
отправиться в Америку. Когда в
январе 1944 года в Москву
приехали зарубежные ученые со
своим пенициллином и проверили эффективность его на больных, то советский пенициллин оказался
намного сильней английского.

Академик З. Ермольева в журнале
«Наука и жизнь» (№ 10 за 1967 год) писала, что осенью 1944 года большая бригада видных медиков под руководством главного хирурга Советской Армии генерал- полковника медицинской службы Н. Н. Бурденко отправилась на Первый Прибалтийский фронт,
чтобы испытать лечебное действие пенициллина на тяжелораненых бойцах в полевых условиях.Бригада остановилась в Двинске, то
есть в нынешнем Даугавпилсе.Позже Н. Н. Бурденко писал (собрание сочинений, том 3-й, стр. 203), что в Двинске был организован контрольный пункт на базе госпиталей, в которых лечились раненые солдаты и офицеры. Здесь тяжелобольным вводился пенициллин, и санитарным поездом они направлялись для
окончательной оценки в Москву.

В госпиталях часто бывала
Ермольева и почти ежедневно – Н.Н. Бурденко, который лично
осматривал раненых, иногда сам
проводил операции. Затем
московская бригада переехала в Шяуляй, где лечебное действие
пенициллина было испытано на
тяжелораненых, осложненных
столбняком. И эти больные,
которым неминуемо грозила
смерть, были спасены.

Итоги наблюдений и исследований бригады были доложены на фронтовых конференциях в Даугавпилсе и в Шяуляе.Вывод их был
единодушным: советский
пенициллин успешно выдержал экзамен на фронте и был принят на вооружение Советской Армии и для лечения больных.

Осень 1944-го года...
Всего несколько месяцев назад Даугавпилс освободили от
фашистских захватчиков. На время Даугавпилс стал столицей
Латвийской советской республики:на улице Ригас расположились правительство, Верховный совет, редакции газет «Циня» и «Советская
Латвия». В это время по разным
подсчетам, в городе были
развернуты от 20 до 30 госпиталей.Это тысячи раненых, сотни смертей от заражения крови, это тысячи инвалидов с ампутированными конечностями. Именно в эти дни из Москвы в Даугавпилс приехала бригада советских ученых-исследователей для испытания в
полевых условиях чудо-лекарства, первого антибиотика. Группу микробиологов возглавляла 46-летняя Зинаида Ермольева. И задание было выполнено, испытания прошли успешно. В память об этих событиях на доме в центре Даугавпилса (ул. Саулес,
№1/3 — здесь располагался один из госпиталей)установлена памятная доска,которую, к счастью, не убрали в
революционные 90-е. Ермольева самолично делала уколы,
скрупулезно следила за каждым
раненым. И когда спустя многие
годы известный журналист спросил ее про самое яркое воспоминание о войне, Зинаида Виссарионовна ответила, что это испытан пенициллина, когда удалось вернуть к жизни тысячи людей. «Ни одной отрезанной ноги!» — гордо говорила Ермольева.

По происхождению будущее светило советской микробиологии —
донская казачка — родилась в
семье зажиточного войского
старшины, подъесаула Виссариона Васильевича Ермольева. С золотой
медалью Ермольева закончила Новочеркасскую гимназию,
успешно поступила в Ростовский
медицинский институт. Ее
блестящие способности ученого
отмечали студенты и
преподаватели. Зинаида Виссарионовна была
замечательным человеком и
очаровательной женщиной.
Пообщавшись с ней мгновения,
люди запоминали ее на всю жизнь.

В Ермольевой удивительным образом сочетались деловая
хватка, решительность, огромная
пробивная сила, настойчивость и
юношеский романтизм. Ее выбор
профессии врача был необычен.
Подтолкнула ее на этот шаг прочитанная книга о трагической
судьбе композитора Петра Ильича
Чайковского, который, как и его
мать, умер от холеры. Картина
жуткая: заостренные черты лица,
запавшие глаза, синеющие губы и ушные раковины, холодеющее
тело. Кожа теряет упругость и легк собирается в складки, ноги и руки становятся морщинистыми, как у дряхлого старика — так
называемый симптом «руки прачки». Конец... И гроб, весь
почерневший от едкой извести...

Несправедливо! С этим надо
бороться! И Ермольева со всей
своей целеустремленностью
ринулась в бой! Зинаиде Виссарионовне было всего 24 года,когда она поставила опыт —
заразила себя холерой. Мурашки
идут по коже, когда читаешь
хладнокровные записи смертельно больной молодой ученой. Это было научное открытие. Неудивительно,
что доктором наук Зинаида
Виссарионовна стала в 37 лет, а в 39 — профессором, а затем и
академиком. Изящной маленькой женщине рукоплескали маститые ученые всего мира! А спустя 20 лет,
благодаря открытиям и
неиссякаемой энергии Ермольевой,под Сталинградом удалось не допустить эпидемии холеры.

Невозможно даже представить, какой трудной была эта задача. На
территории, захваченной
фашистскими войсками, холера
гуляла уже вовсю — разруха, хаос,
тысячи бездомных создавали для
этого благоприятные условия... И потому было принято решение:
дать всему населению Сталинграда
и находящимся в нем войскам
созданный Ермольевой холерный
бактериофаг. Однако эшелон, в
котором везли драгоценное лекарство, разбомбили. Ермольева
решительно взялась наладить
производство бактериофага в
осажденном городе — в
оборудованном под лабораторию
подвале. И ей удалось! Медики делали прививки, обслуживая до
50 тысяч человек в день. С холерой
боролось все население:
хлорировали все колодцы,
ежедневно обходили квартиры,
чтобы выявить больных, обеззараживали места с
нечистотами, круглосуточно
дежурили на эвакопунктах. В
булочных без справки о прививках
не выдавали хлеб. Ермольева с
улыбкой вспоминала, как она для пробы набирала в пробирку
волжскую воду, а подбежавший
мальчуган строго ее отчитал: «Тетя,
ты что — не видишь? Везде
написано: «Купаться нельзя, сырую
воду пить нельзя»! За победу над холерой Зинаида Виссарионовна
была награждена орденом Ленина,
а затем представлена к Сталинской
премии. Немалые деньги премии
решительная казачка, не минуты не
колеблясь, отдала на... самолет!

Несколько месяцев спустя в небо
взлетел истребитель «Зинаида
Ермольева». Говорят, что Сталин
при встрече зачастую называл
Ермольеву сестренкой, ведь отцов
обоих звали Виссарионами. К слову сказать, у Зинаиды Виссарионовны
было несколько прозвищ.
Английский ученый, профессор
Флори, симпатизировавший
маленькой изящной женщине-
ученой, звал ее «Госпожа Пенициллин». Но услышав, что
коллеги называют Ермольеву
«ханум» (из-за нескольких лет,
проработанных в Азии),
переиначил в «Пенициллин-
ханум».

Большое спасибо, Вячеслав, за исторические фотографии моего родного города!
Слава Богу, что несмотря на революции и две мировые войны эти ценные фотографии сохранились!
Также увлекаюсь историей Латвии и Даугавпилса и меня интересует история религиозных меньшинств в Даугавпилсе, например,
адвентистов и баптистов. Ведь эти конфесии существуют в Латвии более 100 лет, а в 1933 г. в Даугавпилсе был открыт новый молитвенный
дом баптистов по улице Варшавас, 26. В 1994 г. возвращен общине баптистов. Я не знаю, есть ли какие старые фотографии об этом событии и какого рода благотворительной

и духовно-ппросветительской деятельностью занимались представители этих конфессий. Ещё вопрос - можно ли скачать некоторые фото
в мои файлы? Мой э-мэйл : jan.skarlek@mail.ru Заранее благодарю за ответ! С уважением - Янис

Времени суток доброго!
Подскажите пожалуйста, может есть старые карты Динабурга (1870-1940). У меня дедушка бывал там в молодости, просит найти.

Что-нибудь кроме этой, http://dinaburg.ru/uploads/0000/0c/aa/124593-3-f.jpg

Спасибо заранее!

Павел
666точка8010собакаgmailточкаcom

нашел вот такую:

исходник:
http://images.vfl.ru/ii/1420922802/2b48fe8f/7433130.jpg

отсюда:
http://wwii-photos-maps.com/germancityr ... aburg.html

помоему довоенная..

Динабургская крепость сейчас

Мартовская 2015 г.прогулка по Крепости

1-й береговой люнет. Кордегардия Николаевских ворот после реконструкции.

Императорские орлы на воротах

Пороховой погреб в 8-м
(набережном) бастионе.
Двойные кирпичные стены и галереи.Училищный пост № 2.

8-й бастион... Где то внутри...

Казарма... Константиновская... 1-й
фак. высшего Училища.

Она же

Фото памятника -пушек в Крепостном сквере

Обновлённая могила коменданта
крепости генерала Г.В. Пиленко.

P.S

19 марта депутаты комитетов
Даугавпилсской думы
поддержали идею реализации
двух проектов, которые
позволят начать работы для
приведения в порядок ещё двух объектов Даугавпилсской
крепости.

Благодаря первому проекту
планируется провести
архитектурно - художественную
инвентаризацию левого фланга
8-го бастиона Даугавпилсской
крепости. Казематы 8-го бастиона находятся внутри валов и расположены недалеко
от Центра культуры и
информации, рассказали
депутатам. Дорожка к казематам
приведена в порядок, и они доступны для туристов.

Однако, состояние казематов
технически тяжёлое.

Кирпичная кладка отделилась от основной конструкции и грозит
обрушением, состояние крыши
плачевное, влага скапливается и
попадает внутрь. Внутри
казематов регулярно убирают,
стараются организовывать и культурные мероприятия,
однако состояние сооружения
становится небезопасным.

На реализацию проекта
получена поддержка Фонда
культурного капитала в размере
2 500 евро. Работы обойдутся
дороже, поэтому от думы
необходимо ещё 465 евро. Как сообщил вице-мэр Янис Дукшинский, инвентаризация — это первый шаг, который
позволит сохранить объект, а
потом, благодаря европроектам,
привести его в порядок и думать,
как его лучше использовать.

Второй проект, который получил
поддержку депутатов и
частичное финансирование
Фонда культурного капитала,
позволит разработать
мероприятия программы спасения 5-го редюита. Фонд
культурного капитала 3 тысячи
евро, общая же стоимость
проекта составляет чуть более
4,5 тысяч.

Как сообщили депутатам, здание
5-го редюита находится в
наиболее плачевном состоянии
и располагается в секторе
активного туризма, за Центром
Ротко. Вдоль этого здания пролегает туристическая тропа.
Передняя часть здания
обрушилась, но туристы и
местные жители залезают на
постройку и фотографируются.
Так как здание является опасным, могут произойти всякие несчастные случаи.

Старые фотографии крепостного собора,взорванного гитлеровцами в 1944 году

P.S

Здание бывшего Госпиталя в Крепости (будет реставрироваться).

Сохраненный постамент памятника солдатам Айзпутского полка.Как видите память жива.И это правильно!

Памятник-фонтан "Слава русскому оружию" в Крепостном сквере (установлен в 1912 году в честь 100-летияПобеды в войне 1812 года).

В 1912 г. на средства солдат и офицеров Двинского гарнизона на территории крепости был сооружен оригинальный монумент. Памятник был установлен в чаше фонтана в
центре парка, разбитого перед
комендантским домом. Монумент «Слава русскому оружию» состоял из трех соединенных 12-фунтовых чугунных пушек, увенчанных двуглавым орлом (не сохранился) и расположенных на гранитном
постаменте. На памятнике выбиты надписи: «Динабург» и
«1810-1912», разделенные
изображениями голов льва. Орудия были изготовлены в 1870-х годах на Пермских пушечных заводах и ранее состояли на вооружении крепости. Перед монументом размещалось пушечное ядро (в настоящее время отсутствует). Чаша
фонтана обнесена железными
цепями, подвешенными на
гранитных тумбах."

Цепи с самих пушек "пропали"
после 1993 г., когда крепость
передали Латвийской республике, и она много лет была проходным двором.

Фото памятника-фонтана во времена Второй Республики.Видно, если присмотреться, что из пасти льва истекает широкая струя воды.Ну, и струи вверх тоже уже бьют (На самом деле, изначально, по проекту, и в первые годы функционирования фонтана-памятника времен Российской империи, струи воды ИСТЕКАЛИ ИЗ ТРЕХ ОТКРЫТЫХ ЛЬВИНЫХ МОРД в торцах постамента, в чашу бассейна).

Динабургская Крепость со стороны города -кордегардия и промежуточныеворота Михайловских ворот.

Стена 7-го бастиона (вид изо рва;
это слева от входа в Крепость).

Вид на Михайловские ворота и стену 7-го бастиона из
артиллерийского капонира.

Исторические кирпичи с клеймом "Д.Б. 53." (Динабург. 1853). По ним можно определить примерную дату
строительства артиллерийского
капонира.

Стена 6-го бастиона и редюит.

Новогодняя елка, установленная во дворе Артиллерийского Арсенала (Центр им. М.Ротко).

Ворота кордегардии перед Николаевскими воротами.Все чугунные элементы отливались в Лиепае.

Снаружи специально сохранён
фрагмент исторической кладки

Николаевские ворота.

Вид на Николаевские ворота и
водоподъёмное здание.

Крепостное орудие и здание
Инженерного арсенала (УПМ
Училища).

фото 3-го бастиона

Редкое сооружение - 1-этажный
артиллерийский капонир.

Варшавские укрепления.

Вид со стороны Михайловских
ворот.

Так выглядели Николаевские ворота до реконструкции.

Предмостное укрепление Крепости (сейчас там тюрьма строгого режима,при немецкой оккупации Второй мировой было еврейское гетто).

Во время немецкой
оккупации на территории
динабургской крепости был
организован концлагерь для
советских военнопленных, а в
Мостовом перекрытии (укрепленном сооружении на
другом берегу реки) было создано еврейское гетто, в которое помещали евреев со всей округи для последующего расстрела.

Двор Арсенала

Гранитная плита на одном из артиллерийских капониров (когда то в нём было овощехранилище Училища) при выходе из Северного КПП (Александровских ворот) с фамилиями строителей.

При увеличении удалось прочитать фамилию капитана БРЕДОВА.

Вот данные на подполковника БРЕДОВА из Списка подполковникам по старшинству по 26 мая 1855 г.

БРЕДОВ Фридрих Христианович (?–после 1865).

Офицер Динабургской инженерной команды на 1848–1850 годы.

25 марта 1835 года произведён в
прапорщики. В 1838 году пожаловано единовременно годовое жалование. В 1841 году пожаловано единовременно 157
руб. 50 коп. серебром. В 1844 году награждён орденом Св. Станислава 3-й степени.

На 1 января 1848 года, будучи в чине капитана, состоял военным инженером в рядах Динабургской инженерной команды. 25 июня 1851 года произведён в подполковники. На 26 мая 1855 года состоял в должности члена Финляндского окружного инженерного управления. В 1855 году награждён орденом Св.Станислава 2-й степени. На 17 февраля 1856 года состоял в
должности помощника командующего Финляндского инженерного округа. 22 августа 1856 года награждён Знаком
отличия беспорочной службы за XX лет. В 1857 году награждён Императорской короной к имеющемуся ордену Св. Станислава 2-й степени. 1 января 1858 года произведён в полковники. В 1861 году пожаловано единовременно 375 руб. серебром. На 13 марта 1861 года состоял военным инженером. В 1861 году награждён орденом Св. Владимира 4-й степени
с бантом за 25 лет беспорочной службы в офицерских чинах. В 1864 году награждён орденом Св. Анны 2-й степени. На 3 мая 1865 года состоял военным инженером и был прикомандирован к Главному инженерному управлению.

Еще одна памятная доска с фамилией поручика
Константина Николаевича
МЯНОВСКОГО.

Защитники Крепости в 1812 г. Военно-исторический клуб из Риги (рук. И. Грохольский).

Марш "неприятелей" по мосту (клуб из Литвы).

Раритеты найденные на территории Крепости, при проведении строительных и реставрационных работ.

Историческая решётка
Николаевских ворот.

Вид на куртин-люнет № 6-го со
стороны Михайловских ворот.

7-й бастион со стороны
Михайловских ворот.

Вид на куртин-люнет № 5-го и 5-й бастион.

Николаевские ворота (архив)

Потерянный памятник Двинска.Открытие памятника 25-й Пехотной дивизии.

Материал собран историком Олегом Морозовым из
"Полоцких епархиальных
ведомостей" и военной газеты
"Русский Инвалид" за 1913 г.

30-го июля 1913 года был открыт
памятник 25-й Пехотной дивизии
на месте, где Император Николай II провожал дивизию на Русско-
японскую войну. Из Вильно на
открытие памятника прибыл командир III-го Армейского
корпуса генерал-лейтенант Н.А.
Епанчин с чинами штаба корпуса.
На церемонии присутствовали
городской голова Двинска статский советник А.Я. Пфейффер с членами городской управы, чиновники,духовенство и многочисленные жители города.

В лагерной церкви Св. Николая Чудотворца Епископ Полоцкий и Витебский Владимир провёл богослужение. В 11 ч. 15 мин., по окончании литургии из
церкви на опушку леса, где
находился памятник, направился
крестный ход. Впереди несли
хоругви и образ-складень, которым Государь Император благословлял полки, при отправке их на Дальний
Восток. Эта икона всё время
хранилась в полковой церкви 97-го пех. Лифляндского полка.
По пути следования крестного хода от церкви к памятнику стояли нестроевые роты 25-й Пехотной дивизии. На большой поляне перед памятником, в версте от лагеря, уже были построены полки 25-й
Пехотной дивизии и батареи 25-й
Артиллерийской бригады. Знамёна и регалии были поставлены перед памятником. Владыка прочитал молитву на освящение памятника,закончившееся Царским
многолетием, и покрывало было
снято с монумента.

Памятник представлял собой ствол орудия, увенчанный двухглавым орлом и украшенный вензелем
Императора Николая II. На
передней стороне памятника была сделана надпись:

“Его Императорское Величество,
Государь Император Николай II 29 октября 1904 года на этом месте напутствовал своим Царским благословением полки 25 пехотной дивизии и 25 артиллерийскую бригаду,
отправлявшиеся на Дальний Восток для участия в войне с Японией. Его Величеству сопутствовал Его Императорское Высочество Великий Князь Михаил Александрович”.

Проект и работа над памятником
принадлежали штабс-капитану 98- го пех. Юрьевского полка С.В.
Хондажевскому.

После открытия памятника начальник 25-й Пехотной дивизии генерал-лейтенант П.И. Булгаков провёл парад, пропустив полки церемониальным маршем. В
Офицерском собрании прошёл
обед, на котором присутствовали Епископ Полоцкий и Витебский
Владимир, генералы, офицеры
лагерного сбора, представители
Двинского городского управления и местной администрации,духовенство. С речью о состоянии армии во время Русско-японской
войны выступил командир 100-го пех. Островского полка полковник П.Н. Махаев.

Сейчас сохранился постамент этого памятника (красный кирпич),который находится (а точнее валяется) на территории одного из коммунальных хозяйств.

фото памятника 1930-х г.г

ДИНАБУРГ был переименован в Двинск в 1893 г.

Для справки:Первоначально летний лагерь находился на Новом строении за
современным зданием тюрьмы "Белый лебедь", ближе к Даугаве).

Начиная с 1879 года, полки дивизии вместо лагерей на Новом Строении начали выходить в новый лагерь у берега реки Западная Двина. Сейчас
это место и район города называется РУГЕЛИ. Позже к лагерю была построена вымощенная булыжником дорога, а в самом лагере были построены палаточный городок для нижних чинов, бараки для офицеров и их семей, плац и здание полкового собрания.

В 1897 году в пехотном лагере
была сооружена деревянная
церковь Св. Николая Чудотворца.
Церковь, вмещавшая до 500 человек, была построена на
средства титулярного советника Н.А. Машковцева, который пожертвовал на строительство 2.000 рублей (церковь не сохранилась до наших дней). В лагерь полки дивизии выходили обычно в конце мая и находились там до осени, занимаясь всеми видами военной (боевой) подготовки (тактическая,стрелковая, физическая, строевая и т.д.)

Именно в этом лагере в Ругелях 2
раза полки дивизии
представлялись на Высочайшие
смотры Государям Императорам.
16.08.1879 г. дивизию осматривал Император Александр II, а 29.10.1904 г., перед отправкой дивизии на Русско-японскую войну
- Император Николай II.

Именно в 1913 г. в лагере был
открыт памятник, посвящённый смотру дивизии в 1904 г. перед
отправкой на войну.

Улица Нометню (Лагерная) так и
называлась, потому, что вела к
военным лагерям.

Парадоксы Польского восстания 1863 года.Паны-революционеры против царя-реформатора

В ночь с 10 на 11 января 1863 года по всей Польше зазвонили колокола. Это был сигнал к началу нового восстания против российских властей за
возрождение Речи Посполитой, утратившей независимость и
поделенной между Россией,
Австрией и Пруссией на исходе
XVIII столетия.

БОРЬБА ЗА ФЕОДАЛЬНЫЕ ПРАВА

Тогда, напомним, России не отошло ни пяди земли собственно исторической Польши. Лишь после окончания Наполеоновских войн
большая ее часть была передана
Российской империи. После чего в ноябре 1815 года Александр I
подписал Конституцию
образованного в ее составе Царства Польского. Высшую
законодательную власть
осуществляли сейм, собиравшийся раз в два года, и Государственный совет, действовавший постоянно.
Все административные должности в Царстве Польском могли занимать только поляки. Конституция вернула многие польские исторические традиции: деление на воеводства, коллегиальность министерств (их функции выполняли правительственные комиссии) и воеводских властей.

Согласно Конституции
формировалось польское войско,
административное и судебное
делопроизводство должно было
осуществляться на польском языке.

Провозглашались неприкосновенность личности,
свобода слова и печати. Военную
службу следовало отбывать в
пределах Царства Польского, то же положение распространялось и на тюремное заключение.

В Царстве Польском правом голоса обладали около ста тысяч человек,то есть больше, чем было избирателей во Франции времен Реставрации. Польская Конституция в ту пору оказалась самой либеральной в Европе. В 1815–1831 годах Царство Польское было дотационным регионом Российской империи.

И тем не менее вспыхивает
восстание 1830–1831 годов. В чем же дело? А может, паны из
принципа не желали быть под
властью русского царя: мол,
подавай короля-поляка? Увы, Речь Посполитая с конца XVII века
управлялась саксонскими
курфюрстами из Дрездена, которые по совместительству являлись и польскими королями.

Подлинная причина – это лишение
польских панов самодержавной, то
есть анархической, свободы. Пан
мог безнаказанно отчеканить
золотые монеты с изображением
польского короля, где вместо подписи «Божьей милостью
король» красовалось «Божьей
милостью дурак». Пан мог явиться
на бал к королю в кафтане, сшитом
из листов пергамента с текстом
приговоров королевский судей, суливших ему тюрьму и изгнание.
Пан мог напасть и ограбить своего
соседа-помещика, да что соседа –
мог и начать свою частную войну с
соседней державой. Несколько
панов, объединив свои частные армии, могли организовать
конфедерацию и объявить войну
собственному королю.

Ну а о таких мелочах, как казнь
крестьян, и говорить не приходится.Ясно вельможный пан мог повесить
своего холопа, посадить на кол,
содрать с живого кожу. Еврей-
шинкарь или ремесленник формально не был крепостным
пана, но зарубить его саблей или
утопить не только считалось не
зазорным, а наоборот –
проявлением особой удали.

И всего этого панство лишили
проклятые москали. Да кто они
такие? Объединившись с Великим
княжеством Литовским, поляки
получили власть над Малой и Белой
Русью. Там проживало православное русское население,
управляемое удельными князьями
– потомками Рюрика и Гедимина.
Поляки за полвека полностью
полонизировали и окатоличили
тамошний правящий класс. А крестьянство попало под жестокий
гнет помещиков – как этнических
поляков, так и полонизированных
русских дворян. Его паны не только
эксплуатировали, но и презирали,
православие называли «мужицкой верой». А уже с XIV века распускали
в Европе слухи, что русские – это
дикие племена схизматиков,
находившиеся под властью
литовских князей и польских
королей.

Даже в XIX веке знаменитый
польский историк Казимир
Валишевский, оправдывая зверства
своих соотечественников на Руси в
Смутное время, писал, что поляки
считали себя конквистадорами, несущими свет веры Христовой
невежественным индейцам, то есть
православным русским людям.

А почему вспыхнуло еще одно
восстание в январе 1863-го?

Формальным поводом стал
очередной рекрутский набор. Но
истинные причины очень четко
сформулировал тайный советник В.В.Скрипицын в письме военному
министру Д.А.Милютину:

«Дворянство польское составляло
тогда (в период существования
Речи Посполитой ) род
коллективной царствующей династии; а теперь оно
представляет коллективного
претендента, который, подобно
всем претендентам, никогда не
откажется от утраченного им права
и не подчинится искренно никакой верховной власти, не исходящей
из него самого».

Нельзя также не сказать о том, что
борьбу панства с Российской
империей активно поддерживала
католическая церковь. В Риме папа
Пий IX часами стоял на коленях с
распростертыми руками перед толпами верующих, вознося
молитвы за «несчастную Польшу».
Ксендзы на местах действовали
более решительно. Так, в феврале
1863 года части 7-й пехотной
дивизии у местечка Келец разбили отряд пана Мариана Лангевича,
присвоившего себе чин генерала.
Было найдено сто трупов
повстанцев, среди них четыре
ксендза с оружием.

Русское командование учло уроки
1830 года, и все крепости и
большие города Царства Польского
в течение всего восстания 1863–
1864 годов оставались в руках
правительственных войск. Не удалось организаторам нового
выступления и устроить польскую
Варфоломеевскую ночь. Даже
небольшие группы русских солдат
и чиновников храбро защищались.
Успехи повстанцев были ничтожны. Например, в
окрестностях города Седлица им
удалось сжечь заживо два десятка
солдат, запершихся в деревянном
доме. Восстание превратилось в
борьбу больших и малых партизанских отрядов с
регулярными войсками.

Говоря о том восстании, не нужно
забывать, что оно происходило в
самый разгар реформ Александра
II. В 1861 году в России было
покончено с крепостным правом (в
Польше к 1863 году оно только начало отменяться), шли судебная,
административная и другие
реформы.

Объективно говоря, в ходе
восстания 1863 года в роли
революционеров выступили не
паны и ксендзы, а Александр II и
его сановники. Так, 1 марта 1863
года Александр II объявил указ Сенату, которым в губерниях
Виленской, Ковенской,
Гродненской, Минской и в четырех
уездах губернии Витебской
прекращались обязательные
отношения крестьян к землевладельцам и начинался
немедленный выкуп их угодий при
содействии правительства. Вскоре
это распространилось и на другие
уезды Витебской губернии, а также
на губернии Могилевскую, Киевскую, Волынскую и
Подольскую. Таким образом, царь
резко ускорил ход реформ в
губерниях, охваченных
восстанием. Подавляющее
большинство польских крестьян оставалось в стороне от восстания, а
многие помогали русским войскам.

Вдобавок повстанцы отбирали у
польского населения под
«квитанцию» лошадей, подводы,
одежду и продовольствие. Деньги
приобретались сбором податей за
два года вперед, вымогательством у состоятельных лиц, грабежом и
другими подобными способами.
Сначала повстанцы набрали 400
тыс. злотых (1 злотый = 15 коп.),
потом, в июне 1863 года, в Варшаве
из главной кассы Царства было похищено три миллиона рублей и
в других местах – еще около
миллиона.

Повстанцам приходилось
сражаться не только с царскими
войсками, но и с собственными
крестьянами. Вот, к примеру, 13
апреля 1863 года из Динабурга в
Дисну был отправлен транспорт с оружием. Телеги сопровождал
конвой из восьми солдат. Польские
помещики собрали челядь (свыше
ста человек) и овладели
транспортом. Местные крестьяне,
узнав об этом, напали на помещичьи усадьбы и привели
панов к властям. Среди мятежников
оказались даже два графа –
Александр Моль и Лев Плятер (их
повесили 27 мая 1863 года в
Динабургской крепости).

В районе Владимира-Волынского
свыше полутора тысяч крестьян с
косами и рогатинами
присоединились к русским войскам,
проводившим зачистку местности
от повстанцев.

Русское командование не только не
понуждало крестьян бить панов, а
наоборот, всячески окорачивало
их. Генерал-адъютант И.И.Анненков
испуганно доносил военному
министру: «К сожалению, ненависть народа к полякам переходит
иногда меру и при вкоренившихся
в массе преданиях о гайдамаках, о
кровавых борьбах с поляками
увлекает их до своеволия, буйства и
неповиновения. Были уже примеры того, доходившие до жестокости и
зверства».

30 июня 1863 года, в самый разгар
восстания, британская газета
Morning Standart проболталась:
«Польский мятеж прекратился бы
сам собой, если бы его вожди не
рассчитывали на военное вмешательство западных держав».
Что ж, паны в конфронтациях с
Россией каждый раз были уверены:
«заграница нам поможет». Они
надеялись то на короля Карла XII,
то на Людовика ХV и Людовика ХVI, то на императора Наполеона I и
Наполеона III.

В конце концов, нашим генералам
и адмиралам надоела финансовая и
военная поддержка Запада
польским мятежникам, а также
наглые дипломатические демарши
Лондона и Парижа. И вот пока канцлер Горчаков отвечал им
уступчивыми нотами, 24 сентября
1863 года в нью-йоркском порту
бросила якорь эскадра адмирала
С.С.Лесовского. А еще через три дня
эскадра адмирала А.А.Попова прибыла в Сан-Франциско. В
Средиземном море фрегат «Олег» и
корвет «Сокол» вышли на
британские коммуникации. А еще
раньше оренбургский губернатор,
генерал от артиллерии А.П.Безак, приступил к формированию
экспедиционного корпуса для
движения в Афганистан и Индию.
Держалось сие действо в секрете, но
как-то произошла утечка
информации в британскую прессу. На западных биржах началась
паника. Судоходные компании
резко подняли стоимость фрахтов,
страховые компании начали менять
правила страховок. Затем
общественность Англии и Франции перестала призывать к нападению
на Россию. Унялись и буйные паны.
На целых 50 лет.

Александр Борисович
Широкорад - историк

Военный латышский оркестр выходит из Крепости.Двинская крепость.29 апреля 1926 года.В начале 30-х годов 20-го века латышским гарнизоном мосты к воротам были убраны и рвы в этих местах засыпаны насыпями.

Предположительно Кордегардия северных Александровских ворот,но возможно и западных Константиновских

Особенно порадовал вид
ворот с имперским орлом,целые
опорные колонны с брандскугелями на макушках и
вход в сооружение(через две колонны-от них в настоящее время даже следов не сохранилось!!!).

11-й добельский пехотный полк возвращается в крепость

Редкое фото, снятое с иезуитского костела Крепости (Крепостной собор).Судя по среднему пролету моста через Даугаву (Западную Двину)-фото сделано до первой мировой.

Варшавские укрепления - одни из последних строившихся
укреплений Крепости.

Начаты - 1860 г.
Окончены - 1863 г.

Строились на правом берегу Двины. Эти укрепления были необходимы из-за строительства перед крепостью высокой насыпи полотна С.-Петербургско-
Варшавской железной дороги,
закрывавшей ближние подступы к крепости со стороны города и
местечка Гривки.

Крепостной собор /архив/

Вид на Константиновские ворота.

Промежуточные ворота Константиновских ворот (не сохранились)

1882 года мая 13 дня, положили
сей камень Прусско-Королевской
службы Генералъ Лейтенантъ Раулъ и въ память посещений
Динабургской крепости и въ знак
дружбы Генералъ Инспектор Инженеровъ

цитата из книги В.Казака
"Даугавпилсская крепость" :

"Все ворота были названы в честь
царя Александра 1 и его СЫНОВЕЙ Николая, Михаила и Константина".

Все бы хорошо, но у российского
императора Александра 1
Благословенного НЕ было детей! И после него императорам стал его брат Николай. После того, как другой брат, Константин, не
чувствуя в себе сил на царствование (было и такое!)отказался от престола в пользу Николая. Если у них был еще и брат Михаил (а проверить это несложно), то все становится понятно, и мы можем
поправить уважаемого В.Казака :
на самом деле все ЧЕТВЕРО ворот
возводимой Динабургской крепости были названы в честь императора Александра и его БРАТЬЕВ.

Александр Павлович, первый сын
императора Павла 1, 1777-1825,
царь Александр 1

Константин Павлович-великий
князь, 1779-1835, второй сын
императора Павла I .

Николай Павлович, третий сын
императора Павла 1, 1796-1855,
царь Николай 1

Михаил Павлович - великий князь,
четвертый сын императора Павла I ,родился в 1798 г.

Как известно в предмостном
укреплении Крепости (тет-де-поне) в годы войны было еврейское гетто. Вот фото:

Фото 4-й роты 10-го Айзпутского
пехотного полка 1939 г на фоне валов и крепостного собора.

Парад одного из полков
Земгальской дивизии в крепости.На заднем плане крепостной
госпиталь.

После 1920 г. Крепостной собор
стал евангелистско-лютеранским, и использовался по своему прямому предназначению для частей Земгальской дивизии. Вот фото органа в соборе из газеты "LATVIJAS KAREIVIS" от 16.11.1937 г.

Почтовая карточка датирована 1936 годом.
Даугавпилсская Крепость.
Михайловские ворота.

Александровские (северные)ворота /архив/

Константиновские(западные)
ворота./архив/

Обложка журнала "Baltford" Латвия /март 2009 года/

фотография крепости
времен Латвийской республики.

Вид на Крепость сверху.1920 год.

Советское время.Выход на парад в город ДВАТУ 1949 год.

Деревьев вообще НЕТ!Все что росло до войны вдоль дороги и на валах срубили за лихие годы на дрова...

Виден разрушенный Крепостной Собор.

Бравые зольдатен Земгальской дивизии в "летнем кинотеатре"-такое мероприятие у них называлось "pasakums".Джентельмены,кстати,изрядно под шафе-глянте как лихо заломил тевтонскую каску бравый латвийский воин!!!

Вот такие ворота украшали вход в парк Крепости в 50-е годы

Военно-исторические клубы из
Латвии и Литвы в Крепости.
23-24 мая 2009 г.

1982 год Главный вход в училище.Михайловские ворота.

Редкое фото монумента в крепостном парке Даугавпилса с бюстом Сталина.Первоначально монумент был памятником военнослужащим Айзпутского полка Земгальской дивизии армии первой республики (построен в начале 20-х годов 20 века),погибшим в войне за
независимость Латвии.

Однако во времена СССР почти 20
лет у него было совершенно иное предназначение.

На нем стоял бюст "отца народов" и, практически,все торжества в крепости 40-х , 50-х и до 1963 года начинались с возложения венков к его подножию.

На фото: 1 сентября 1961 года-возложение венков
ПЕРВОКЛАСНИКАМИ к бюсту "вождя и учителя".

Ужасы Войны:

Перевернутый Т-37 на фоне моста
Единства.

Немного юмора

Ворота тет-де-пона (предмостного укрепления) с ПОЛЬСКИМИ жолнежами в охранении.
Ориентировочно 1919-1920 год.

Ужасы Войны:

Перевернутый Т-37 на фоне моста
Единства.

Немного юмора

Ворота тет-де-пона (предмостного укрепления) с ПОЛЬСКИМИ жолнежами в охранении.
Ориентировочно 1919-1920 год.

Ужасы Войны:

Перевернутый Т-37 на фоне моста
Единства.

Немного юмора

Ворота тет-де-пона (предмостного укрепления) с Польскими жолнежами в охранении.
Ориентировочно 1919-1920 год.

Промежуточные ворота-арки Михайловских ворот (на их развалинах памятная
доска,посвященная Мусе Джалилю)

Господа немецкие офицеры
на веранде"зеленого змия".Лето
1941 года ПОГУЛЯНКА.

Еврейского гетто в "тет де
поне" в Предмостном укреплении.Редкое фото ,на
котором виден временный мост
СПЕЦИАЛЬНО ПОСТРОЕННЫЙ
нацистами для вывоза евреев в Погулянку для "окончательного
решения"

Еще одно фото гетто в
предмостном.Сентябрь 1941

Мемориальная доска на стене
Даугавпилсской крепости в честь
Мусы Джалиля.

Жизненный путь легендарного
татарского поэта-героя Мусы
Джалиля прошел и через Латвию.Но вторая мировая война свела его с Латвией совсем по другому поводу.

Плененный фашистами, по
дороге в Германию, он в 1942 году находился в концлагере
„Шталаг-340” в Динабургской / Даугавпилсской крепости. Находясь в плену, он старался поднимать дух военнопленных, звал их на борьбу.Потом его держали в Каунасе и Польше. Позднее, как известно, в
Германии в тюрьме Моабита поэт был казнен.

Макет крепости, оставшийся
после вывода училища в 1993 г.

Комендантский сад в Крепости напротив Комендатского дома.Деревьев ЕЩЕ НЕТ!Памятника-фонтана "Слава Русскому Оружию" в виде трех пушек,установленному в 1912 году еще нет,вместо них фонтан "тарелочки",потом переехавший в городской парк.Легендарная беседка-место для духового оркестра - уже стоит!

Фото ориентировочно 1894 года.

На этом фото фонтан "тарелочки" несколько лучше виден в Комендантском саду

Стойка с чашами (тарелочками) в фонтане городского парка Двинска,перевезенная с Крепостного парка (позже в нижнюю чашу "усадили" девушку с лилией).

1918 год.Указатели в районе
предмостного укрепления.

"Пограничник с собакой" (памятник при въезде в крепость через центральное КПП, там позже стояла голова солдата "Алёши" ).1950-е гг.

Этот же памятник в лесу Межциемса

Крепостной собор во время оккупации фашистами.На флагштоке перед крепостным
собором флаг со свастикой.

Крупнейшее наводнение в Даугавпилсе.1922 год.

Вид на 4 и 5 полигоны
Динабургской крепости, снятый во время 1-ой Мировой войны
немецким дирижаблем. Видны
Александровские ворота, казармы,Инженерный арсенал, часть госпиталя, офицерские дома, а так же,хорошо отсыпанные и действующие БРУСТВЕРЫ ЗА ЛИНИЕЙ рвов,в наше время совершенно несохранившиеся.

Проект Михайловских
ворот.1826 год.В пояснительной
записке четко указано,что проект
сделан по воротам крепости
Кобленц.

Обращает на себя внимание НАДПИСЬ на фасаде с названием
ворот,а так же дренажная труба и
сваи под фундаментом

Западные Константиновские ворота Крепости незадолго до разрушения (1962 год).

Хотя и строились по одному проекту с северными
(Александровскими) воротами имеют высоту несколько
меньшую.При той же высоте арки.Главный вал с запада несколько ниже,а ворота по проекту возводились по высоте вала.

Фашисткая оккупация.Госпиталь.

Строй бравых зольдат земгальской дивизии.

Открыточка со зданием
мастерской, которое было снесено во второй половине
70-х.

Беседка со свастикой и знаками внизу.
Первый знак в композиции под
беседкой - тот, что слева, и в
котором явственно просматривается символика Латвийской республики- это знак полка,находившегося на тот момент в крепости, т.е. 10-го Айзпутского пехотного полка. А следующим идет знак предшественника этого
латвийского полка в годы гражданской войны, Троицкого
полка. Оба этих знака имели
отношение к полку в крепости.
О чем и свидетельствует наличие на груди у латвийского воина обоих этих знаков.

Бойцам бывшего Троицкого полка, вошедшим в 10
Айзпутский полк как Латвийский
Стрелковый Батальон (LSB), дали
право носить на погонах буквы LSB и знаки обоих полков на груди.

И последнее-обратите внимание
ЧТО венчает это сооружение-
СВАСТИКА.

Этот символ был визитной
карточкой национал-фашистской
организации первой республики "угунскруст"(огненный крест-
свастика).Которая после переворота Ульманиса в 1934 году прочно "прописалась"и в латышской армии.

Вот полковой знак 12-ого Баусского пехотного полка

НОМЕТНЕ. Остановочный пункт
вблизи озера Шуня,открыт в 1927
году для нужд бойцов Латвийской армии. Закрыт во время Второй мировой войны или вскоре после нее.

В общем то, это - бывший летний
госпитальный городок крепости.Латыши во времена
первой республики юзали его как летний лагерь для строевых частей и санаторий для командного состава.

Вермахт использовал его как
санаторий для
выздоравливающих.

Сейчас от него мало что осталось ,
теперь там частное строительство.

Лето 1925 года.Бравые латышские кавалеристы вблизи предмостного укрепления.

Выход с Михайловских ворот.

Разрушенный мост через Даугаву в Двинске
Начало 20-х годов.

А вот так мост тогда временно востановили.Половину (поврежденную) обрушенного пролета отрезали и под край уцелевшей и поднятой половины подвели временный
(дополнительный!) бык. Этот бык, в отличие от штатных - цельный!
Через оставшийся пролет
перекинули временную, меньшую по размерам ферму.

С начала 30-х мост выглядел так в отремонтированном варианте

Судно на фото носило гордое имя
"Прогресс".Начало курсировать до Погулянки в 1886 году,а позднее до Ликсны и Полоцка.Самыми дальними пунктами РЕГУЛЯРНОГО сообщения в 90-е годы 19 века стали Якобштадт(Екабпилс)и Витебск.

На фото видны "маркеры"фарватера
(колы,торчащие из воды)
и,видимо,момент ремонта моста.

Памятник деревянного зодчества: церковь святого Александра
Невского на Гарнизонном кладбище.

Предмостное укрепление.Первая
республика,кавалеристы на отдыхе

Вход в Михайловские ворота Крепости (Центральное КПП ДВВАИУ в советское время).

В проеме виднеется на постаменте самолет МИГ-19 с бортовым номером 25.
На воротах чугунные алебарды и внизу около ворот на специальной подставке полое пушечное ядро (брандскугель) (когда-то там были фитили , зажигаемые в ночное время).

42-линейная (105 мм) осадная
пушка на оригинальном лафете
Венгловского в Крепости.

Даугавпилсское высшее военное авиационное инженерное училище имени Яна Фабрициуса — военное училище,производившее подготовку офицеров — инженеров и техников — для авиационных частей СССР. Было расположено на территории Даугавпилсской крепости. Было основано 23 февраля 1948 года.

В 1993 году в связи с выводом советских войск из Латвии ДВВАИУ передислоцировали в Ставрополь и оно влилось в состав Ставропольского ВВАИУ. На этом завершилась славная история Даугавпилсского военного авиационно-технического училища. Боевое Знамя училища сдано в Центральный музей Вооруженных Сил (г. Москва).

Всю историю училища условно
можно разделить на четыре
периода: с 1948 по 1952 год оно
готовило техников для дальней
авиации, с 1952 по 1959 годы —
офицеров для ВВС, с 1960 по 1975 годы — специалистов для
истребительной авиации ПВО, с
1975 по 1993 годы — инженеров
для авиации ПВО и ВВС. Исходя из
этого менялось и название
училища: ДВАТУ, ДВАРТУ, ДАТУ, ДВАИУ, ДВВАИУ.

К 20-летию образования училища за высокие успехи в подготовке военных кадров, большую воспитательную работу среди местного населения Совет
Министров ЛССР присвоил ДАТУ имя видного деятеля Яна Фабрициуса, в честь которого и было названо училище.

На учебном аэродроме находился знаменитый МиГ-25, угнанный лётчиком Беленко в 1976 году в Японию, который перебрали до винтика и потом вернули в СССР.

Водоподьемное здание
постройки 1867-1868 годов после реставрации в Крепости

Небольшой конференцзал на втором этаже.

Из вестибюля на второй этаж ведет лестница в стиле прошлого века.

В центре арочного потолка
выложенного из кирпича
вмонтирована памятная табличка.

Видна емкость для воды ,
помещение над конференцзалом.

Основная площадь занята под зал для конференций. Хорошо
представлен период нахождения
ДВВАИУ в стенах Крепости .

МИХАЙЛОВ Андрей Петрович. В 1846 году выпущен из
прапорщиков верхнего
офицерского класса Главного
Инженерного училища поручиком
в полевые инженеры. В 1859 году,
будучи в чине инженер-капитана, назначен начальником
Динабургской инженерной
команды. Скончался в 1867 году,
будучи в чине военного инженер-
полковника, на должности
начальника Динабургской инженерной команды.

ЛЮТЦАУ (ЛУТЦАУ) Бернгард
Карлович, выпущен после академии в Динабургскую
инженерную команду. На 1869 г.
там же штабс-капитаном.

Госпиталь, А когда то на этом месте
вместо зведы был двуглавый орёл
(Гос. герб Российской Империи).
Наша Крепость снова стала ареной
"войны", т.е. съёмочной
площадкой. Снимается худ. фильм.

Сьемки фильма "Поколение" в 2011 году проводила немецко-литовская компания. Большинство актеров - литовцы.

Эти чугунные "столбики" служили
для предохранения арок ворот и
стен зданий (особенно углов) от
мех. повреждений транспорта тех
времён (гужевые повозки), и
крепостных орудий.

Тираспольские ворота Брестской
крепости.

Могила на гривском староверском
кладбище.Даугавпилс.

Cтарший лейтенант Иван Семенович Шафорост (1913-27.6.1941), 1-й авиакорпус 200-й дбап, заместитель командира экадрильи, лётчик,родился: Орджоникидзевский край,
г. Арзгир; жена: Наталья Фёдоровна Шафорост, Ленинградская область,
м.Кречевицы, дом 81, квартира 6; не вернулся с боевого задания район Двинск; пропал без вести.

Точный бомбовой удар по
скоплению вражеских войск нанес коммунист Иван Шафорост.
Возвращаясь с задания, он был
атакован «мессершмиттами».
Самолет загорелся. И. Шафорост мог бы спастись, прыгнув с парашютом.Но внизу были дома мирных жителей, и отважный летчик почти над самыми крышами дотянул пылающую машину до ближайшего озера.

В.Д. Азан, Г.В. Барковская, Г.Д. Гуков «Здесь, в краю озер, - Даугавпилс» - Рига:«Лиесма», 1975 год - страница 75

Фото колокольни на Гарнизонном кладбище. До настоящего времени не сохранилась.
Фото из журнала "Разведчик" за
1896 г.

И сама заметка из журнала "Разведчик" № 308 от
3.09.1896 г. об открытии часовни.

Уникальное фото.Кордегардия в
ПЕРВОНАЧАЛЬНОМ виде.

Как построили большой православный Собор в Двинске

Даугавпилсский православный кафедральный собор святых благоверных князей Бориса и Глеба стоит на перекрестке главных транспортных магистралей Даугавпилса, на холме Базницкалнс (Церковная гора). Холм получил свое название на рубеже 19 и 20 веков, когда здесь были построены храмы четырех конфессий. Расположенная рядом железная дорога отделяет собор от исторического центра города.

Первое упоминание о поселении на территории так называемого «Большого Форштадта» связано с событиями Ливонской войны царя Ивана Грозного. Во время первой Северной войны (1655-1660) в 1656 году, накануне дня памяти св. князей Бориса и Глеба город Динабург был взят войсками царя Алексея Михайловича. Осада Динабурга длилась с 20 по 31 июля ( по другим источникам – до 30 июля). Город был взят ровно через неделю после праздника поминовения св. князей Бориса и Глеба (24 июля по старому стилю). Дальнейшее развитие города началось после перехода Латгалии в состав России (1772). Строительство крепости (1810 – 1871), дамб для защиты от наводнений, моста, телеграфа, железной дороги, перемещение трассы С.Петербург-Варшава формируют новое городское пространство.

В то время вся жизнь российских солдат была тесно связана с Православной Церковью. В каждом полку имелся свой походный храм, при каждом храме состоял штатный священник. С 1900 года в России началось строительство гарнизонных церквей.

В течение ближайших пяти лет в Российской Империи был возведен 51 военный храм. Появилась гарнизонная церковь и в Двинске (нынешнем Даугавпилсе). В 1866 году на месте нынешнего храма по распоряжению генерал- губернатора Северо-Западного края К. П. Кауфмана для потребностей расквартированных в городе воинских частей была возведена небольшая церковь с наружной облицовкой из чугуна и листового железа, которую в народе прозвали
«железной». Церковь была посвящена свв. равноапостольным Константину и Елене ( Константино- Еленинская железная церковь).

Преображенский храм в Ерсике (бывшая Константино – Еленинская железная церковь)

В начале ХХ века высказывалась идея о создании отдельного православного прихода на Новом Строении. Место же для строительства военного собора, который изначально строился не только для военных, но и для гражданских лиц было выбрано далеко не сразу.

Когда было принято решение о возведении в Двинске большого военного храма за счет казны, городское руководство в 1899 г. безвозмездно выделило для этой цели тысячу квадратных саженей городской земли в третьей части города.

Это место находилось рядом с железной дорогой, поблизости от нынешней телебашни.

Прибывший для осмотра места начальник инженеров Виленского Военного округа нашел отведенный участок земли неудобным для строительства храма. Свое мнение он обосновал рядом причин. Во-первых,строить второй православный храм вблизи существующего (железная церковь еще стояла на своем месте) он посчитал нецелесообразным. Во- вторых, строить большой храм на участке земли, расположенном ниже того, где стояла маленькая церковь, было бы неправильно. В- третьих, к отведенному участку примыкала Дворянская улица с прилегающими земельными наделами, принадлежащими частным лицам, которые в будущем могли быть застроены, в результате чего построенный храм оказался бы стеснен близко стоящими частными постройками.

Учитывая все выше изложенное, начальник инженеров, с одобрения командования Виленского Военного округа, возбудил ходатайство перед городским правлением о выделении, как более соответствующей для строительства храма, площади земли, находящейся в пределах Одесской (ныне Пушкина),Ковенской (ныне Каунас),Киевской (ныне Таутас) и Виленской (ныне А.Пумпура)улиц.В этом квартале ныне находится храм Первой Новостроенской старообрядческой общины.

На состоявшемся в июле 1900 года заседании двинской городской думы предложение военного командования о замене одного участка земли на другой было отклонено, так как на запрашиваемой площади, согласно
Высочайше утвержденному плану, предполагалось строительство гостиного ряда.

Тогда же было выдвинуто предложение о строительстве собора на месте, где стояла железная церковь. Если же она будет мешать новому храму, ее предлагалось перенести на упраздненное кладбище у слободки. Ныне это площадь у бывшего Молочного комбината. Здесь установлен памятный крест в честь погибших польских солдат.

В декабре того же 1900 года Двинское крепостное инженерное управление ходатайствовало перед городской думой о перенесении железной церкви на упраздненное кладбище для того, чтобы на освободившейся территории построить войсковую церковь на две тысячи человек.

В апреле 1902 года начальник гарнизонов города и крепости- склада Двинска генерал-лейтенант В. И. Пневский, на основании рапорта начальника крепостного инженерного управления, обратился в городское управление с просьбой о переносе на другое место железной церкви и о передаче епархиальным ведомством участка земли в ведомство крепостного инженерного управлении, так как, на основании приказа командующего войсками, до передачи земли строительство войсковой церкви не будет начато.

Согласившись с предложением военных, городское управление обратилось с такой же просьбой к Преосвященнейшему Тихону, Епископу Полоцкому и Витебскому (священномученик Тихон прославлен в лике новомучеников и исповедников Российских в 2000 году). Полоцкая духовная консистория, получив резолюцию Епископа Тихона, запросила Двинское городское управление о том, куда можно было бы перенести церковь, и на какие средства это можно было бы осуществить.

Тем не менее, уже в июле 1902 года городское управление предложило
военным для строительства храма участок земли в 76 квартале. Этот квартал находился между площадью, ранее затребованной военным ведомством (в пределах улиц Одесской, Ковенской, Киевской и Виленской и ул. Шоссейной). Военное командование признало предложенный участок не соответствующим выдвинутым требованиям для воинского храма и вновь запросило участок земли возле железной церкви.

Связавшись с товарищем Обер- прокурора Св. Синода, командиром 16-го армейского корпуса и начальником инженеров округа, командующий войсками поручил штабу Виленского военного округа просить начальника губернии об оказании содействия о выделении военному ведомству для постройки военного собора участка земли возле железной церкви, который предлагался еще в 1899 году. Вице- губернатор А. С. Ключарев, исполнявший обязанности губернатора, уважил желание военных, обратившись в двинское городское управление с просьбой о рассмотрении предложения военных на ближайшем заседании двинской думы.

Только 8 июля 1903 года чины крепостного инженерного управления вместе с представителем городского управления отмерили участок городской земли для строительства военного собора. Из сообщения «Двинского листка», поместившего краткое известие об «отмере земли»
для строительства храма, не ясно, был ли это участок, расположенный
ниже железной церкви и изначально признанный неудобным, либо же участок, где собственно и стояла железная церковь. В 1903 году священноначалие Полоцкой епархии, в ведении которой тогда находилась территория Латгалии, приняло решение о строительстве в Даугавпилсе (тогдашнем Двинске) большой церкви в честь святых Бориса и Глеба. В 1904 году «железная» церковь была перенесена в местечко Царьград (ныне Ерсика) и началось строительство нового храма, который был освящён в 12 июня 1905 года. Строительство финансировалось военным ведомством.

Возможность посещать новый военный храм получило и местное гражданское население.

До революции 1917 года 5 ( 18 ) октября отмечался главный престольный праздник Двинской гарнизонной церкви (так раньше назывался Борисо-Глебский собор).

Церковная горка.

Во время Первой мировой войны в соборе постоянно проводились молебны о спасении Отечества и даровании победы русскому оружию.

Первую Мировую войну храм пережил без существенных разрушений. Однако церковная и хозяйственная жизнь в начале 20-х годов прошлого столетия складывалась в сложных условиях.

Постоянный русский приход в храме был организован только в 1922 году уже в независимой Латвии, когда настоятелем собора был назначен протоиерей Августин Петерсон, впоследствии ставший Митрополитом Латвии. До этого богослужения проводились приезжавшими из уезда священниками и настоятелем Александро-Невского собора протоиереем отцом Одельским.

В 1925 году был открыт латышский приход.

В 1922—1923 годах был проведён ремонт храма, так как во время войны была повреждена крыша и пострадали иконы и фрески.

На смену А.Петерсону, перешедшему в крепостной собор, пришел новый настоятель – Иоанн Крамп. Он принял самое деятельное участие в двух ремонтах храма. В 1926– 1927 годах был проведён ремонт по замене перекрытий крыши, а в 1930-1931 годах был закончен наружный ремонт храма.

Строительные работы обошлись в солидную по тем временам сумму – 8000 латов. Они проводились под надзором почетного члена приходского Совета Н. Федорова.

В 1938 году изменился статус храма – он стал собором вновь образованной кафедры Ерсикского епископа. В 1938 году был торжественно заложен и построен церковный дом. 16 - 17 июля 1938 года в соборе свершилась хиротония в сан епископа Иерсиканского второго викария Латвийской православной церкви, бывшего настоятеля Вилякской церкви протоиерея отца Адама Витола, принявшего при пострижении имя Александр.

Впоследствии Борисоглебский собор стал местом постоянного служения нового епископа Александра и был преобразован в кафедральный собор.

Во время второй мировой войны, несмотря на бомбардировки и бои, собору не были причинены существенные разрушения, пострадал Св.Алексеевский придел храма, были выбиты окна.

В 1947 году в собор был назначен первый послевоенный настоятель. Им стал митрофорный протоиерей Иоанн Дубакин.

9 ноября 1947 года в храме прошло собрание активистов приходской общины, постановившее уполномочить настоятеля Иоанна Дубакина и членов церковного совета подписать с Горисполкомом договор о получении в пользование храма со всем его имуществом. Согласие властей было получено, и 1 февраля 1948 года Борисо-Глебский собор перешел верующим «в бессрочное и бесплатное пользование».

В дальнейшем Иоанна Дубакина в должности настоятеля сменил протоиерей Владимир Демичев , а ему на смену в 1951 году пришел 36-летний Николай Клепатский.

Настоятель Николай (Клепатский) (1951- 1984) добился проведения ремонта собора, посадки деревьев вокруг храма.

После уничтожения городского собора св. Александра Невского в 1969 году Борисо-Глебский собор стал главным православным храмом Даугавпилса.

В 80-х годах настоятелями храма последовательно были протоиереи Николай (Гришин) и Николай (Огородников).

В 1989 году была возобновлена епископская кафедра, когда в сан епископа Даугавпилсского 23 июля 1989 года в Москве был рукоположен архимандрит Александр (Кудряшов), помощник Митрополита Рижского Леонида, ныне Высокопреосвященнейший Митрополит Рижский и всея Латвии.

В 1994 году ключарем храма стал протоиерей Георгий (Попов). Под его руководством был начат очередной ремонт храма.

В 2006 году, по ходатайству Его Высокопреосвященства, в сан викарного Епископа Даугавпилсского был возведен архимандрит Александр (Матрёнин). Он продолжил реновацию собора.

В 2004- 2008 годах была проведена наружная реновация и были позолочены купола.Работы по позолоте куполов проводили специалисты из Санкт – Петербурга. В 2005 году был позолочен большой купол над алтарем. В следующем году были позолочены четыре купола над центральным алтарем и два малых купола над боковыми алтарями. И в 2008 году работы по золочению куполов были завершены.

12 марта 2013 года Святейший Патриарх Кирилл и Священный Синод РПЦ утвердили решение об образовании Даугавпилсско - Резекненской епархии. 17 марта 2013 года, в Прощённое Воскресенье, его Преосвященство, Преосвященнейший Александр, Епископ Даугавпилсский и Резекненский впервые совершил богослужение в Даугавпилсском Борисоглебском кафедральном соборе в достоинстве Правящего Архиерея.

Как старая железная церковь попала в Ерсику

Интересная особенность данного сооружения заключается в том, что раньше оно принадлежало русской армии. Военные возили его с собой в разобранном виде. В местах, где войска расквартировывались на длительное время, его собирали, как карточный домик, из железных блоков. Ерсикская Благовещенская церковь прибыла в Латвию из Крыма.Свое последнее пристанище церковь обрела в Ерсике, но не сразу, а с предысторией.

В 1866 году по распоряжению главного начальника Северо- Западного края Кауфмана в городе Двинск (в то время Динабург) на месте, где сегодня стоит Борисоглебский собор, для нужд воинских частей была воздвигнута железная церковь.

А в начале 1904 года православные жители селения Царьград (ныне - Ерсика) и окрестностей во главе с местной помещицей Алексеевой поставили перед Полоцким епархиальным начальством вопрос об образовании у них прихода и постройке церкви. Прихожане очень нуждались в церкви, поскольку ближайшая находилась только в Двинске (ныне Даугавпилс).

Епархиальное начальство послало для исследования этого вопроса в Двинск и Ерсику члена Полоцкой духовной консистории протоиерея отца Василия Говорского. Последний выяснил, что в распоряжении епархиального
начальства имеется железная церковь, принадлежащая военному ведомству, в то же время военное министерство просило о сносе этой церкви, чтобы очистить место для строительства обширного
Борисоглебского собора.

Заведующий Двинскими железнодорожными мастерскими инженер Боряев и рабочие предложили свою помощь как в разборке церкви, так и в загрузке ее в вагоны. Вот так, на поезде, в Ерсику переместилась железная церковь. 17 августа 1904 года вблизи станции состоялась закладка нового храма. А 9 октября 1905-го железная церковь в 13 метров длиной, 9 - шириной и 6 - в высоту была установлена окончательно. По благословению епископа Полоцкого и Витебского Серафима ее освятил протоиерей отец Белавин.

Несколько позднее при церкви был построен дом, в котором открылась церковно-приходская школа. После войны 1914 года прихожане нашли свою церковь опустошенной и с разбитой крышей. От школы остался один фундамент. Екабпилсский священник отец Владимир Бороздинский постепенно привел храм в порядок, и в ней периодически совершались богослужения - 7-8 раз в год. Священник Бороздинский обслуживал Ерсикский приход с1927 по 1934 год.

Ерсикская Благовещенская церковь с трудом, но пережила две мировые
войны. Во время первой пострадал купол, а после второй она во многих местах оказалась пробита пулями и осколками.

11 июля 2015 г. прошел Фестиваль клубов военно-исторической реконструкции в Даугавпилсской (Динабургской)
крепости.посвящённый 203-
летию боевого крещения крепости.В начале июля 1812 года гарнизон тогда еще недостроенной крепости храбро отразил несколько атак французской армии.В фестивале приняли участие один
военно-исторический клуб из Риги "Baltic 1812", два клуба из Литвы (клуб «Фузилиерус» и Военно-исторический клуб «Укмерге») и один клуб из России ( Военно-историческое объединение «Отечество» (Москва)).

Построение военно-исторических
клубов на валу Крепости.

"Неприятель" (ВИК из Литвы)
выходит на исходные позиции для штурма Крепости.

Передовой дозор гарнизона
Крепости.

Первые дни оккупации Даугавпилса.Из воспоминаний Семена Шпунгина

Я никогда не решался писать воспоминания о гетто, да и сейчас едва могу подступиться к этому. Хотелось бы изложить невероятную историю моего побега. Но без того, что ему предшествовало, трудно передать случившееся глубокой осенью 1943 года. И потому я не могу не коснуться событий, которые не оставляют меня с тех пор, как германские войска вошли в Даугавпилс.

Город пал на четвертый день войны. Население восприняло перемену по-разному: кто с нескрываемой радостью, кто с беспокойством. Немецкая администрация еще не успела обосноваться, а местная полиция возникла как из-под земли. Зачисленные в нее добровольцы расхаживали с винтовками и зелеными повязками на рукаве, а некоторые вырядились в давно припрятанную форму айзсаргов – членов латышской националистической организации. Полиция, впрочем, не очень заботилась о наведении порядка. Часть жителей, не таясь, грабила магазины, стоявшие с разбитыми витринами. На Рижской улице, одной из немногих уцелевших в центре, я видел людей, несущих всякую утварь и продукты питания в
корзинах, кошелках и даже в охапках.

Вскоре афишные тумбы, заборы и стены домов были обклеены приказами префекта на немецком и латышском языках. Они относились только к евреям. И первый из них строжайше обязывал мужчин до 60
лет собраться в назначенное время на базарной площади. Другой приказ повелевал немедленно пришить желтые звезды к одежде – на груди, спине, а также на брючине. Нам запрещалось ходить по тротуарам, посещать какие-либо общественные места.

Тех, кто рискнул прийти на базарную площадь, погнали в тюрьму, где над ними несколько дней издевались. Потом большинство расстреляли в железнодорожном садике. Полицейские все чаще врывались в еврейские дома, забирали ценности, уводили людей или убивали их во дворах. На городских окраинах возникли массовые захоронения.

В семье нас было четверо. Мой отец, Илья Шпунгин, владел самой известной фотостудией в городе, на улице Райня. Мы имели фруктовый сад; во дворе водилась пернатая живность. Маму мою звали Яхной, или по-домашнему – Ялей. Она занималась хозяйством. Мне в начале войны было двенадцать лет, а моей сестре Рахели – Розочке – семь. Она еще не ходила в школу.

Дом наш сгорел от зажигательной бомбы. Нас приютила бабушка Хава, жившая на мансарде по Аллейной улице. Но задержаться там удалось ненадолго. В июле 1941 года всем евреям было предписано переселиться в гетто. Когда мы наняли повозку и начали грузить в нее самые необходимые вещи, объявился нежданный надсмотрщик – один из соседей, казавшийся всегда тихим и покладистым. Он проверял каждый тюк и бойко указывал, что можно вывезти из квартиры и чего нельзя.

Гетто, находившееся на левобережье Даугавы, было в своем роде уникальным. Евреев заточили в предмостные укрепления с наружными окнами- бойницами. Каменный мешок, совершенно не приспособленный для жилья, представлял собой длинное двухэтажное строение с крепостными стенами. Оно растянулось дугой на несколько сотен метров и примыкало к реке. С внутренней стороны к нему прилегала дорога, ограждаемая высоким валом. На нем была площадь со сторожевыми будками. Подниматься туда запрещалось, за это полагался расстрел.

Женщин с детьми сразу отделили от
мужчин. Так что папа оказался оторванным от нас – мамы, бабушки, меня и Розочки. Мы попали в палату № 24 – глубокую нишу без дверей, как и все прочие помещения. Теснота была неимоверная. Спали вплотную друг к другу на деревянном настиле. Отовсюду слышались потрескивающие звуки: обитатели палаты давили вшей. Помню старушку, не снимавшую с себя черное пальто. Оно выглядело почти белым от кишащих насекомых.

Из-за нехватки мест сотни семей расположились со своим скарбом на склоне вала под открытым небом. В гетто скопилось более 20 тысяч человек – евреев Даугавпилса, его ближних и дальних окрестностей, а также беженцев из Литвы. Скученность, невозможность соблюдения простейших требований санитарии грозили со дня на день вызвать эпидемии.

Но прошли две-три недели, и многие вздохнули с облегчением. Всех, кому за шестьдесят пять, известили, что их переводят «во второй лагерь», где условия будут гораздо лучше. Несколько тысяч пожилых людей, включая мою бабушку Хаву, сели в грузовики и отбыли под охраной в неизвестном направлении. Вскоре мы узнали, что телами этих стариков заполнились рвы возле дачного поселка Межциемс. Это была первая и самая «тихая» акция в нашем гетто.

За нею последовали другие. Но больше никто уже не поддавался обману. Все понимали, что означает «второй лагерь». Людей теперь выстраивали в колонну, и начиналась так называемая селекция. Ее проводили чины из полиции безопасности, Sicherheitspolizei, – со значками CC на
петлицах. Им помогали полицейские и участники расстрельной команды в форме латвийской армии. Однажды во время селекции охваченная паникой девушка перебежала из одной группы в другую. Увидев это, один из карателей пытался ее найти, но упустил из виду. Тогда он извлек из колонны первых попавшихся – маму, меня и сестру. Каким-то образом я сумел оттащить своих назад, и нам удалось незаметно раствориться в толпе.

Мужчин и женщин по утрам уводили в город на работу: они обслуживали различные учреждения и воинские части. Пока это сохраняло жизнь каждому из них и его семье. Однако, уходя, многие прощались со своими близкими, не зная, встретятся ли они вновь. В гетто функционировали юденрат – собственная полиция, больница и даже детский сад. Но все это подобие быта сочеталось с лагерными порядками, всевозможными запретами и наказаниями.

Помимо массовых экзекуций, устраивались и показательные. В них обычно участвовал местный палач Совер из Sicherheitspolizei. Именно он накинул петлю на шею женщины по фамилии Гительсон, которая посмела появиться в городе без желтых звезд. Такой же публичной казни и за такое же «преступление» подверглась молоденькая девушка. А женщину по фамилии Меерович расстреляли на виду у всех за попытку утаить буханку хлеба при возвращении с работы.

Самые кровавые акции в гетто совпадали с советскими праздниками. Поздним вечером накануне 7 ноября 1941 года охранники вывели всех во двор, долго чего-то ждали, а потом отпустили. Но уже на рассвете прибыли гестаповцы и началась привычная сортировка. Первыми по списку были вызваны и поставлены отдельно семьи ремесленников, обслуживавших непосредственно Sicherheitspolizei. В сторону отвели также членов юденрата. Составлялись еще какие-то группы. Из работающих отобрали только мужчин и погнали их в город через массивные ворота. Всех остальных, тысячи людей, выстроили на валу.

Я прижался к маме, за ее руку ухватилась Розочка. Было предчувствие, скорее даже уверенность, что нас повезут в Межциемс – и никакой надежды на спасение. А когда находившаяся перед нами расстрельная команда вскинула винтовки, мне показалось, что расправа произойдет здесь же, на месте. Нет на моей памяти минут страшнее, чем эти. В помутненном мозгу билась одна и та же мысль: «Я не хочу умереть!.. Я прожил на свете всего двенадцать лет... Едва услышу на латышском команду “Огонь!”, сразу упаду и притворюсь мертвым... Только бы успеть... Только бы успеть...»

А выстрелов не было. Вероятно, убийцы пока лишь упражнялись. Мною овладел безумный порыв – сбежать или скатиться кубарем с вала, чтобы внизу укрыться где- нибудь в каменных казематах. Я уже ступил было на откос, но оглянулся на всякий случай... И, поняв, что меня не могли не заметить, юркнул обратно в притихшие ряды. В это же самое время внутри гетто шел повальный обыск. Полицейские рыскали по палатам, ворошили и простреливали тюки с вещами, постели, взбирались на чердаки, заглядывали во все темные закоулки.

Но где моя мама?! Я отчаянно искал ее, проталкиваясь между стоящими,
кричал, звал по имени, но она не отзывалась. «Мама! Мамочка!» Полная тишина. Все застыли в оцепенении, ни на что не обращая внимания. Внезапно раздается команда:

– Медицинский персонал! Врачи, медицинские работники с семьями – пять шагов вперед!

Человек шестьдесят, может быть, восемьдесят быстро отделяются и образуют небольшой обособленный ряд. Ноги понесли меня вместе с ними. Но что теперь делать? Надо к кому-нибудь пристроиться. К кому?! Кто согласится выдать меня за сына? Я кидаюсь то к одному, то к другому, то к третьему, но каждый отворачивается от меня, отгоняет. Никто не хочет рисковать. Я уже почти обошел ряд, не обнаружив ни одного знакомого, как вдруг в самом конце увидел мадам Магид – нашего семейного зубного врача. Она, стоя со своей дочкой, моей сверстницей, поманила меня к себе:

– Сюда, Сема! Сюда! Я скажу, что оба вы мои дети...

Так и было. С проверкой нам повезло. И теперь мы стоим и обреченно смотрим, как длинную- длинную колонну уводят на расстрел. Увы, такая же судьба постигла впоследствии и мою спасительницу, и ее дочь.

Войдя в опустевшую палату, я как помешанный бросился к узлу с нашими вещами. Вот место, еще хранящее тепло моей мамы, а рядом – насиженный уголок моей маленькой сестры. Я воображал их лица, голоса и никак не мог осознать, что их нет и больше уже никогда не будет. Скорее всего в те минуты они еще были живы, еще находились в пути...

Не передать того, что творилось в гетто, когда мужчины, среди которых был и мой папа, вернулись
с работы и не нашли своих жен и детей. Люди рвали на себе волосы, рыдали во весь голос. Их крики, наверное, были слышны на противоположном берегу Даугавы. Кое-кто из уводимых на расстрел все же сумел спрятаться и переждать акцию. Я видел, как вытаскивали из выгребной ямы человека, погрузившегося по горло в фекалии. Он еле дышал, на него невозможно было смотреть.

Через некоторое время в гетто объявили карантин. Сюда никого не пускали, отсюда не выпускали. Тех, кого гоняли в город, расселили по месту работы. Теперь я остался взаперти, без папы. А вскоре меня положили в больницу с брюшным тифом. Врачи, однако, скрывали диагноз под видом воспаления легких. Голод был невыносимый. Раввин, лежавший на соседней койке, рассказывал, как во сне ему «посчастливилось» съесть буханку хлеба! Нам давали его по 125 граммов в день, да еще раза два суп из гнилой капусты. Понемногу выздоравливая, я только и мечтал, как бы выбраться отсюда. Мой папа тогда был занят на черных работах в военной комендатуре железнодорожной станции Дюнабург (немецкое название Даугавпилса). Ему удалось упросить кого-то из начальства, чтобы и меня затребовали в то же ведомство. Так с отменой карантина я оказался в городе.

Минуло еще несколько месяцев. Последний день гетто наступил 1 мая 1942 года. Его ликвидировали с особой жестокостью. Убили всех без разбора. Спаслись каким-то чудом лишь два или три узника. В тот же день сняли охрану. Следы бойни долго не убирали. Тот, кто приходил сюда, содрогался от увиденного. Я перечитываю скупые строки из моих давних показаний, включенных в материалы Нюрнбергского процесса:

«Трудно описать трагедию 1 мая 1942 года. Гетто представляло ужаснейшую картину. На полу валялись изуродованные трупы детей, всюду была застывшая кровь... Тридцать человек, которые отказались направиться в грузовик, были расстреляны во дворе гетто».

Из более двадцати тысяч евреев, согнанных менее года назад в гетто, осталось всего около четырехсот человек. Наверное, и сегодня, в начале XXI века, кое-кто все еще задается вопросом: почему жертвы Холокоста безропотно шли на заклание? Вопрос не новый. Так может рассуждать вполне нормальный человек, который не был, слава Б-гу, на нашем месте. Сотни исторических, психологических и религиозных исследований написаны на эту тему. Если говорить конкретно о Даугавпилсе, то в отличие, например, от огромного Варшавского гетто у нас не было ни налаженных связей с внешним миром, ни оружия, ни боевых организаций. Мы находились в условиях замкнутой территории оборонительного сооружения. Не герои – обыкновенные люди, сломленные и ввергнутые в отчаяние, не способны были помышлять о каком-либо восстании. Рядом со своими близкими все ощущали себя заложниками.

После ликвидации гетто горсточку бывших его обитателей, разбросанных по разным точкам, снова собрали вместе и переселили в городскую крепость, так называемую цитадель. Она располагалась на правом берегу Даугавы, почти напротив предмостных укреплений, где раньше находилось гетто. В крепости были расквартированы воинские части. Нами распоряжалось подразделение тыла. Сюда с восточного фронта поступали вагоны с ношеным обмундированием. Мы выгружали, сортировали и чинили эту одежду. В портняжной мастерской наряду с евреями работали и вольные жители Даугавпилса. Возглавляли все это хозяйство оберцалмайстер Лукенвалд и затем сменивший его Попе в том же чине.

Обстановка, в которой мы находились, была вполне сносной и не шла ни в какое сравнение с прежней – в предмостных укреплениях. Правда, в мастерских следовало всегда быть начеку. За работами присматривал веркмайстер Киевски, придирчивый чешский немец с наклонностями садиста. За малейшую «провинность» он избивал мужчин и женщин, валил наземь и нещадно пинал сапогами.

Наше мини-гетто представляло собой общежитие с двухъярусными нарами. Его не охраняли. Только у главных ворот крепости стояли часовые, но это не мешало выходить в город под всякими предлогами.

Как ни странно, ситуация долго не менялась. Забегая вперед, скажу, что несколько сот человек, переживших уничтожение гетто, нацисты не трогали целых полтора года – вплоть до конца октября сорок третьего. Какими соображениями было это вызвано, остается загадкой по сей день. О нас как бы «забыли». Даже несмотря на возмущение некоторых латышей, служивших в немецкой армии. Их семьи – утверждали они перед отправкой на фронт – в опасности, покуда Даугавпилс полностью не очищен от евреев.

Мы не обольщались затянувшейся передышкой. Понимали, что с нас не спускает глаз Sicherheitspolizei и что каждый день нашего пребывания в крепости может оказаться последним.

Не впору ли разбежаться, пока еще не поздно? Многим приходила в голову такая мысль, но было очевидно, что это наивная мечта. Куда идти? В какую сторону? Меченый типичной внешностью и не менее типичным акцентом, еврей далеко не уйдет. Каждый, кому не лень, укажет на него пальцем. Правда, немецкие и латышские газеты порой писали о партизанах. Но где они воюют, где скрываются, как набрести на них, никто из нас не
имел представления.

На исходе лета 1943 года произошло ЧП. На первом этаже дома, где находилось наше общежитие, содержали военнопленных. Через зарешеченные окна с ними общались некоторые наши девушки. Кончилось тем, что три из них, Соня Презма, Сарра Зив и Соня Левина, позволили себя уговорить «податься в партизаны». В ответ на их исчезновение немцы хотели взять в заложники и казнить каждого десятого еврея. Вышло иначе. Пленные попросту обманули своих «подруг». Брошенные в лесу, они не знали, куда деваться, бродили несколько дней без еды и, не видя иного выхода, возвратились в крепость. Их тут же расстреляли.

Осенью все чаще и чаще до нас доходили слухи о предстоящем удалении евреев из крепости. Что это означало, никому не надо было объяснять. На явные признаки приближающейся развязки люди реагировали по-разному. Одни – равнодушно: будь что будет! Другие, решив не отдаваться живыми в руки палачей, обзаводились ядом. Были и такие, кто, припасая съестное, устраивал «малины» в городских развалинах и заброшенных домах. А часть нашей молодежи сумела к тому времени раздобыть оружие с намерением все-таки добраться до партизан.

Беспокойство особенно возросло во второй половине октября 1943 года. Тревога витала в воздухе. По ночам молодежь выставляла «разведчиков», дабы в случае чего всех разбудить, и тогда уж пусть каждый поступает по своему разумению.

На рассвете 28-го числа я спросонья услышал крики: «Евреи, вставайте! Скорее вставайте! Вставайте! За нами
приехали!!!» Кто успел, спустился со второго этажа по деревянной лестнице. Но ее вскоре перекрыли, и люди прыгали из окон.

Еще до того, как полицейские приказали всем выйти во двор на построение, начались самоубийства. Доктор Гриша Гольдман принял цианистый калий и перерезал себе вены. Таким же способом покончила с собой и его сестра Сима. Один из наших, Шура Апешкин, повесился. Особый случай произошел с Бенци Шафиром. Он заранее условился с женой – расстаться с жизнью всей семьей. В то утро они поднялись на чердак, взяв с собой малолетнего сына и еще какую-то девушку (по ее просьбе). Но Бенци сделал только три выстрела из пистолета, а четвертый, в самого себя, – не смог, рука не поднялась... Он спасся, пережил Катастрофу и, по слухам, после войны эмигрировал в Америку.

В том, что 28 октября 1943 года проводилась окончательная акция – в однозначном понимании нацистами этого слова, – не было ни у кого даже тени сомнения. Однако действительные события никто не предвидел. Они стали полнейшей неожиданностью. Покинув крепость, колонна обреченно двинулась под конвоем в последний путь, но, когда она прибыла на место, люди с удивлением увидели железнодорожный состав наготове. Всех затолкали в вагоны для скота и
повезли, как потом оказалось, в Ригу. А там – концлагерь Кайзервалд, в дальнейшем – Штуттгоф на территории Польши, Бухенвальд в Германии и прочие лагеря, в жернова которых попали уцелевшие евреи Даугавпилса. Но это – отдельная история.

Папу моего не увели из крепости. Ему удалось с несколькими знакомыми выйти в город и укрыться в одной из «малин». По рассказам свидетелей, он горевал по мне, предполагая, что я погиб. Группа довольно долго отсиживалась в своем убежище, пока ее не обнаружили и не отправили вслед за остальными евреями в Ригу. Больше о папе я ничего не слышал.

О своем побеге со всеми его приключениями помню до мельчайших подробностей. Когда «разведчики» разбудили нас криками «Вставайте!», я мигом оделся и бросился с расстегнутыми пуговицами и в незашнурованных ботинках к деревянной лестнице. По ней навстречу уже поднимался один из полицейских, но я каким-то
образом увернулся от него и ринулся во двор.

Я знал, что в соседнем пустующем доме окно на первом этаже не закрывалось изнутри, и залез в него, а затем выбрался на прилегающую улицу. Здесь уже находилось несколько парней, подходили другие. И когда кто-то предупредил, что нас окружает полиция, мы поспешили к ближайшим, западным воротам крепости. Но они были заперты. Нам пришлось карабкаться на крепостной вал и прыгать с наружной отвесной стены на дно защитного рва.

После удачного приземления мы первым делом спороли желтые звезды с одежды и выдернули остатки ниток. Потом все, кроме меня, разорвали на мелкие клочки немецкие шайны, – картонные карточки красного цвета с указанием фамилии, даты рождения и т. д. Я почему-то сохранил свое свидетельство, только оторвал в нем уголок со словами «der Jude» (еврей). Эта ошибка могла стоить мне жизни.

Парни постарше, имевшие при себе оружие, сочли меня и еще одного подростка, Носю Гельфанда, недостаточно взрослыми, чтобы уходить вместе с ними. Мне тогда было четырнадцать лет, а Носе – пятнадцать, может, даже чуть больше. «Вы, мальчики, будете нам в тягость, – сказали нам напрямик. – Надо вам отделиться, ничего не поделаешь...»

Оставшись вдвоем, мы стали думать, куда бы податься. Нося предложил – в Краславу, его родной город. Почему именно туда? Что нас там ожидает? А впрочем, не все ли равно? В Краславу так в Краславу – лишь бы поскорее да подальше отсюда.

Нам предстояло одолеть более сорока километров. Поначалу, чтобы не привлекать к себе внимания, вышли на берег Даугавы и продвигались вдоль нее вверх по течению. Но река то и дело кружила, к тому же приходилось огибать всякие преграды, что утомляло и занимало много времени. Поэтому решили – была не была – идти большаком. Желая отвести от себя подозрения полицейских и немцев, мы при встречах с ними притворно шутили, смеялись или, наоборот, принимались спорить о чем-то, даже ругаться. Я при этом старался говорить погромче, поскольку у меня не было выраженного еврейского акцента.

Мы прошли уже больше двадцати пяти километров, когда увидели у дороги дом с почему-то открытыми настежь дверями. Нас потянуло посмотреть, что там, но, заглянув внутрь, мы отпрянули. На стене висел портрет Гитлера, а на вешалке – немецкая шинель. Отойдя подальше, мы начали обсуждать, стоит ли вообще продолжать путь в Краславу. Сомнения появились, во-первых, потому, что мы могли не успеть до наступления комендантского часа, а во-вторых, из опасения, что на подступах к городу расположены полицейские посты. Мы не придумали ничего лучше, чем... вернуться в Даугавпилс, чтобы переночевать где-нибудь в развалинах, ну а дальше – видно будет. И двинулись обратно тем же большаком.

У меня возникла проблема: натер ноги. Да так сильно, что я ковылял, превозмогая боль, и плелся позади Носи, а он часто останавливался, поджидая меня. Попробовал разуться, но идти босиком было совсем невмоготу. На обеих ногах вздулись большие волдыри. С трудом удалось снова надеть ботинки.

Окраины Даугавпилса мы достигли уже в сумерках. В районе, называемом «Новые строения», было немало домов, сгоревших в начале войны. В одном из них отыскали ход в неглубокое подполье и, спустившись в него, на ощупь нашли каменную плиту. Уселись, опираясь друг на друга. Нам очень хотелось спать. Но всю ночь, длившуюся бесконечно долго, мы дрожали от холода и сырости, зуб на зуб не попадал. Когда наконец настало утро, вышли, стряхивая гарь, на улицу. И опять перед нами встал вопрос: куда же теперь? Побрели к единственному пешеходному мосту через Даугаву. А там – проверка документов! Пошли, не оглядываясь. И с уже испытанной напускной веселостью благополучно миновали контроль. Никто нас не окликнул. Пронесло!

Второй день мы метались с места на место, меняли дороги, шли бесцельно, в никуда. Как и вчера, я, хромая на обе ноги, еле тащился за Носей. В двух-трех километрах от моста – поселок. Надеясь утолить голод, стучимся в первый попавшийся дом. У женщины, которая открыла нам дверь, просим чем-нибудь накормить. В ответ на вопрос, кто мы такие, говорим наобум: «Беженцы из России». Эти слова, впервые произнесенные здесь, прочно прилипли ко мне отныне. Женщина дала по куску хлеба, сочувственно повздыхала и выпроводила нас.

Нося нервничает, теряет самообладание. Он не может простить себе, что вчера так и не дошел до Краславы, сдался, струсил вместе со мною. Чем больше он рассуждает об этом, тем сильнее становится его желание снова идти туда! Я отчаянно отговариваю его, но он не слушает меня. И тогда я прибегаю к последнему доводу: «А как же мост? Ты уверен, что еще раз удастся его проскочить?» Наш спор прерывает оглушительный скрежет: по дороге проносится грузовик с солдатами. Непонятно, почему это вызывает оживление у моего товарища. Оказывается, машина – из крепости, с того склада, где Нося работал. Он убежден, что машина отправилась сейчас на погрузку и скоро поедет назад. А водят ее два шофера – немец или его сменщик, русский военнопленный. Если сегодня за рулем русский, то уж он наверняка поможет перебраться через мост...

В течение следующего часа возник еще один план. Неподалеку от нас возвышалась железнодорожная колея, на которой стоял товарный поезд. А вдруг он пойдет на фронт?

– Давай заберемся в какой-нибудь вагон! – предлагаю я.

Нося не возражает. Но как только мы поднялись на насыпь, раздался окрик «Halt!», и мы едва успели ретироваться. В одном из дворов поселка увидели стог соломы под навесом. Обоим хотелось в него зарыться, отдохнуть. Нас клонило ко сну.

Мы как раз пересекали дорогу, когда услышали скрежещущие звуки «нашего» грузовика. Вот он уже на виду, и Нося напряженно всматривается, кто там за ветровым стеклом. Грузовик неожиданно тормозит прямо перед нами. В кузове громоздится мебель, на ней – солдаты. А из кабины выскакивают два немца, один из которых, водитель, узнал Носю!

– Как вы, евреи, тут оказались? – орет он. – Вы удрали!

Нося бросился что было сил бежать вперед, по ходу движения машины, я – назад... Вернее, я шел, бежать не мог, и, оборачиваясь, видел, как оба немца погнались за Носей и схватили его. Так он исчез навсегда...

А немцы кричали мне, приказывая немедленно вернуться. До них было метров сто. Куда деваться? Почти у самой дороги я вдруг обратил внимание на забор, чуть приподнятый над землей, и ползком протиснулся под ним в чей-то двор. Все это было на виду у немцев. Хотя они, возможно, не видели, где я притаился. Меня прикрывал редкий кустарник. Солдаты, спрыгнувшие с кузова, кинулись в мою сторону. Но в те считаные секунды, пока они приближались, я успел юркнуть в дощатую уборную, стоявшую во дворе напротив небольшого дома, и заперся на крючок. Вспомнив, каким способом спасались некоторые узники гетто, я попытался пролезть в отверстие деревянного стульчака. Но ватные штаны не пускали меня (окажись я в выгребной яме, страшно подумать, что бы со мной было!).

А немцы уже рядом, слышны их голоса, откуда-то доносится длинный прерывистый свисток. Я боюсь шелохнуться. Меня ищут, расспрашивают прохожих, но никто не догадывается заглянуть в уборную. Потом все стихает. Только скрежет удаляющегося грузовика оглашает окрестность. А я еще долго не смею двинуться с места и, когда решаюсь все же покинуть свое укрытие, нахожу другое: залегаю в канаве, присыпав себя опавшими листьями. Лишь пару часов спустя я поднялся и пошел...

Ранняя ночь на исходе осени, вторая после побега из крепости, застала меня в перелеске. Я сидел на подстилке из хвороста, прислонясь к дереву. Меня колотило от пронизывающего холода. Едва дотерпев до рассвета, я еще выждал, пока станет совсем светло, и только тогда вышел на новую, незнакомую дорогу. Крестьянин, ехавший на телеге, попутно меня немного подвез. От него я узнал о близко пролегающей границе с Литвой.

Первые дни оккупации в Даугавпилсе.Из воспоминаний Семена Шпунгина.

Продолжение.

Мои скитания кончились у железнодорожной станции Курцумс. Я спросил человека, возившегося возле дома по хозяйству, как пройти к литовской границе. Он указал на дорогу, поднимавшуюся в гору, назвал ориентир – усадьбу старосты, объяснил, куда повернуть за нею. Затем спокойно, как бы вскользь обронил:

– А известно ли тебе, что, встретив чужого в наших краях, мы должны сообщить о нем?.. Партизаны появились...

Впрочем, мой собеседник выглядел незлобивым. Он даже вынес мне горбушку хлеба на прощание...

Что-то в пути заставило меня оглянуться назад. Я увидел немецких солдат на велосипедах с несущимися рядом собаками. Несмотря на чувство опасности, я все же надеялся, что это не погоня за мной. Да мало ли зачем и куда они едут! Солдаты опередили меня, спешились и преградили дорогу, сдерживая на поводках собак. Я услышал одно только слово: «Dokumente!» Но оно прозвучало так неожиданно, что я, не успев опомниться, протянул припрятанный шайн – ту самую красную карточку из картона с оторванным уголком. И только теперь до меня дошло: что я наделал! Как это я не сообразил, насколько легко выяснить, кем и кому выдано свидетельство с отсутствующим словом «еврей»! Тем более что в нем записана моя настоящая фамилия.

Меня доставили в расположение части, завели в квартиру, начали допрашивать. Изъяснялся я на ломаном немецком, как принято было среди населения в годы оккупации. Выдал себя за беженца, отставшего от поезда. Немец в чине фельдфебеля велел мне лечь на кушетку, схватил полено, лежавшее возле печки, и занес его над моей головой. «Будешь говорить правду?!» Мелькнула мысль, что сейчас у меня – единственный шанс попытаться исправить свою роковую оплошность. И я ответил: «Скажу... Скажу всю правду, только не бейте...» А «правда» состояла в том, что предъявленное свидетельство якобы – вовсе не мое и найдено совершенно случайно. После короткого поверхностного допроса составили протокол, который, должно быть, отражал обстоятельства моего задержания.

Штаб пограничных частей, куда меня отправили с конвоиром, располагался в городке Земгале неподалеку от Курцумса. Солдат дал мне вести его велосипед, а сам следовал позади. В любом случае, думал я, меня разоблачили бы даже и без такой улики, как шайн. Сознавая полную безнадежность своего положения, я не мог с этим смириться. И мною овладел неудержимый порыв – бежать! Прямо сейчас! Теряя чувство реальности и контроль над собой, я лихорадочно выбирал момент... Мы шли по холмистой проселочной дороге. И когда оказались на очередном пригорке, я нажал ногой на педаль велосипеда и уже собирался перебросить вторую ногу через седло, как в тот же миг немец вцепился в багажник. Он даже рассмеялся:

– Я бы тебя за двести метров достал!

И, щелкнув затвором, дальше повел меня уже под ружьем. По дороге я вспомнил про мальчишеские сувениры в одном из моих карманов и незаметно избавился от красноармейской звездочки и зажима от пионерского галстука.

В штабе мне учинили основательный допрос с помощью переводчика. У меня, конечно, не было заготовленной легенды, кроме байки о беженце из России. Все придумывал на ходу. Вопросы задавал немецкий гауптман, а я отвечал почти без запинки. Говорил, что взбредет в голову. Счет шел на секунды. Фамилия? Островский. Имя? Иван. Постоянное местожительство? Город... Брянск. Национальность? Я едва справился с замешательством, но все же уверенно ответил: мать – русская, отец – татарин.

Необходимое пояснение. Мне было известно, что татары являются мусульманами, а те делают мальчикам обрезание. Но вот незадача: я в жизни не видел татар и понятия не имел об их внешности. Для того, чтобы как-то «оправдать» свои черные волосы и брови, я добавил на допросе, что бабушка моя была... цыганкой. Совершенно не ведая о том, что и цыгане преследуются нацистами!

В итоге я представился Иваном Островским, жителем Брянска, сыном русской матери и отца- татарина, а также внуком цыганки. Такое мог наворотить разве что подросток в моем тогдашнем состоянии. Но нужно было еще и хорошо запомнить все то, что я о себе говорил и, значит, было зафиксировано в документах. Это обстоятельство еще сыграет со мною злую шутку...

Гауптман после допроса подошел ко мне и, хитро прищурившись, изрек:

– Аlso hast du drei Bluten Gemisch? Aber sag mal die Wahrheit: bist du kein Icik? (Так что же, у тебя смесь трех кровей? Но скажи-ка правду: ты не Ицик?).

Вскоре напугал меня другой случай. При штабе служили не только немцы, но и украинцы. Один из них обратился ко мне:

– Ты из Брянска, что ли?

Я подтвердил.

– Так твой земляк ищет тебя, – сказал он, – желает погуторить.

Мне только этого не хватало! Аж сердце оборвалось. Но тут меня позвали в медпункт перевязывать ноги. Со своим «земляком» я так и не встретился.

С вечера я находился под присмотром дежурного унтер- офицера в отдельной комнате. Сюда
заходили и другие немцы. Из разговоров я уловил, что утренним поездом меня отвезут в Даугавпилс и передадут в Sicherheitspolizei, то есть в гестапо (а гестапо – составная часть полиции безопасности). О том, что меня ожидало, нетрудно было догадаться. Это – конец.

Дежурный отпустил меня в туалет. В коридоре я кинулся к входной двери, а она – на замке. Как же так?! Еще недавно была открыта... Через какое-то время я опять симулировал расстройство желудка. Все повторилось в той же последовательности. Я и третий раз получил разрешение выйти. Но теперь, когда отчаянно рванул дверь, она отворилась и я... уткнулся в дуло винтовки. Так немцы «пошутили» надо мной. А унтер-офицер сказал своему сослуживцу, что я, безусловно, еврей, а евреи все очень хитрые!..

Дальше произошло нечто совсем уже непонятное. Оставшись со мной
наедине, мой страж тихо произнес на... идише:

– Их вейс, ду бист а клюгер ингл (Я знаю, ты умный мальчик).

И отвернулся. Слова эти навсегда врезались в мою память, и я по сей день теряюсь в догадках, что скрывалось за ними. Я также не знаю, сыграл ли тот унтер-офицер какую-либо роль в моей дальнейшей судьбе.

Поезд отошел от станции Земгале еще затемно. Меня конвоировал рослый молодой солдат. Хотя в пути были недолго, поездка запомнилась тем, что солдат пресек мою попытку выпрыгнуть из вагона на ходу. В Даугавпилс прибыли рано утром. От вокзала шли по пустынной Рижской улице. А когда дошли до Аллейной, я пустился наутек! Солдат не мог догнать меня и кричал: «Ich schiese!» («Стреляю!») Тогда я начал
бежать зигзагом. Свернул с Аллейной улицы на Саулес и еще успел пробежать до конца квартала, но два немецких офицера, шедших навстречу, бросились мне наперерез. После поимки солдат не отпускал мою руку, сжав ее, как клещами.

Он доставил меня поначалу в СД – службу безопасности. Она размещалась в центре города, напротив сквера «Тарелочка». Здесь
вскрыли конверт с сопроводительными документами. Эсэсовец, просматривавший бумаги, заметил, что в протоколе говорится о некоем шайне, изъятом у задержанного. Где же он, указанный шайн?! Почему его не приложили?! Конвоир немедленно связался по телефону со своим штабом. Что ему там сказали, не знаю, но шайн так и не нашелся! Невозможно объяснить, как немцы с их педантичностью допустили такое. Для меня это было ниспосланным Б-гом чудом. Одним из многих чудес, спасавших меня всякий раз, когда моя жизнь висела на волоске.

При чтении сопроводительных документов неоднократно упоминалась фамилия Орлов. То ли я не расслышал, о чем шла речь, то ли не понял, но я растерялся. Меня охватило беспокойство: неужели перепутал фамилию? Вроде бы я назвал себя Островским?.. Или... может быть, все-таки Орловым? Никак не мог вспомнить. Сбился с толку. Но, преодолев колебания, решил, что раз в протоколе значится Орлов, то это и есть «моя» фамилия. В действительности же она принадлежала человеку, который вчера угостил меня горбушкой хлеба и тотчас донес на меня немцам у железнодорожной станции Курцумс. Но об этом я узнал гораздо позднее. А тогда, находясь в СД, стал зубрить в уме: Орлов, Орлов, Орлов... Брянск, Брянск, Брянск... Орлов, Орлов...

До Sicherheitspolizei, куда вскоре повел меня конвоир, было минут пять ходьбы. У дверей стоял на посту эсэсовец, рядом – мужчина в кожаном пальто. Так я оказался лицом к лицу с Совером, тем самым, чье появление наводило страх на обитателей даугавпилсского гетто. Конвоир передал ему конверт и предупредил, что я несколько раз пытался бежать. Совер улыбнулся в ответ:

– Haben Sie keine Angst, von unsere Haende kommt niemand weg! (Не бойтесь, из наших рук никто не уходит!). Внутри здания меня обыскали, вывернув все карманы. Потом завели в большую комнату и усадили среди многих пойманных беглецов-военнопленных. Они занимали длинные скамьи, расставленные вдоль стен. Любые разговоры пресекались окриком надзирателя: «Молчать!» Но когда он поворачивался спиной, все же можно было шепотом переброситься отдельными словами. Сосед спросил меня: «Откуда ты?»

Я ответил, что из Брянска. Он прошептал:

– Знаю, бывал там не раз.

– Пожалуйста, расскажите мне хоть что-нибудь о Брянске!

Пленный взглянул на меня с удивлением и все понял. Ему удалось урывками сообщить мне, что Брянск стоит на Десне, что там имеется крупный вагоностроительный завод и что вокруг – сплошные леса. С тех пор, признаться, я больше ничего не знаю об этом городе.

Водворяя меня в подвальную камеру, эсэсовцы записали с моих слов фамилию – Орлов. Мог ли я предположить, какая в связи с этим возникнет забавная ситуация! В Sicherheitspolizei как бы исчез задержанный. Согласно документам, сюда был доставлен Островский, но ни в одной камере он не числится. Зато в журнале учета заключенных фигурирует невесть откуда взявшийся Орлов. Надо мной в который раз нависла угроза разоблачения.

Я оказался вторым в крохотной камере. Меня подселили к некоему железнодорожнику по фамилии Лейманис, арестованному в связи с аварией поезда. Усевшись на койке, я поспешил снять с себя кожаный ремень и булавкой нацарапал на нем два слова: «Орлов» и «Брянск».

– Что ты там пишешь? – заинтересовался
железнодорожник.

– Фамилию, – сказал я, – чтобы пометить свои вещи, – ведь в тюрьму скоро отправят.

– Какая еще тебе тюрьма! Ты вылитый жид! Кокнут тебя, и все...

Через пару часов была проверка. Двое надзирателей сличили фамилии по журналу. Один из них, просто так, для порядка, с размаху ударил меня кулаком по голове. Я не удержался на ногах. В тот же день меня почему-то перевели в карцер – сырое, кромешно-темное помещение, но потом столь же неожиданно возвратили на прежнее место, к Лейманису.

Как-то утром я услышал в подвале голоса. Вызывали: «Островский! Островский!» Ко мне моментально вернулась память – это меня разыскивают! Когда фамилия прозвучала за нашей дверью, мой сокамерник откликнулся: «Нет у нас такого!» Но я закричал: «Есть! Есть! Я! Я Островский!» Железнодорожник аж рот открыл от недоумения...

И вот я снова на допросе. Мне приказывают снять шапку, надвинутую так, чтобы прикрыть «подозрительные» брови. Стараюсь вести себя непринужденно. Рассказываю «свою» биографию, обрастающую всякими подробностями. Мол, отец мой умер, когда я был ребенком, мать всегда работала прачкой и в последние годы стирала белье «для немецкой зенитной батареи». Говорю и о том, как нас эвакуировали, и про поезд с беженцами, от которого я отстал где-то в этих краях. Лишь один вопрос поставил меня в тупик – адрес проживания в Брянске.

– У лесника Алехина! – выпалил я, не найдя лучшего ответа.

– Нет, адрес! Как называлась улица? Какой номер дома, квартиры? – допытывался человек в форме СС в присутствии другого чина полиции.

А я все твердил свое, прикидываясь не понимающим, чего от меня хотят, и даже стал описывать, как выглядит дом Алехина на опушке леса... Так и не добившись внятного ответа, следователь оставил меня в покое и сел печатать что-то на машинке. Он отдал бумагу одному из эсэсовцев, а тот велел мне идти с ним. Мы вышли в город, на свежий воздух. Было пасмурно, прохладно...

Как долго я находился в Sicherheits- polizei? Представление о времени, проведенном в подвале, стерлось начисто. Но у меня сохранились документы (о чем речь еще впереди). И по ним я определил точные даты. Оказывается, мое пребывание в полиции безопасности длилось ровно сутки. Всего-навсего...

Прибыв с эсэсовцем к месту назначения, я глазам своим не поверил. Мы переступили порог биржи труда (Arbeitsamt). Эсэсовец быстро уладил формальности и удалился.

В моих руках – официальное письмо от 2 ноября 1943 года. На бланке с надписью «Der Kommandeur der Sicherheitspolizei u. d. S.D. Lettland» («Командир полиции безопасности и СД Латвии») напечатано несколько строк. Вот перевод с сохранением стиля:

«Изначально – на биржу труда. Письмо направляется одновременно с препровождаемым Островским. Сведений о нем в полиции безопасности и СД до сих пор не было. Розыск не предстоит. Подпись: гауптшарфюрер СС Шеффер».

Случилось невероятное. Документ нежданно-негаданно легализовал мое положение! И какой парадокс: мне надо было попасть в гестапо, чтобы впервые обрести надежду остаться в живых! Без «помощи» гестапо я пропал бы. Пути Б-га и впрямь неисповедимы.

На бирже труда мне был задан вопрос: «Где ты хочешь работать – в городе или деревне?» Надо ли говорить, что я выбрал деревню.

– Тогда, может быть, поедешь на хутор к моему отцу? – спросил чиновник.

– Конечно, поеду! Я согласен!

– В таком случае будем знакомы: моя фамилия Маскалан.

Чиновник созвонился с отцом и выписал направление от биржи труда (так у меня появился второй официальный документ!). Ночевал я
в его квартире на улице Виестурас. А на следующий день он купил мне билет и проводил к поезду. На станции Ваболе меня ожидала подвода...

Маскалан-старший, владевший довольно большими угодьями, имел уже двух работников и желал обзавестись еще одним. Но ему нужен был взрослый, крепкий мужчина. Поэтому он сразу уступил меня крестьянину Иерониму Лаздану из деревни Зелтеневка. В его хозяйстве я помогал кормить скот, чистить хлев, трепать лен, носил воду из колодца, топил печи, ездил в лес за хворостом.

Через месяц меня вызвали в полицеский участок Калупской волости, чтобы получить специальное удостоверение с пометкой: «Только для военных беженцев с территорий СССР». И тут со мной произошел конфуз. Я не знал, что ответить на простой вопрос: к какой области относится Брянск? Сказал: «К Калининской», – лишь потому, что оттуда понаехало много беженцев. На мое счастье, в полиции не нашлось сведущих в географии. Мне выдали удостоверение № 3091 с моими отпечатками пальцев, в котором так и записано на латышском языке: «Место рождения – город Брянск Калининской области». Документ датирован 9 декабря 1943 года.

Мне пришлось сменить и второго хозяина. Из девяти месяцев моего существования под вымышленной фамилией я полгода провел в деревне Кейши – у Андрея Мукана. Он да жена и дочь с маленьким ребенком – вся его семья, если не считать сына, служившего в дивизии вафен-СС. Муканы были мною довольны. У них я прижился. Привык к тому, что звали меня то Иваном или Ваней, то на латышский
манер – Янкой. Усердно занимаясь разными подсобными работами, я также старался примелькаться на людях, дабы никто не подумал, что я чего-то опасаюсь, отсиживаюсь на хуторе. Не избегал соседей, регистрировался в полиции, покупал продукты по карточкам и т. д.

Но не все проходило так уж гладко. Иногда меня охватывал страх. Не зная, что я понимаю латышский, хозяева говорили при мне о чем угодно. У них закрались подозрения, когда они услышали, что я во сне разговариваю «не по- русски». Значит, могло быть – только на идише! Теперь, ложась в постель, я боялся заснуть. А бывали иные случаи. Так, однажды наварили пива, пригласили гостей. Один из них, полицейский, долго присматривался ко мне, пока не выдержал:

– А ну-ка скажи «кукуруза»!

Гость отстал от меня лишь после того, как я ублажил его слух отчетливым произнесением требуемого слова.

Быстро летели дни и месяцы. Наступила весна 1944 года. Я учился
пахать землю, рыхлить ее бороной, сеять зерновые... А с приходом лета распространились слухи о стремительном приближении фронта к границам Латвии. Я затаив дыхание прислушивался к разговорам о поражениях гитлеровских войск. Вдруг на мое имя прибыла повестка от волостного старосты. В ней сообщалось, что я мобилизован на рытье окопов в Даугавпилсе. Двадцатого июня ровно в семь утра надлежало явиться к дому правления волости, взяв с собой постельные принадлежности. За неявку, предупреждала повестка, «грозит наказание по законам военного времени».

Казалось, рушились все надежды. В городе опасность подстерегала меня на каждом шагу.

– Раз есть приказ, Ваня, я не имею права держать тебя, – сказал хозяин...

Была у меня единственная зацепка – просить о помощи у Маскалана из биржи труда, пославшего меня работать к его отцу. Но я смекнул сперва пойти к врачу с жалобой на боль в руке. Он прописал мне какую-то мазь для втирания. Прихватив рецепт, я отправился в Даугавпилс искать знакомого чиновника.

По пути на одной из главных улиц города увидел вывеску «GEBIETSKOMMISSAR». Не разберусь, что толкнуло меня на безрассудный поступок – войти в приемную высокопоставленного нациста. Но все обернулось сказкой. Вынув из кармана рецепт врача, я обратился к сидевшей за столом женщине. Она благосклонно выслушала меня и... напечатала ходатайство в Управление труда за своей подписью – референта гебитскомиссара. Больше я не хотел рисковать. На радостях позабыл про Маскалана, не отнес ходатайство по адресу, а вернулся в деревню Кейши. Хозяин мой, Андрей Мукан, по слогам прочитал бумажку и махнул рукой: «Ладно, оставайся».

Тем временем из армии дезертировал сын Муканов, Антон. Завидев немцев или полицейских, он с пистолетом и я заодно бежали прятаться на сеновал. А во второй половине июля уже доносились глухие отзвуки канонады. Поговаривали, что красные взяли городок Вишки километрах в двадцати от нас. Гул все нарастал, орудия ухали уже из соседнего леса.

И вот однажды в поле показались два советских конных разведчика. Потом стало необыкновенно тихо. Ни немцев вокруг, ни русских. Деревня Кейши могла еще не раз переходить из рук в руки, но я больше не в силах сдержать себя и объявляю хозяевам, что я еврей, что никакой я не Иван Островский, что я вовсе не из Брянска, а из Даугавпилса и все такое прочее...

А 27 июля 1944 года я стою на обочине дороги, по которой нестройно шагает колонна советских пехотинцев, усталых, с заломленными пилотками, в пыльных, потрепанных гимнастерках. Они на войне. А я уже
на свободе! Я вижу их своими глазами – и не могу насмотреться.

Еврейское Гетто в предмостном укреплении Даугавпилса

Даугавпилс.Немецко-фашисткая оккупация.

Двинск.Старые открытки

Курский Форум

История в фотографиях города Динабург

История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург

Re: История в фотографиях города Динабург